Арбайт. Широкое полотно - Евгений Попов

— «Новая искренность» — идиотский термин. Так в свое время советские официозные критики шестидесятых годов придумали «исповедальную» и «деревенскую» прозу. Видел я список этих «новых реалистов» и «новых искренних», составленный одним критиком. Совершенно разные там писатели. В списке — бездарные конъюнктурщики и несколько талантливых. И пишут в разной манере. И ничего их особо не объединяет, кроме, может быть, приятельских отношений. Я бы из них выделил Прилепина, Сенчина, Шаргунова как наиболее талантливых. Появились интересные писатели, не относящиеся к так называемому российскому постмодернизму. Но не обязательно они все реалисты. Куда отнести Дмитрия Данилова или Евгения Чижова, интересных прозаиков, которых не записали в «новые реалисты»? Понятно, что постмодернизм выродился и не может описать новую действительность. Она фантастичнее была за эти двадцать лет, чем многие постмодернистские фантазии. И ведь действительно, есть сейчас тяга к реализму. Но это более сложный процесс, чем выдуманный термин «новая искренность».

— Из почти не печатающихся я выделяю: Евгения Беверса, Ирину Богатыреву, Викторию Лебедеву, Петра Ореховского, Вячеслава Харченко. Из хорошо печатающихся — Татьяну Замировскую, Марту Кетро, Улью Нову, Александра Снегирева. Из якобы «постмодернистов» — Александра Силаева, живущего в Красноярске, Марию Ботеву (Киров). Есть и совсем новое имя — Наталья Скакун (Красноярский край).

— А вообще-то этим «новым искренним» неплохо бы перечитать своих предшественников из шестидесятых годов — ранних Гладилина с Аксеновым, Бориса Балтера, Михаила Анчарова. Даже какого-нибудь Рекемчука.

— Чем они интересны, «новые искренние», что, пожалуй, и читали этих авторов. По крайней мере «с парохода современности» никого из предшественников не сбрасывают, как постмодернисты.

— Они как раз постмодернистов хотят сбросить с «парохода современности».

— «Новые реалисты», мне кажется, иногда плохо знают литературу шестидесятых годов. Исключение — Шаргунов и Прилепин, который очень эрудирован, и это видно по его книге о Леонове. Филологическое образование. Я себя тоже считаю эрудитом и имею филологическое образование, но я знаю имена многих русских писателей ХХ века, их биографии, а тексты их читал далеко не все. Прилепин не только знает имена, но и все эти тексты читал. За это ему респект.

— Писатель должен других писателей читать, даже плохих, из любопытства. Я вчера изучал антологию поэзии второй половины двадцатого века. Огромное количество неизвестных имен, удивительных судеб. Узнал, к примеру, что поэт-футурист Павел Радимов в конце жизни жил в собственном доме в Хотькове недалеко от моей дачи и умер в начале семидесятых годов. А легендарный Василиск Гнедов дожил до 78-го года и умер в Херсоне.

— Это всегда удивительно было, когда вдруг обнаруживались живые люди оттуда.

— А вот антологий прозаических что-то нет. Последнюю, помню, Юрий Нагибин составил в конце восьмидесятых годов. Антология русского рассказа ХХ века. Она печаталась в «Книжном обозрении».

— Многие деятели андеграунда часто оказывались при ближайшем знакомстве еще более «хомо советикусами», чем писатели, печатавшиеся в советское время и настроенные на карьеру в официальной литературе. Но были и исключения, тот же Пригов, например. Он четко следовал принципу человека из андеграунда, то есть строго выдерживал стиль. Потому что некоторые адепты андеграунда, когда заявляли, что они ничего не хотят общего иметь с официальной культурой, в том числе и с либеральной ее частью, — часто врали, что они кого-то не читали и никогда не будут читать. Выяснилось, когда я с ними близко познакомился, что все читали, только притворялись. И никогда не забывали про официальную культуру. А Пригов как стал андеграундным человеком — так и действительно никого из официалов не читал, не знал принципиально.

