Нити зла - Крис Вудинг

На северо-западе, в миле от поля битвы, появлялись серебряно-алые шеренги. Они быстро двигались в тыл войск Керестин. Восемь тысяч солдат дома Бэтик взялись из ниоткуда. Из Императорской крепости местность просматривалась на пятнадцать миль вокруг, и до этого момента не было и следа императорских войск.

— Мос! — прохрипел Какр. — Что это?

Мос сухо на него взглянул.

— Это я наношу поражение Гриджаю ту Керестин.

— Как? — завопил Какр. Его пальцы, как когти, вцепились в перила.

— Какр, да ты не расстраивайся так, — усмехнулся Мос. — Я бы тебе посоветовал обходиться со мной более почтительно, чем раньше. Я, похоже, еще долго буду сидеть на троне, несмотря на все твои попытки меня оттуда свергнуть. И лучше меня не злить. — Он внезапно улыбнулся, но в улыбке этой не было и капли веселья. — Мы друг друга поняли?

Потрясенный Какр вновь овладел своим голосом.

— Как тебе это удалось, Мос? — сипло спросил он.

— Восемь тысяч плащей того же цвета, что и трава на равнине. Всего-то. — Казалось, перед Какром стоял совсем не тот раздавленным, убитый горем человек, каким был Мос всего несколько часов назад. Голос его обрел твердость, в нем слышался холод металла. — Я не отправлял войско навстречу пустынным Бэракам. И за Рекаем никого не посылал. У меня было предчувствие, что Керестин может прослышать о такой отличной возможности и заявиться сюда с большей армией, чем я ожидал. До рассвета я выслал людей за стены города, велел им укрыться плащами и ждать. Ты бы не разглядел их и с нескольких шагов.

Из пустых глазниц маски сверкали бешеные глаза.

— А что же с пустынниками? — прошипел он.

— Пусть приходят. — Мос пожал плечами. — Они найдут остатки поверженной армии Керестин и меня, единолично правящего в Аксеками. Разумеется, мои верные ткачи будут со мной. — Последнюю фразу Мос произнес с особым сарказмом. — Иногда, Какр, не стоит доверять все свои дела одному человеку. Хороший правитель это понимает. И не забывай, что я укрепил дом Бэтик задолго до того, как встретил тебя.

— Я — главный ткач! — прокаркал Какр. — Я должен знать все!

— Чтобы все повернуть против меня? — уточнил Мос. — Я так не думаю.

Мос говорил тихо и холодно. Ему нечего было терять, и даже главный ткач уже не пугал его. Они оба стояли в тени, но Мос казался темнее. Черный гнев выплескивался из его души. — Я не идиот. Я знаю, какую игру ты ведешь. Ты спутался с Колай и Керестин, чтобы избавиться от меня. — Глаза Моса наполнились слезами чистой ненависти. — Зря ты стал таким беспечным. Зря ты оставил мои сны в покое. — Он придвинулся вплотную к Какру, невольно вдыхая вонь разлагающейся плоти и показывая, что в нем не осталось страха. — Я знаю, что это был ты, — прошептал император.

Мертвая маска пялилась на него пустыми глазницами.

— Я могу убить тебя сию же минуту. — Слова Какра, источающие яд, просочились сквозь черный провал рта.

— Но ты не посмеешь. — Мос отстранился от него. — Потому что ты не знаешь, кто к вечеру станет императором. И ты не используешь свою проклятую силу против меня, потому что нет гарантии, что она сработает. Ты оступился, Какр. Ты не замел следы. — Моса едва не трясло от ненависти и отвращения. — Я помню. Помню твои мерзкие пальцы в своей голове. Воспоминания возвращаются, ты неглубоко их закопал.

Он отвернулся к полю сражения. В глазах императора все еще стояли слезы.

— Но ты мне все еще нужен, Какр. Да простят боги, но мне не обойтись без ткущих Узор. Без вас я не смогу связаться с Торговой компанией и Охамбой достаточно быстро, чтобы предотвратить голод. Не смогу удержать порядок в этой стране, когда люди начнут голодать. Начнутся восстания, резня, хаос. — Мос прерывисто вздохнул, и слезы все-таки покатились по щекам. Две блестящие дорожки затерялись в гуще его бороды. — Если я выдам вас, подниму знать и свергну вас, я обреку на гибель миллионы.

