Курский излом. Решающая битва Великой Отечественной - Валерий Замулин

По непроверенным данным, около 12.00 одной из наших радиостанций перехвачен разговор немецкого командования следующего содержания, вверх докладывалось: о прорыве танков на рубеже Коровино — Черкасское, а в ответ было заявлено, что это не главное и что нужно основные усилия сосредоточить восточнее Черкасского, так как на этом участке наиболее прочная оборона.

…Общий вывод о группировке противника: в направлении главного удара на фронте Коровино — Триречное противником введено в бой не менее двух пехотных дивизий и двух танковых. На фронте выс. 228.8 — Березов наметился вспомогательный удар противника с вводом в бой пехотной и одной танковой дивизии»{266}.

Вывод о том, что главный удар противник наносит лишь по дивизиям правого фланга армии (а не на двух направлениях сразу, как было в реальности), оказался неверным. Была существенно [333] заниженной численность введенных в бой войск 2‑го тк СС. Эта ошибочная оценка негативно повлияла на общий ход боев 5 июля. Руководствуясь ею, И. М. Чистяков оперативно выдвинул основные силы своего противотанкового резерва в полосу 22‑го гв. ск, ослабив внимание к ходу боевых действий в полосе 23‑го гв. ск. Чем воспользовалось командование эсэсовского корпуса. Лишь после того, как оперативная обстановка на левом фланге начала стремительно ухудшаться, были приняты срочные меры о направлении в 52‑й гв. сд оставшейся части противотанкового резерва, но они опоздали.

Что главным образом повлияло на оценку ситуации командармом? Во–первых, к полудню именно в районе Коровино — Черкасское обозначился некоторый успех противника. Немцы преодолели пехотой и незначительным числом танков линию минных полей и рвов, бой уже шел на окраинах Коровина и Черкасского. В то время как на левом фланге дивизия полковника И. М. Некрасова держалась на прежних рубежах, эсэсовцы все еще пытались овладеть х. Березов и выс. 220.5. На других участках обстановка была достаточно спокойная.

Во–вторых, штаб 6‑й гв. А даже к полудню не смог точно установить численность обеих группировок противника, действующих против корпусов Н. Б. Ибянского и П. П. Вахромеева. В 13.30 полковник Э. С. Рыбко докладывал генерал–майору С. И. Тетешкину:

«Общий вывод о группировке: в направлении главного удара — на фронте Коровино, Триречное противником введено в бой не менее двух пехотных и двух танковых дивизий. На фронте высота 228.6, Березов наметился вспомогательный удар противника с вводом в бой одной пехотной и одной танковой дивизий»{267}.

Хотя с момента начала наступления в полосе 48‑го тк действовали одновременно пять дивизий, в том числе у Коровина и Черкасского три танковых и одна моторизованная и одна пехотная, а на фронте 52‑й гв. сд и 375‑й сд — сразу три моторизованных соединения СС.

В ходе этого разговора по Бодо заместитель начальника штаба фронта сообщил данные авиаразведки:

«…о выдвижении к южным окраинам Трефиловки на север до 150 танков, из Зыбино на север до 300 танков, скопление в лесу северо–восточнее Казацкое танков и автомашин, скопление в лесу восточнее Высокое около 400 танков и автомашин и сосредоточение в лесу северо–восточнее Зыбинин до 300 танков и автомашин…»{268}

Перечисленные населенные пункты располагались перед [334] правым флангом 6‑й гв. А (черкасское направление), поэтому полученная информация о концентрации нескольких сотен танков в этом районе согласовывалась с выводом штаба армии.

И, наконец, в-третьих, данные авиаразведки о нескольких сотнях танков перед фронтом 22‑го гв. ск казались не выдумкой, ведь И. М. Чистяков лично наблюдал бой в районе Черкасского, видел сотни единиц бронетехники, скопившейся перед ПТ-рвом южнее села, поэтому при принятии решения в определенной мере влияли и личные впечатления командарма.