— Он не читал «официалов» даже скорее не принципиально, а органично. Ему не пришло бы в голову принести свои тексты в советский «Новый мир», например. Равно как и послать их в антисоветский «Вестник РХД». Вместе с тем он сознательно работал на собственный имидж. Это слово он знал, как и всё, что делает, например, Энди Уорхол. Меня все его штудии последних лет оставляли равнодушным. Я всерьез это не воспринимал, и мне иногда казалось, что он заигрался в иронию, сам поверил в то, что абсурдные наукообразные мысли и есть суть вещей. А ведь когда-то на моих глазах сочинял шедевры:

Урожай повысится, больше станет хлеба,

Больше станет времени рассуждать про небо.

Больше станет времени рассуждать про небо,

Урожай понизится, меньше станет хлеба.

— Бог с ним! Царство небесное!

— Мне почему-то кажется, что образ белой женской жопы, который смутил Гдова, как-то «корреспондирует» к обсуждаемой теме, поскольку многие (и не только писатели) решили именно так быть искренними и деликатными. Не верите, мол, что я деликатен? Да я вот вам сейчас жопу покажу. Слова «жопа» и «хер» не смущают, ибо давно уже стали привычными, которыми мы пользуемся направо и налево для того, чтобы обозначить собственное состояние и дать оценку политической, социальной и духовной жизни страны.

— Интересно, почему так сурово расправились в свое время с Синявским и Даниэлем, тоже «новоискренними» писателями?

— Таинственная гэбэшная история. Одна из версий: досада ГБ на хитрого Синявского, который так их наколол, отчего они имели убытки по службе. А уж Даниэль — до кучи.

— Чую, что не всё там было так просто.

— А советские писатели, значит, целиком поддержали позицию органов безопасности?

— Нет не все. Именно тогда возникли «подписанты» из официалов, протестовавшие против людоедского приговора. Среди них были Анатолий Гладилин, Василий Аксенов.

После суда об освобождении Синявского и Даниэля ходатайствовали и другие. Вот примерный список: А.Н.Анастасьев, А.А.Аникст, Л.А.Аннинский, П.Г.Антокольский, Б.А.Ахмадулина, С.Э.Бабенышева, В.Д.Берестов, К.П.Богатырев, З.Б.Богуславская, Ю.Б.Борев, В.Н.Войнович, Ю.О.Домбровский, Е.Я.Дорош, А.В.Жигулин, А.Г.Зак, Л.А.Зонина, Л.Г.Зорин, Н.М.Зоркая, Т.В.Иванова, Л.Р.Кабо, В.А.Каверин, Ц.И.Кин, Л.З.Копелев, В.К.Корнилов, И.Н.Крупник, И.К.Кузнецов, Ю.Д.Левитанский, Л.А.Левицкий, С.Л.Лунгин, Л.З.Лунгина, С.П.Маркиш, В.З.Масс, О.Н.Михайлов, Ю.П.Мориц, Ю.М.Нагибин, И.И.Нусинов, В.Ф.Огнев, Б.Ш.Окуджава, Р.Д.Орлова, Л.С.Осповат, Н.В.Панченко, М.А.Поповский, Л.Е.Пинский, С.Б.Рассадин, Н.В.Реформатская, В.М.Россельс, Д.С.Самойлов, Б.М.Сарнов, Ф.Г.Светов, А.Я.Сергеев, Р.С.Сеф, Л.И.Славин, И.Н.Соловьева, А.А.Тарковский, А.М.Турков, И.Ю.Тынянова, Г.С.Фиш, К.И.Чуковский, Л.К.Чуковская, М.Ф.Шатров, В.Б.Шкловский, И.Г.Эренбург.

Кстати, одним из двух общественных обвинителей от Союза писателей был Аркадий Васильев, отец Дарьи Донцовой, секретарь парторганизации писателей, человек, которого Корней Чуковский внес в список тех, кому было категорически запрещено приходить на его похороны. Другим — некая критикесса Зоя Кедрина.