Единственная для эшра. Эволюция. Книга 2 - Ираида Волконская

Меня вновь прошивает разряд, а в голову словно загружают терабайты информации, её так много, что меня начинает трясти, и вдруг я ощущаю его поцелуй. Он забирает мою боль, дарит чувство защищённости, наполняет меня любовью и энергией. Он прерывается и вновь зовёт меня по имени, снова и снова. Боль в голове пропадает, вместо неё приходит лёгкость, почти невесомость, как же приятно ощущать его руки на своей коже, они такие горячие.

– Алан, я люблю тебя, – шепчу в ответ на его зов и улыбаюсь.

– Рина?! – вскрикивает он, в неверии вглядываясь в мои глаза. – Рина! Это ведь ты?! Ты?!

– Конечно, кто же ещё? – удивляюсь я.

– Господи, спасибо! Ты вернулась ко мне! Я думал, что больше никогда… – его горло сдавил спазм, а на глазах выступили слёзы. – Ведь ты больше не уйдёшь? Не оставишь нас?

– О чём ты говоришь? – не на шутку взволновалась я, начиная вспоминать. – Боже, Дара! Я же…упала…Эллар! – я схватилась за живот и поняла, что его нет. Где мой сын?! Где?!

– Всё хорошо! Тише, милая, тише, – принялся успокаивать меня Алан, продолжая улыбаться и плакать одновременно. – Он спит, там в кроватке. Дара на занятиях. Уже всё хорошо. Теперь всё хорошо.

Алан не дал мне опомниться, впившись в губы страстным поцелуем, затем принялся зацеловывать моё лицо, глаза и всё шептал моё имя как заведённый. Его бурная радость ошеломила и оглушила меня, окутав коконом от всего мира. Мне даже на мгновение показалось, что его кожа светится в полумраке, настолько сильны были его эмоции. Они проникли и в меня; моё сердце наполнилось ликованием, я ещё ничего толком не поняла, но доверилась мужу, погрузившись в эйфорию с головой. Такого бурного воссоединения у нас не было уже давно. Воздух вокруг нас искрил и мерцал, а сознание потерялось между сном и явью. Наши руки, не останавливаясь, гладили тела друг друга, и от каждого прикосновения дрожь волнами расходилась дальше по телу, откликаясь в глубине сердца приятным до боли томлением. Губы шептали слова любви, то и дело, срываясь на крик: так много страсти, так много силы. Казалось, нам не нужна энергия извне, мы сами себе аккумуляторы, воспроизводящие и транслирующие её в пространство вокруг нас. Мы потерялись друг в друге, во времени, в этой всепоглощающей страсти.

В какой-то момент я отключилась и проснулась, лёжа поверх Алана, он прижимает меня к себе так крепко, словно я могу куда-то убежать, а второй рукой перебирает мои растрепавшиеся волосы. Но долго наслаждаться идиллией нам не дал захныкавший Эллар. Я подорвалась с места, как ошпаренная, мечтая увидеть своего ребёнка, взять его на руки, утешить. Алан не стал меня удерживать, наблюдая за мной со стороны. Я намеревалась взять Эллара на руки и вместе с ним вернуться в постель к мужу, но увидев сына, остолбенела: его глаза! Боже, что с его прекрасными глазами?! Я же точно помню, что они должны быть фиалковыми как у меня. Осторожно вытащив его из колыбели, прижала к себе и растерянно обернулась к мужу. Алан чуть нахмурился, но позвал меня к себе. Только когда я села рядом с ним на кровати и укрылась покрывалом, Алан, вздохнув, рассказал мне всё, что я забыла, также озвучив диагноз сына – слепота. Растерянность ушла, а в замен неё пришёл гнев на себя, на судьбу, даже на Дару. Но я одёрнула себя: нет, я не должна винить ребёнка в собственной ошибке, она, ни в чём не виновата, все, что случилось полностью моя вина, моя беспечность. И за эту беспечность теперь расплачиваются мои дети. Стон боли вырвался откуда-то из самой моей глубины: так не должно было быть! В этот момент Эллар вновь открыл свои космические глаза с сиреневыми туманностями, мерцающими в их глубине, посмотрел прямо на меня и улыбнулся! Он посмотрел! Может врачи ошиблись? Нет, я не буду отчаиваться: возможно, всё не так просто, может он видит как-то по-другому. Пока он так мал, его не спросишь, но я обязательно постараюсь понять, в чём дело и как ему можно помочь. Алан тоже согласен, что делать выводы ещё очень рано – ведь сыну только неделя. Как же хочется увидеть дочь! Бедная моя девочка, она, должно быть, винит во всём себя! Алан сказал, что она плакала и призналась ему что боится! И всё это мой ребёнок! Никогда ещё, ни при каких обстоятельствах с ней подобного не происходило – сердце сжалось от боли. И плюс ко всему я забыла себя, все эти дни я была Эсией! Мало того что Дара видела как я разбилась, упав в расщелину, она была свидетельницей её пробуждения в теле своей матери. Это же просто какой-то фильм ужасов! Но неожиданно Алан успокоил меня, сказав, что со вчерашнего дня Дара уже практически пришла в себя: стала нормально есть, разговаривать, и всё рвалась пообщаться с той, что пришла на моё место. Но Алан её не пускал, боясь, что подобное общение может нанести ребёнку больший вред, но сейчас он уже так не думает. Возможно, память вернулась бы ко мне уже вчера, если бы я пообщалась с дочерью. От осознания, что я в любой момент могу вот так просто всё забыть, обернувшись другим…нечеловеком, у меня закружилась голова и вспотели ладони. Я, конечно, предварительно знатно ударилась головой, но…где гарантии, что она не вернётся?