Разведка доносила, что перед передним краем 71‑й гв. и 67‑й гв. сд развернуто несколько вражеских дивизий, в том числе и ряд танковых. Причем значительное число танков немцы концентрируют на стыках этих дивизий. И уже есть реальные результаты активности этой группировки — на стыке соединений наметился прорыв. Стремясь упредить противника, И. М. Чистяков решил массировать артиллерийские средства{269}. Еще на рассвете, оценив действия противника 4 июля как боевую разведку направления главного удара, он выдвинул из своего противотанкового резерва в район 1,5 км юго–восточнее Коровина, с задачей прикрыть участок между двумя селами, 493‑й иптап. Затем после отражения первых двух атак 496‑й иптап РГК получает приказ выйти к скотомогильнику западнее Черкасского, а между 9.00 и 10.00 командарм отдает приказ перебросить в выжидательный район Завидовка — Алексеевка 27‑ю оиптабр полковника Н. Д. Чеволы{270}. Это распоряжение из штаба артиллерии армии комбриг получил в 10.40. В документе указывалось, что ему предоставляется право самостоятельно вводить в бой полки при прорыве танков, для чего он был обязан немедленно организовать разведку в направлении Черкасского. Но воспользоваться предоставленным правом полковник Н. Д. Чевола не смог, ситуация начала развиваться в несколько другом русле, чем это предполагалось. После полудня 1837‑й иптап в составе трех батарей 76‑мм пушек и четырех батарей 45‑мм ПТО 1841‑го [335] иптап вышел в район Раково — Шепелевка, в готовности отразить танковые атаки противника.

Штаб Воронежского фронта работал в этот день очень напряженно: собирал информацию, анализировал обстановку, внимательно отслеживал действия противника, передавал в войска приказы и распоряжения. В этот момент главным было определить цель противника: направление главного и вспомогательных ударов. Авиаразведка докладывала о выдвижении на правом фланге 6‑й гв. А значительных сил танков.

На основе поступивших данных и оценки поведения врага в утренние часы был сделан вывод о подготовке противником мощного рывка в глубь нашей обороны из районов Черкасского и Березова.

«К 11.00 противник подтягивал главные силы… — докладывал в 12.35 в Генштаб генерал–лейтенант С. П. Иванов. — Основное наступление противника ожидается во второй половине дня… Распоряжением командующего 6‑й гв. А черкасское направление усиливается»{271}.

Как показали дальнейшие события, эта оценка оказалась верной. Наиболее крупномасштабные и ожесточенные боевые действия развернулись после 14.00 на участке: Коровино, Черкасское, выс. 244.5, отм. 237.8. В это время против танковых клиньев корпуса Кнобельсдорфа, который хотя и медленно, но продвигался вперед, командование 6‑й гв. А бросило значительные силы артиллерии, а командир 67‑й гв. сд ввел в бой полностью 245‑й отп подполковника М. К. Акопова, 1440‑й сап подполковника Шапшинского и два дивизиона из 5‑го гв. мп «катюш» полковника Л. З. Парновского.

В общей сложности во второй половине дня на участке 71‑й гв. и 67‑й гв. сд было сконцентрировано: семь истребительно–противотанковых полков (156 орудий), 159‑й тяжелый пушечный артполк РГК (18 152‑мм гаубиц и 18 ПТР), четыре батареи 163‑й тпап (12 152‑мм гаубиц и 18 ПТР), 135‑й отдельный батальон ПТР (81 противотанковое ружье). Сами дивизии располагали 129 45‑мм и 76‑мм ПТО, 31 гаубицей и 530 ПТР. Таким образом, на фронте примерно 30 км было сконцентрировано 285 орудий ПТО, 53 гаубицы и 818 ПТР. Причем эти средства не были равномерно распределены по фронту, а значительная их часть стянута на угрожающее направление — в район Коровино, Красный Починок, Черкасское. Кроме того, западнее и восточнее Черкасского были врыты в землю три роты 245‑го отп, а для усиления обороны в районе Коровина полковник И. П. Сиваков задействовал оперативно подчиненный ему уже в ходе боя 1440‑й сап (8 СУ‑76, 12 СУ‑122).