Хроника смертельной осени - Юлия Терехова

– Клянусь – ни за того, ни…

– Да как ты смеешь?.. – прошептала она. – Кто дал тебе право?

– Я… – он что-то хотел сказать, но не осмелился, искренне не понимая, почему Катрин в таком бешенстве.

– Уходи сию минуту! – Нет, она не просто разлюбила этого человека – ей плохо от одного его присутствия. Она не в состоянии ни говорить с ним, ни слушать его.

– Уходи, – повторила она, и в этот момент зазвонил ее мобильный. Катрин схватилась за трубку, как за соломинку, даже не взглянув на экран.

– Да! – крикнула она.

– Здравствуй, Катрин, – услышала она голос, от которого ее пробрала дрожь. – Вот ты и попалась! Собственно, что и требовалось доказать.

Катрин стала медленно сползать по стене – ноги отказывались ее держать.

– Что молчишь? Ты ведь сейчас с Орловым? Ты опять с ним? Так я и знал. Ну что же… Дай ему трубку.

– Зачем? – понизив голос, спросила она, косясь в сторону Орлова, который все более и более внимательно прислушивался к разговору. – Чего ты хочешь?

– Я тебя не понимаю, – в голосе Олега послышалась насмешка. – То – Олег, приходи, то – чего ты хочешь… Понятно же, чего я хочу. Я тебя хочу. Но у тебя Орлов. Чем вы там занимаетесь? Я был уверен, что ты обманываешь Сержа и вот – доказательства налицо.

– Это неправда, – выдохнула Катрин. – Я не дам себя шантажировать, как Анну. У тебя ничего не выйдет.

– Дай ему трубку, Катрин.

Тут до Орлова, наконец, дошло, с кем она говорит. Он бросился на Катрин, как коршун, вырвав мобильник из ее рук.

– Ты?!! – такого мата Катрин не слышала за все долгие годы их связи. Он сорвал голос на первом же слове, извергнутом из себя, и дальше хрипел в остервенении страшные ругательства. Рыков что-то ему отвечал, Катрин, конечно же, не слышала – что, но, видимо, весьма ехидное и провокационное, так как лицо Орлова совершенно позеленело. Катрин испугалась, что его вот-вот хватит удар. Она съежилась на полу в неудобной позе и слушала эту мерзкую брань…

– Отдай мне телефон, – она, наконец, протянула руку. – Неужели не понимаешь, что он специально тебя провоцирует?..

Но Орлов ее не слышал, продолжая рычать в трубку невообразимые проклятия, а когда Катрин попыталась у него трубку забрать, оттолкнул ее с такой силой, что она ударилась спиной о стену и вскрикнула от боли.

– Как же ты мне надоел! – воскликнула она в отчаянии. – Как я устала от тебя! Отдай мне телефон и вон отсюда!

До Рыкова донесся ее крик, и, наверно, он сказал Орлову что-то невероятно колкое, поскольку тот в ярости грохнул смартфон Катрин об пол. Осколки хрупкого аппарата разлетелись по кухне.

– Получай! – заорал он. – Вот тебе твой Рыков! Как я понимаю, ты кайф словила от того, что он с тобой сделал! Потаскухой была, потаскухой и осталась! Мои поздравления Булгакову, – и он обозвал ее грубым матерным словом.

Катрин даже не удивилась. Ничего не меняется в этом мире. Во всяком случае, для Орлова.

– Уходи, – повторила она уже спокойно. – Мне надо пойти купить новый телефон. Ты оставил меня без связи.

– Кому надо, тот с тобой свяжется, – выплюнул Орлов с презрением. – И горе тому, кто с тобой свяжется, проклятая… Что ж он тебя не прикончил?.. Всем стало бы легче жить.

– Да неужели? – подняла Катрин бровь. – Я бы являлась тебе в эротических снах до конца твоих дней, – она запнулась. – Хотя на фиг ты мне сдался?.. Убирайся. И не приходи больше.

– Не приду, не надейся, – уже в дверях он обернулся. Катрин отвела глаза – ей был невыносим его взгляд, источавший боль, ненависть, желание – что угодно, только не любовь. А может, это и была его любовь – которой он мучил ее все долгие пятнадцать лет, только она не понимала ее сути? И, наконец, он ушел, чтобы больше никогда не переступать порог ее дома.

16.20

И вот – она дома. Отперев дверь, Анна застыла на пороге – квартира пугала ее своей тишиной и – пустотой. Под высокими сводами потолка больше никогда не раздастся веселый голос Антона, он больше никогда не бросит ключи на столик в прихожей, и не станет, ворча, искать свои тапки в узком стенном шкафу. Дома ли она?

– Ну, что же ты, – сказал Мигель, стоя за ее спиной. – Заходи, не бойся.

– Я не боюсь, – чуть шевельнула она губами, но наконец сделала шаг вперед. Первое, что она увидела – зонт Антона на крючке вешалки, забытый им, когда они вновь переезжали на Олимпийский проспект. В Москве стояла жестокая жара, и более жить в ее скромной квартирке на Чистых прудах они не могли – здесь не было кондиционера, и она сходила с ума по ночам, не в силах сомкнуть глаз, изнывая от духоты. И Анна отправилась обратно в ту страшную квартиру, где позднее чуть не нашла свою смерть. Не стоило возвращаться…

Анна дотронулась пальцами до деревянной ручки зонта и погладила его – словно руку Антона…

– Перестань, – Мигель слегка прижал Анну к себе, а потом повел в комнату, на ходу снимая с нее шубку. Они только что отвезли гроб с телом Антона в морг сеченовской академии на улице Россолимо – прямо из аэропорта, где их ждала заказанная машина. На следующий день ожидали приезда Жики, задержавшейся в Париже. А на послезавтра уже назначили похороны.

Анна застыла посреди комнаты в растерянности, не зная, что ей делать дальше. Взгляд ее обратился к фотографии на комоде – она и Антон на фоне венецианского Ponte dei Sospiri.[165]Недаром говорят, что фотографироваться на его фоне – дурная примета…

…Мигель наблюдал за ней, печальной и потерянной, и ему чрезвычайно не нравилось, что она совершенно очевидно забыла о нем, полностью поглощенная воспоминаниями об Антоне Пора ему приступать к делу, более тянуть нельзя. Он решил напомнить о себе и заговорил:

– Его больше нет. Анна, надо жить дальше…

– Как, – прошептала она еле слышно. – Как мне жить дальше… без него.

– У тебя есть я, – отчеканил он. – И мы должны быть вместе.

Мигель обхватил ее за тоненькую талию, приготовившись к сопротивлению, которое ему надлежало сломить. Только так он сможет обрести контроль и над ее волей, и над ее телом – именно сейчас, когда она вымотана долгим путешествием, бюрократическими хлопотами и собственными переживаниями. Она чуть повела плечами, желая освободиться от его рук, но он лишь сильнее сжал их. Сейчас или никогда, сказал он себе. Завтра приедет Жики, и он уже не будет полностью властвовать над волей Анны, а старая тангера не потерпит никакого, даже малейшего насилия над своей любимицей. Да вдобавок, как выяснилось, старуха обладает влиянием, о котором мало кто подозревает…