Алан прижал меня к себе и задумчиво произнёс: – Она сказала, что ты и она – это одна и та же личность, имеющая две стороны. Ты возникла, потому что она стёрла себе память, воплотившись в этом теле, которое, как она предположила, она позаимствовала у его истинной владелицы. Знаешь, я…не верил ей, а ещё эти жуткие красные глаза на твоём бледном лице, они просто выводили меня из себя. Но…в какой-то момент она приблизилась так близко, она вглядывалась этими глазами в мою душу, молила меня дать ей шанс, просила вернуть ей память. Она смотрела совсем как ты, она была искренна, и я увидел тебя…это так странно. Ты вернулась тогда, когда я осознал это, когда назвал её твоим именем. Значит, это правда, и когда-нибудь ты всё вспомнишь, и ваши сознания сольются в одно.

От слов мужа мурашки пробежали по моей спине, и я ещё теснее прижалась к нему, ища опору. Скорее всего, он прав, но от этого не менее жутко. Раньше я гнала от себя подобные мысли, боялась осознать, что у меня действительно была другая жизнь, частью которой был Гэрс, поэтому я так страстно цеплялась за размышления о семье Ида и об их возможностях. Мне гораздо проще было осознать себя их частью, их потомком, словно этот статус, мог защитить меня от реального положения дел. А реальность такова, что я никакая не Ида, я лишь заняла тело одной из них и моя мать…вовсе не моя. Нет, не хочу терять ту, которую обрела! Пусть я ей чужая, но она дала жизнь этому телу и той, что дала мне в нём воплотиться. Я спасу её, если судьба даст мне такую возможность, я отплачу добром за добро.

Алан сказал, что мои глаза были как у Гэрса, значит ли это, что я… – Тень? Ух,…как вновь прыгнуть с обрыва! У меня нет доказательств этому, но… вывод напрашивается сам собой. Но пока я не готова принять такую реальность, просто не готова. Гэрс был прав: всему своё время, – и оно ещё не пришло. Слишком много всего для одной маленькой меня… Но когда я вновь увижусь с Гэрсом, на этот раз я спрошу у него напрямую. Я хочу услышать правду от него, смотря ему в глаза. Хочу услышать нашу историю.

***

А сейчас, мне захотелось срочно переключиться на свою действительность: обнять дочь, увидеться с Эви и другими эшари, с которыми сдружилась за эти месяцы, ощутить себя собой. Правда эти планы воплотились чуть позже, чем я планировала, так как мы с Аланом пошли вместе в душ, но я нисколько не пожалела об этом. Его близость меня пьянила, позволяя забыться в его руках. Он действительно мой якорь, мой стабилизатор, мой дом в который хочется всегда вернуться. Мне не важно, где и как жить, лишь бы с ним рядом; мне важно видеть его глаза, слышать его голос, ощущать его прикосновения. Сколько ещё ему предстоит узнать обо мне? Не пошатнётся ли его любовь? Мне не ведомы ответы на эти вопросы, но я сделаю всё для того чтобы его любовь не угасла. Иначе я не смогу без него, он часть меня кем бы я ни была.