Омега - Андрей Валентинов

ФАЙЛЫ ИЗ НОУТБУКА

195.

«Слава влюблена в него» – писали современники о Джоне Эверетте Миллесе. Ни один из английских художников не пользовался при жизни таким головокружительным успехом. Был ли он в рядах прерафаэлитов, рисовал ли сентиментальные жанровые сценки или парадные портреты – толпа следует за ним. Однако именно его называют «падшим ангелом живописи», и этому падению нет аналогии в истории искусства…

…Пастозный мазок особенно заметен в работах переходного этапа творчества Миллеса, в том числе в картине «Мечта о прошлом – сэр Изумбрас в Броде» («A Dream of the Past – Sir Isumbras at the Ford», 1857, Порт Санлайт, Художественная галерея леди Левер), яростно раскритикованный известным искусствоведом Джоном Рескиным.

196.

Без коренного изменения самого характера современной науки прогресс Человечества невозможен.

Мало у кого вызывает сомнения чрезвычайно низкий уровень нынешней науки, ее крайний консерватизм, подкрепленный некомпетентностью большинства ученых. Причины этого во многом очевидны, однако не все осознают главную из них, которая может быть сведена к формуле Марка Твена о «господствующем преступлении».

Полностью формула звучит так: «Господствующая религия, равно как любая господствующая идеология, есть господствующее преступление». Слова о религии охотно и часто цитируются, а вот «равно как» стыдливо опускается.

Между тем, наука, занявшая с конца XVIII века положение в обществе, прежде принадлежавшее Церкви, прошла тот же самый исторический путь, усугубленный своей изначальной безнравственностью. Ныне она, претендуя на роль «господствующей идеологии», находится в стадии закономерного маразма. Наука, как и любая кризисная система, полностью подчиняется знаменитому закону Паркинсона. Один из его симптомов – работа главным образом «на себя», стыдливо именуемая «фундаментальными исследованиями». Недоумение и скепсис пресекаются рассуждениями об истине, недоступной «профанам».

Не менее характерно неприятие всего, что не укладывается в уже готовые схемы. Соответственно идет отрицательный отбор, в ходе которого некомпетентная личность почти всегда будет предпочитаема человеку мыслящему и талантливому («принцип Питера»).

Все это, однако, не означает, что поиск истины ныне перешел к дилетантам. Большинство этих «самородков» отличаются от «жрецов» лишь еще более низким образованием и некоммуникабельностью, не позволившими им попасть в «касту».

Виноваты и люди, и система, но если человек в ряде случаев еще способен к перевоспитанию, то система «господствующего преступления» достойна лишь гибели. Пора вспомнить вольтеровское: «Раздавить гадину!»

Наверно, так и придется умереть… В который раз запрещаю себе так думать, только деваться некуда. Под рукой – чашка с водой, три таблетки на блюдце… Когда-нибудь мозг не выдержит, значит, последним, что я увижу, будет циферблат часов, стилизованный под старинную карту. Черные стрелки застыли, минутная лежит вдоль Северной Америки, часовая указывает прямо на полюс. 11.50, на дворе – солнечный день, но шторы плотно задернуты. Полумрак, полуночь…

Беленькая, желтенькая, черненькая. Три таблетки, три банана – как в старом мультфильме. «Я дракон Бойся-Бой!».

Запить водой, прикрыть глаза… Самый страшный момент, начало Погружения, начало моей очередной маленькой смерти.

Dream of the Past. Dearth in the Past.

Часы… Тик-так, тик-так. DP-DC… DP-DC… Death Certificate.

Почему все утро кажется, что я опоздал, что погружаться надо было вчера – рискнуть, наплевать на элементарную безопасность? Опоздать я не мог, все, что могло случиться в тот далекий год, уже случилось… Долго! Сегодня отчего-то долго. Наверно, мозг не устоял, взбунтовался. Мы влезли в Область Бога, в Его придел – нагло, не сняв сапог…

* * *

…Махнул рукой, привычно скользнул взглядом по зеленому покрывалу винограда, поглядел вверх, на низкие тяжелые тучи, почти цепляющиеся за крыши знакомой девятиэтажки.

С утра капало, сейчас перерыв, польет чуть позже. Я без зонтика, без плаща… И ладно, дождь летом – ерунда. Высохну!

Прошел десяток шагов, остановился. Оглянулся.

Вернуться?

Бабушка меня не поняла. Я… Не понял ее? Нет, понял, даже хотел согласиться, с тем, что она говорила, не поспоришь.

Спорить не стал, соглашаться тоже. Наверно, впервые в жизни.

Обиделась, конечно. А уж огорчилась – точно.

Увы, это только начало. Придется говорить с родителями, объясняться с научным руководителем, решать дела в деканате, чтоб ему провалиться с пятого этажа прямиком в подвал!

И ладно! Поговорим, объяснимся, решим. Первый уже шаг сделан, он, как известно, самый трудный.

Налево, к метро? Или направо, через мост, через горку, привычным пешедралом? Направо, конечно. Не пенсионеры, поди!

Дождь нагнал прямо посреди моста.

* * *

А не простудишься, молодой человек? Что за геройство – под дождем бегать? Мы же с тобой ненавидим романтиков!

Двадцать шесть лет и полтора месяца, контроль и управление – процентов восемьдесят, даже больше, Погружение только началось. Мой младший братец поговорил с бабушкой, теперь топает под дождем неведомо куда…

А как он вообще тут оказался? Его место в Песочине, на лопате, его курганы ждут!

Чувствовал, чувствовал! Потому и погрузиться решил, посмотреть, проверить. Письмо от Хельги… Надо был прочитать до конца. Что за чистоплюйство, ведь письмо адресовано мне!

Нет, не мне! В то далекое лето Хельги такого письма не писала.

Да что тут творится? Вот сейчас ка-а-ак перехвачу управление, ка-а-ак наведу орднунг! Будете все у меня скучные да вялые!..

Стоп! Не спеши, разберись сперва. Беги, беги, молодой человек, только по сторонам смотри, когда улицу переходишь. Как бабушка в детстве учила: сначала налево, потом направо…

Сигареты хоть купил?

* * *

Хельги ждала у подъезда под бетонным козырьком, вокруг которого набухали лужи. Не выдержал, скользнул взглядом по циферблату своих пластмассовых. Надо же!

– Чудо Маниту! Ты сегодня не опоздала!

– Здравствуй, Эликен. Ты промок, ты…

Ее губы… Хорошо, что вокруг пусто, ливень всех разогнал, никто не таращится. А если бы таращились? Пусть себе!

– Эликен, Эликен…

Перевела дыхание, закрыла глаза.

– Теперь и я мокрая. Какой сильный дождь! Не повезло.