Понять реакцию Какра было невозможно. Он долго смотрел на императора, но император смотрел только на поле сражения. В конце концов ткач обратил свое внимание туда же.

— Смотри, Какр, смотри внимательно, — проговорил Мос сквозь стиснутые зубы. — Я еще не разыграл все карты.

Битва гремела. Грохот артиллерийских орудий. Звон стали о сталь. Хлопки винтовочных выстрелов. Хрипы и вопли умирающих. В сердце битвы враги перемешались, и люди сражались в толпе, где с каждой стороны стоило ждать смертельного удара. Уцелеть могли искусные — и удачливые. Стрелы вонзались в плечи и бедра, мечи рассекали плоть. Здесь царила смерть настолько жестокая, что о ней не пишут в книгах и летописях. Лишь немногие удары лишали жизни мгновенно и аккуратно. Кому-то оставалось только мечтать, чтобы ему отрубили голову. Мечи срезали куски мяса с костей, врубались в колени до середины, рассекали лица от левой щеки до правого уха, дробили кости, вскрывали артерии, и несчастные истекали кровью, как опрокинутые бутылки истекают красным вином. Летели зажигательные снаряды, вязкая масса вспыхивала на коже и поджаривала плоть. Люди бились в агонии и визжали, когда обугливались их языки и лопались глазные яблоки, кровавая жижа с шипением стекала по лицам. Воздух пах тошнотворно дымом, кровью и обугленным мясом. Война бесновалась.

— Пусть Набичи и Гор прибудут сюда сейчас же! — орал Гриджай своему ткачу. Его высокий, почти девический голос звучал истерически, но это была иллюзия. Лишить Гриджая самообладания было очень непросто. Даже появление в тылу восьми тысяч воинов дома Бэтик он воспринял как умный ход, на который нужно чем-то ответить. Он уже послал людей, чтобы задержать вражеское подкрепление, пока другие будут разворачивать орудия и пристреливаться. Победа будет дороже, но умелый полководец и при таких обстоятельствах сумеет взять верх.

— Какр, кретин, заплатит мне за это! — сказал самому себе Гриджай, разворачивая лошадь. Его не заботило, что рядом другие ткачи — его собственный и Авана. — Почему он не предупредил меня об этом подкреплении? И почему не вмешивается, как обещал? — Он обвиняюще взглянул на Бэрака Авана — в конце концов, это Аван свел его с ткачом.

Аван смотрел на битву из-под полуопущенных век. Он повернулся и одарил союзника мягким, сонным взглядом.

— Будет тебе вмешательство, — сказал Аван. — Но совсем не такое, как ты думаешь. — И он подал своему ткачу быстрый знак.

Гриджай задохнулся от острой боли в груди. Он разевал рот, хватая воздух, и от этого тряслись его подбородки. Пылающая боль распространялась вдоль ключицы в левое плечо. Рука онемела. Глаза расширились в недоумении и страхе. Гриджай с отчаянной мольбой взглянул на собственного ткущего, но оскалившийся демон глядел на него без жалости. Гриджай выдохнул половину проклятия, но тут силы окончательно покинули его.

— История повторяется, Гриджай, — сказал Аван. — Но ты, кажется, ничему не научился. В прошлый раз я предал дом Амаха. Тебе следовало знать, что доверять мне не стоит.

Лицо претендента побагровело, глаза выпучились. Он пытался дышать, но не мог. Сердце его превратилось в комок яркой боли и посылало по жилам тонкие ленты огня. Звуки битвы затихли, и даже голос Авана звучал слабо, будто издалека. Гриджай вцепился в седло. Осознание, как молот, расплющило его: ведь он умирал, здесь, среди трех равнодушных всадников. О боги, нет, еще рано! Он еще не сделал того, что должен был! Он уже видел свою победу, свой золотой приз — и вот его выхватывают прямо у него из-под носа. А ему не хватает силы, чтобы проклясть своего мучителя…