Дорога к Храму - Светлана Нергина

Королева тяжело вздохнула:

– Ладно, о деле так о деле. Угощайтесь, кстати. – Небрежный кивок в сторону блюд с истекающими соком фруктами был излишним: лично я уже загребла полную горсть винограда и неторопливо его уничтожала, тишком сплевывая косточки под стол. – Вот только дело это невеселое…

– Брось! – беспечно тряхнула я головой. – Можно подумать, у нас когда-нибудь бывает веселая работа!

Королева смерила меня каким-то подозрительно-грустным взглядом и отшутиться не пожелала…

Торговые Воды безопасными, честно признаться, никогда и не считались: купеческие суда курсировали регулярно, так что и от пиратов отбою не было. Конечно, государственный патруль честно пытался «взять ситуацию под контроль», как и было сказано в последнем королевском приказе, но на деле предпочитал отсиживаться поближе к каменным освещенным стенам фортов, особенно ночью. Всех пиратов все равно не перебить, а так хоть иллюзия защиты мирных морских торговцев имеется. Впрочем, умные купцы на подобных вояк и не надеялись, нагружая суда помимо товаров и команды еще и парой боевых магов и несколькими наемниками. Конечно, порой и это не спасало, но тогда, как правило, попросту тонули оба корабля: погибающие маги неизменно желали прихватить с собой всю команду противника. Хоть какое, а утешение.

Посему, когда корабль вошел в Торговые Воды, держа курс на Вехраду, никто и не удивился воплям одинокого пловца, кое-как еще держащегося на воде, ухватившись за обломок бревна, – видимо, после удара флибустьерских пушек всю корму разметало на подобные щепки.

– Эй, держись! – заорали тонущему с корабля, торопливо и ловко – ибо привычно – спуская на воду спасательную лодку. Гребцы легко оттолкнулись от борта и направили утлое суденышко к барахтающемуся.

На палубе после многочисленных растираний, ругательств и кружки рома, влитого в насильно разжатые ножом зубы, мужик с трудом пришел в себя и затравленно огляделся по сторонам.

– Я где, а?

– Да уж не на том свете! – расхохотались моряки. – Что, брат, чай, струхнул там, в воде? А?

– Ага, – безнадежно согласился мужик, зябко подтягивая колени к подбородку, и вдруг как-то жалобно всхлипнул: – Чтоб им, гадам, сдохнуть!

– Пиратам? Эге, так они с тобой и согласились!

– Да не пиратам, – отмахнулся тот и с трудом, держась за руку ближайшего моряка, поднялся на ноги. – У, нелюди проклятые!..

– Да ты о ком? – недоумевала команда, задним числом прикидывая, не рехнулся ли спасенный, барахтаясь там, в холодном море.

– Мы на Элейну курс держали, – бесцветным голосом начал объяснять мужик. – Пока Древо не содрогнулось,[27]чуть не каждый день туда ездили – и ничего, как на прогулку. И никакие флибустьеры нас не трогали: туда везли-то ткани некрашеные да древесину – что на этом заработаешь? Пираты ведь тоже не дураки: им ковры златотканые да меха дорогие подавай. А тут эта дрянь…

– Что за дрянь-то?

– Ветка новая объявилась. Да живут на ней… гвырты какие-то. Чуть подплывешь поближе – да хоть за три перестрела – уж палить начинают. И, главное, из чего? Это даже не пушка – от той одна брешь в корме, а тут словно бы взорвали корабль в самом трюме: весь в клочья с одного удара! Все потонули…

Мужик жалобно всхлипнул и замолк.

Моряки тревожно переглянулись, презрительно сплюнули под ноги и пошли к капитану. Может, ему, утопшему почти, и почудилось, но вот курс все же лучше чуток подправить…

– Это был уже третий корабль, – ровно, не глядя ни на кого, но и не опуская потемневших грустных глаз, закончила королева. Помолчала. И резко повернулась ко мне: – Иньярра, я х о ч у знать, что за дрянь завелась на той Ветке? Я хочу знать, кто потопил три моих корабля подряд! И чем эти корабли им не угодили!!!

Я спокойно выдержала полыхающий гневом взгляд. Неторопливо и выразительно размяла кисти рук. Многозначительно покрутила в пальцах тонкую синеватую змейку-молнию.

– Узнаешь.

Фрель легко оттолкнул на край стола блюдо с нетронутой дыней. Как бы невзначай коснулся кинжала, висящего у пояса в кожаных ножнах.

– Узнаешь.

Даже самая интересная и увлекательная работа, самый верный и заботливый муж, самые любимые и послушные дети никогда не заменят полноценного отдыха от них!

Вот фраза, под которой готова подписаться каждая вторая женщина в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти. Но и восьмидесятилетняя ведьма, честно признаться, тоже не была против подобных циничных афоризмов. Хотя нет, не всегда.

Когда-то и я делила мир исключительно на белое и черное, презрительно игнорируя кошачьи полутона. Считала, что работать – так от зари до зари, гулять – так от заката до рассвета, и искренне верила, что умирать надо молодой, в рукопашном бою и с надменной улыбкой на губах…

Началось последовательное развенчивание девичьих мифов где-то полвека назад, когда я, еще только-только выпускница Храма, попавшая в уже привычную сейчас петлю безденежья, пришла наниматься на первую в жизни работу. Настоящую работу, а не случайный приработок по постоялым дворам.

Лилия Тимовна – полная дружелюбная женщина, преклонный возраст которой легко маскировался неизменной улыбкой, мстительно проглядывая в сеточке неглубоких морщинок вокруг глаз, – проницательно глянула на колеблющеюся застывшую у порога ведьму и гостеприимно шлепнула ладонью по пустому стулу:

– Заходи-заходи! Гостьей будешь.

– Гостьей? – Я из осторожности попятилась, решив, что ошиблась дверью. Выглянула, проверила. Да нет, тринадцатая, как и положено штатной чародейке. – Да я вообще-то…

– Знаю, – добродушно отмахнулась Лилия. – Помощница моя. Оно и хорошо: мне одной сейчас никак. Лето, работы много – кворр разберешь!

Я попала в свою колею, успокоенно захлопнула дверь и деловито подобралась:

– А что за работа, собственно? Не могли бы вы немного ввести меня в курс дела, раз уж я буду вам помогать?

Лилия уставилась на меня мученическим взглядом студентки, которую экзаменаторы ласково попросили перечислить двести сорок восемь неправильных существительных магического языка. Потом недовольно покосилась на дверь, зачаровала ее от всех незваных гостей, включая начальство, и, тяжело вздохнув, решительно предложила:

– Пойдем-ка лучше чаю попьем!

Вот так и началось мое вхождение в настоящую трудовую жизнь. Чай мы с Лилией пили по пять раз, пока не заканчивалась заварка, посреди рабочего дня не стеснялись сбегать в лавку за фунтом халвы, а на просьбы прямого начальства кривились, как домохозяйка перед мышью, и страдальческим тоном вопрошали:

– Ой, а оно вам точно надо, а?