«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

Штеккер бросил докуренную сигару, потянулся и перешел к рабочему столу, где стоял прибор для испытания физиологического действия исследуемых газов. Под большим стеклянным колпаком сидела большая серая крыса, беспокойно забегавшая при приближении человека. Штеккер посмотрел на нее несколько секунд, выжидая, пока она отодвинется к дальнему краю резервуара, в стороне от подводящего крана, потом впустил облачко красноватого газа под колокол и стал наблюдать.

Крыса забилась в угол, не трогаясь с места, и только когда первая багровая струйка, стелющаяся по дну, лизнула ноги, она, почувствовав ожог, жалобно закричала и заметалась в прозрачной клетке, стукаясь носом о стеклянные стенки.

Штеккер равнодушно следил за знакомыми этапами действия газа. Крыса, бегая от стенки к стенке, наткнулась на небольшую колодку, поставленную посреди дна и возвышавшуюся над ним на несколько дюймов. В одно мгновение она вскарабкалась наверх и глядела на подымающееся снизу багровое море, вся дрожа и облизывая обожженные лапы. Но дышала она по-прежнему спокойно, — вне облака присутствие газа не беспокоило животное. С этим-то и приходилось бороться больше всего и пока безуспешно. Газ имел колоссальную плотность и чрезвычайно медленно смешивался с воздухом, двигаясь густой волной. И сейчас было то же, несмотря на примеси, имеющие назначением облегчить распространение ядовитого облака. Правда, оно давало о себе знать издали слабым приторным запахом, уже знакомым Штеккеру, но запах этот, вызываемый именно летучими примесями, не был ядовит, хотя и причинял легкое головокружение.

Штеккер пустил в ход пропеллер, вделанный в верхнюю крышку колокола. Завертелись лопасти, и волна воздуха всколыхнула осевший внизу газ. Красноватые струйки его завихрились спиралями и быстро поползли кверху. Крыса пронзительно закричала, подняла кверху лихорадочно раскрытый рот и задышала тяжело и прерывисто, потом в судорогах свалилась на бок. Еще полминуты — и багровый туман колыхался уже над совершенно неподвижным телом. Штеккер остановил пропеллер и открыл кран, через который взбрызнулась под колокол струя распыленной жидкости, в течение минуты поглотившей газ. Опыт был кончен. Он снял колпак с тарелки и осмотрел внимательно мертвое животное. Воспаленная кожа, клочья выпадающей шерсти, помутневшие глаза — ничего нового.

Штеккер позвонил. Явился служитель, ленивый и сонный парень, взятый временно взамен заболевшего старожила лаборатории.

— Уберите, — сказал ему Штеккер, показывая на ящик. — И приготовьте к завтрашнему утру морскую свинку из большой клетки.

Служитель все с тем же апатичным видом взял за хвост мертвую крысу и пошел к двери. Штеккер покачал головою. Он недолюбливал этого неповоротливого, странного человека, глядевшего всегда исподлобья и скупого на слова.

— Экая сонная тетеря, того и гляди каких-нибудь глупостей наделает сдуру. Слава богу, через три дня вернется старый Густав.

Он подошел к маленькой двери, от которой несколько ступеней вели вверх по узенькой лестнице в небольшую темную комнату, служившую для опытов над действием различных лучей. Помещение было глухим тупиком, не имевшим другого выхода. По пути Штеккер оглядел несколько стальных баллонов, стоявших подле двери. Они были наполнены газом под большим давлением и стояли здесь временно, перед отправкой на испытательный полигон.

Сзади послышались шаги. Вошел снова служитель и стал передвигать что-то на столах.

— А как с собакой, господин профессор? — спросил он таким голосом, точно ему лень было ворочать языком.

Штеккер взглянул на небольшую клетку, стоявшую на высоком столе у окна, в которой дремала, свернувшись клубком, маленькая собачка. Она подверглась накануне воздействию газа в слабой концентрации.

— Дайте ей корму и оставьте здесь, я займусь ею завтра утром.

Штеккер поднялся по узким крутым ступенькам, зажег свет и задернул штору, закрывавшую плотными складками проем двери. Он подошел к столу, на котором стоял большой спектроскоп, плоский стеклянный сосуд, наполненный газом, катушка Румкорфа и еще несколько приборов. Здесь работа была спокойной, методической, в ней не замечалось бега времени. Сменяли друг друга цветные линии в поле спектроскопа, жужжал однообразно индуктор, в дальнем углу скреблась мышь. Часы внизу пробили девять, — Штеккер машинально сосчитал удары; где-то далеко хлопнула дверь.

Так прошел час, может быть, больше. И вдруг протяжный, полный смертельной боли и страха собачий вой ворвался в темную комнату и замер… Штеккер вскочил на ноги, повернул выключатель и бросился к двери, но, отдернув штору, остановился как вкопанный, не смея ступить дальше. Узкая дыра внизу была заполнена багровой массой, которая тихонько колыхалась и медленно ползла вверх со ступеньки на ступеньку, подобная отвратительному студню.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава III

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Ужас сковал его неподвижностью. Он не смел верить своим глазам, он еще не отдавал себе отчета в том, что случилось, но где-то в глубине шевелилось уже сознание непоправимой беды и душу захлестывал неодолимый страх.

Газ вырвался из баллонов — это было несомненно. К тому, что он видел, присоединился и едва уловимый сладковатый запах, в значении которого ошибиться было невозможно. Но тогда… тогда конец. Ядовитое облако, двигаясь кверху, закупорило единственный выход и поднималось дальше, заполняя постепенно каменный мешок, в котором он оказался захлопнутым, как в ловушке.

Штеккер облокотился на стену, чтобы не упасть, — у него кружилась голова и во рту вдруг стало отвратительно сухо. Он не знал, сколько времени прошло в этом оцепенении, но когда он пришел в себя и взглянул вниз, помимо воли жалкий, растерянный крик вырвался из его груди. Он помнил твердо, что при первом взгляде на лестницу верхние четыре ступени были свободны от газа; теперь из-под багровой колыхающейся массы поднимались только две. Он закричал еще раз, но теперь уже умышленно, надеясь услышать какой-нибудь отклик. Ответом был визг собачонки.

Тогда Штеккер вспомнил о небольшом окошечке в стене его западни, открывавшемся, правда, не на улицу, а внутрь лаборатории, откуда шла лестница. Он бросился к этой темной дыре, словно ожидая оттуда спасения… Из окна, приходившегося почти под потолком просторной высокой комнаты, ничего нельзя было рассмотреть.

Штеккер вынул коробку спичек, зажег одну из них и попытался осветить темнеющий провал. В трепетном мерцании огонька увидел он ближайший угол комнаты и откинулся назад: пола, столов, табуретов уже не было видно — они скрывались под пеленой багрового тумана, очертания и границы которого трудно было уловить. Штеккер еще раз крикнул в темную бездну — новый жалобный вой ответил ему из глубины.

Снова он бросился к двери. Красноватые волны покрыли еще одну ступеньку, и приторный запах ощущался все сильнее. Первым его движением было — спуститься вниз и захлопнуть дверь, но, сделав шаг, он остановился. Для того чтобы добраться до двери, надо было чуть не до