Красный космос - Михаил Савеличев

Ведь Гор тоже трус. Но, в отличие от пса, он на протяжении нескольких лет войны прикидывался смелым человеком.

Лейтенант ВВС Аркадий Гор имел репутацию смелого, даже – отчаянного летчика. Во многом потому, что был отъявленным трусом. Как же у него тряслись руки, пока он не заставлял себя, закусив губу, ухватиться за штурвал! Его смертельный бой начинался уже тогда, когда на подгибающихся ногах он шел к самолету. До поры до времени он пересиливал свой страх. Но в главный момент его жизни страх все же одолел его.

– Кто… вы? – процедил сквозь стиснутые зубы Гор, надеясь отвлечь проклятые голоса от того, что ему предстоит сделать. Ненамного. На чуть-чуть. Потому что чернильная тьма обрела четкие очертания. Те самые очертания. Той самой ракеты. Той самой А-5, которая разметала в клочья его смелость. Если война идет не только на полях сражений, но и в каждом человеке, то Гор проиграл свою войну в тот момент, когда понял, что ничего не сможет сделать с ракетой, несущей ужасную и невиданную доселе смертельную мощь.

– В это трудно поверить… это я, Аркадий Владимирович, – Зоя… я не умерла… то есть умерла, но… но вновь обрела жизнь… другую жизнь… сложно объяснять… лучше покажу… обернитесь, Аркадий Владимирович…

Тьма кабины вдруг освещается идущим сзади светом. Словно там включили аварийное освещение. Его собственная тень скользит по панели управления, как огромная стрелка, отсчитывающая последние секунды. Он не хочет оборачиваться, но делает это помимо своей воли, которой хватает лишь на то, чтобы этот полуоборот был как можно меньше – бросить взгляд на происходящее и вновь вернуться к цели.

Множество светлячков хаотично носится по кабине челнока, чтобы затем, подчиняясь неслышимой команде, внезапно сбиться в шар, уплотниться, вытянуться, отрастить руки и ноги, голову, будто невидимый скульптор формирует из податливой глины пока еще грубоватую человеческую фигуру. А вылепив тело, принимается за лицо, где его работа становится тоньше, точнее.

– Это действительно я, Аркадий Владимирович, – губы двигаются, но как-то невпопад, то ли опаздывая, то ли опережая говоримое. – Те, кого я… кого мы встретили, дали мне новую сущность… и новые возможности. Конечно, я уже не та самая Зоя, которую вы знали, – сверкающий светлячками рот растягивается в сверкающей светлячками улыбке. – Поверьте…

После войны Аркадий Гор, тогда уже демобилизованный в звании капитана и приехавший в Москву поступать в один из многочисленных институтов, куда ветеранов принимали с распростертыми объятиями, впервые услышал песню о героической обороне Малой Земли. Нет, тогда пели много песен, военных песен. О Москве, о Сталинграде, о Севастополе, даже о Берлине пели, по которому ехали наши казаки. Да мало ли о каких битвах, подвигах, а также горечи потерь товарищей, родных и близких пели и те, кто воевал, и те, кому воевать не довелось! И сам Аркадий Гор пел во время застолий, во время отдыха, во время командировок, но вот песню о Малой Земле не пел никогда. Он бы ее и слушать не стал, уши бы заткнул, выбежал оттуда, где нестройный хор ветеранов затягивал строчки куплета о героической обороне, о братстве презревших смерть, но все же сидел, слушал и не выбегал, старательно сгоняя с лица кривую усмешку. Усмешку над самим собой, над тем, у кого нет никакого права причислять себя к этому братству.

Струсил, когда начиненная расщепляющимися материалами – первая в мире атомная бомба, еще несовершенная, маломощная, но превосходящая по губительной силе любую взрывчатку в обезумевшем мире, величаво, даже как-то неторопливо, что было, конечно же, обманом зрения, падала отвесно на тот клочок суши, в который зубами вцепились герои, герои Малой Земли, а он, лейтенант Аркадий Гор, в бессильной ярости жал на гашетку, понимая, что расстрелял весь боезапас, и единственный боезапас, который он мог использовать, это его собственный сверхзвуковой истребитель. Его тоже следовало отвесно бросить вниз, вслед за падающей А-5, слиться с ней в огненное целое, разметать в клочья тот нелепый атомный котел, в котором завершалось приготовление адского варева, с немецкой педантичностью обязанного достичь критической массы, когда до Малой Земли останутся считаные метры.

В космосе – иные счеты расстояний. И другие скорости. Но трусость и в космосе остается трусостью. Поэтому Аркадий Владимирович Гор криво усмехнулся и толкнул педаль максимального ускорения челнока, направляя его точно в центр темного силуэта «Уничтожителя».

Коренной цивилизацией Фаэтона являлись ганеши – огромные, слоноподобные существа, достигшие высот коммунизма и вышедшие в космическое пространство в те времена, когда волосатые предки человека только пытались слезть с деревьев и поселиться на твердой почве. Корабли ганеш обследовали всю Солнечную систему, побывали на Марсе, Земле, Венере, летали к Юпитеру.

Во время экспедиции на Землю ганеши обнаружили на спутнике Голубой (планеты они называли по преобладающему на них цвету: Земля – Голубая, Марс – Красная, Венера – Белая, Юпитер – Оранжевая) мощный источник магнитного поля. Заинтересовавшись этим явлением, ганеши высадились вблизи источника и сделали удивительное открытие: в толще Луны располагалось то, что впоследствии было названо четырехмерным кубом, тессерактом – артефакт, оставленный здесь неизвестно кем в незапамятные времена.

Во время восхода солнца освещенный его лучами артефакт, к тому времени извлеченный ганешами из-под лунного грунта, внезапно сработал и послал мощный узконаправленный сигнал куда-то в направлении Юпитера. Дальнейшее тщательное обследование уже системы Юпитера позволило ганешам отыскать в точке Лагранжа газового гиганта еще один тессеракт, который периодически открывал червоточину, ведущую за пределы Солнечной системы к далеким звездным системам.

В ходе эволюции жизни от первых примитивных клеток до разумных существ, а затем в процессе уже исторического развития самих разумных существ происходят мощнейшая генерация некрополя и формирование в масштабах планетарной системы, где жизнь и разум зародились, некрополя высокой напряженности. Его источником являются миллионы и миллионы живых существ, которые на протяжении сотен миллионов лет непрестанно борются за свое существование, убивают, пожирают друг друга и погибают. Всякая эволюция есть непрерывная цепь страданий. И как мертвые тела животных и растений затем превращаются в уголь и нефть, так их страдания и гибель вносят свой вклад в усиление некрополя.

В результате вокруг такой планетарной системы формируется некрополевая оболочка, потенциальный барьер, фирмамент, сквозь который, как сквозь пресловутую небесную твердь, не могут пробиться цивилизации, достигшие высот коммунистического развития и объединенные в Великое Кольцо. Поэтому в перспективных с точки зрения развития жизни, а затем и разума звездных системах цивилизации ВК размещали тессеракты, которые отслеживали появление новых цивилизаций, а затем помогали их представителям выйти за пределы потенциального барьера некрополя в пространство коммунизма и вступить в контакт с цивилизациями Великого Кольца. Конечно, если стремление к такому контакту у молодых цивилизаций обнаружится.