Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы - Дэвид Гланц

Хотя эта централизованная система вполне эффективно управляла военными действиями Красной Армии, она также обладала весьма существенным изъяном, сосредотачивая слишком много власти для принятия решений в руках Сталина. В результате, особенно в первый год войны, но в меньшей степени и в последующие годы, Сталин часто запугивал своих коллег в НКО и Ставке и отменял их решения, требуя, чтобы Красная Армия действовала так, как считал нужным он — зачастую во вред делу.[268]Поэтому вдобавок к ответственности за катастрофу, обрушившуюся на Красную Армию в июне 1941 года, Сталин также несет прямую ответственность за другие крупные поражения Красной Армии в 1941 году и большей части 1942 года — в том числе и за ее неудавшиеся контрудары и контрнаступления летом 1941 года, за катастрофические окружения под Уманью, Киевом, Вязьмой и Брянском в период с августа по октябрь 1941 года, за провалы наступлений под Харьковом и в Крыму в мае 1942 года и за катастрофический промах разведки накануне намеченной немцами операции «Блау».

Однако эта вина за поражения смягчается тем обстоятельством, что хотя железная воля и мрачная решимость Сталина внесли в конце 1941 года свой вклад в победу Красной Армии под Москвой, именно возросшая в конце 1942 года готовность диктатора внимать рекомендациям своих генералов сыграла значительную роль в победу Красной Армии под Сталинградом и во впечатляющую цепь побед, достигнутых ею в течении и после 1943 года.

Несмотря на эффективность сталинской системы военного управления, Красная Армия не могла надеяться нанести на поле боя поражение вермахту до тех пор, пока Сталин, Ставка и НКО не сумели распознать компетентные командные кадры и не передоверили им управление войсками. Нехватка талантливых командиров была наиболее пугающим вызовом, с которым советское военное руководство столкнулось в первые 18 месяцев войны — и подробное изучение командного состава Красной Армии на завершающем этапе войны демонстрирует, что Сталин и Ставка вполне справились с этим вызовом. Несмотря на единообразно низкую боевую отдачу Красной Армии на протяжении большей части операции «Барбаросса» и первоначальную склонность Сталина в начальный период войны назначать на высокие командные посты своих некомпетентных клевретов, большому числу генералов и полковников удалось пережить бойню 1941 года и выйти из нее с достаточным опытом, чтобы успешно выполнять свой боевой долг до своей смерти или до конца войны.

Все сталинские клевреты, служившие в 1941 году командующими главных направлений, вполне заслуженно канули в безвестность, тогда как 23 из 25 генералов, которые служили в 1941 году командующими фронтов, остались командовать фронтами и на последующих этапах войны, а восемь — вплоть до конца войны. Точно так же 9 из 21 генерала, командовавших фронтами в 1942 году, командовали фронтами и на последующих этапах войны, в том числе 9 — до конца войны. 18 из 19 генералов, командовавших фронтами в 1943 году, остались на своих постах и в 1944 году — в том числе 11 закончили войну, командуя фронтами, это явление не ограничивалось лишь уровнем фронтов. Например, 65 из 101 генерала, которые командовали сталинскими армиями в 1941 году, пережили этот год, командуя либо фронтом, либо армией, то же было и с 86 из 133 генералов, командовавших армиями в 1942 году, и с 74 из 106 генералов, которые командовали армиями в 1943 году.

Еще нагляднее стабильность командования проявилась в жизненно важных для армии подвижных войсках, особенно в отдельных танковых и механизированных корпусах и танковых армиях, которые непрерывно действовали с середины 1942 года до конца войны. Впрочем, эту тенденцию можно проследить даже для механизированных корпусов, вступивших в бой в 1941 году. Например, из 32 генералов, командовавших злополучными механизированными корпусами в июне-июле 1941 года, уцелели и командовали в 1942 году армиями или корпусами 15, из 67 полковников, которые командовали в 1941 году танковыми дивизиями, 36 продолжали командовать в 1942 году танковыми бригадами или корпусами. Еще более впечатляют кавалерийские войска: из 7 генералов, которые командовали в 1941 году кавалерийскими корпусами, в 1942 году на командных постах остались 5. Из 35 генералов, командовавших кавалерийскими корпусами в 1942 году, 22 в 1943 году командовали либо армиями, либо кавалерийскими или стрелковыми корпусами. Из 11 генералов, командовавших кавалерийскими корпусами в 1943 году, в 1944 году 7 командовали кавалерийскими корпусами или конно-механизированными группами. Из 68 генералов, командовавших в 1943 году танковыми и механизированными корпусами, в 1944 году 43 командовали либо танковыми армиями, либо танковыми или механизированными корпусами, причем многие из них — до конца войны. И наконец, пять из шести генералов, командовавших в 1942 году танковыми армиями, остались командовать либо танковыми, либо общевойсковыми армиями до конца войны. 8 из 9 генералов, командовавших танковыми армиями в 1943 году, командовали либо фронтами, либо танковыми или общевойсковыми армиями вплоть до конца войны, причем трое из них остались в своих прежних должностях, командуя теми же самыми танковыми армиями.

За немногими примечательными исключениями, такая ситуация с командованием наглядно показывает, что стабильность командования в Красной Армии военного времени была намного выше, а ротация в командовании — намного ниже, чем считалось прежде. И что еще важнее, эта стабильность ярче всего проявлялась в самых важных элементах войсковой структуры Красной Армии — на уровне фронтов, в ключевых армиях, а также в танковых, механизированных и кавалерийских войсках. Словом, начиная еще с конца 1941 года и первых месяцев 1942 года Ставка и НКО сумели распознать и взрастить тех ключевых офицеров, которые приведут Красную Армию к победе в 1945 году. И хотя этот процесс обучения был тяжелым и стоил немалых жертв, в конечном итоге он оказался вполне действенным.

Несмотря на стойкие стереотипные представления о Красной Армии как о монолитной и негибкой силе, не считавшейся с ценой победы и применявшей для ее достижения примитивную тактику парового катка, на самом деле Красная Армия еще в 1942-м и уже определенно к 1943 году представляла собой две четко различимые армии, отличающиеся друг от друга совершенно разной природой, характеристиками и командным составом. С одной стороны, 80 % Красной Армии состояло из пехоты, артиллерии и инженерных войск, находящихся в составе общевойсковых армий, корпусов, дивизий и бригад, все они во многих отношениях отвечали описанному выше нелестному стереотипному представлению. Эта масса войск представляла собой внушительную дубину, которая притупляла танковые клинья вермахта, находясь в обороне, либо в лоб прорывала оборону вермахта при наступлении, зачастую не считаясь с ценой.

В порядке оправдания следует сказать что задача прорыва глубокой и хорошо подготовленной обороны, без которого невозможно добиться быстрого развития успеха, требовала от командования армиями, корпусами, дивизиями и полками, чтобы они выполняли свои задачи в точном соответствии с заранее составленными подробными планами, подобно колесикам в огромном сложном механизме. Лишь в этом случае операция по прорыву могла увенчаться успехом. Поскольку успех всей наступательной операции целиком зависел от успешности первоначального прорыва, эти войска должны были обороняться или атаковать в пределах жестко очерченных рамок, на линейных этапных рубежах с самыми минимальными отклонениями или вообще без таковых.