Огненная кровь - Михаил Горожанин

Милада постояла немного, но маленькая ведунья не шевелилась. Она повернулась к оборотням. Но те ответили ей беспомощными взглядами. Запреты Рябинушки всегда были для них равносильны приказу. Милада решила наплевать на всё и рванулась к наставнице, громко зовя Оксанку.

Подбежав к Рябинушке, она остановилась, думая, как лучше подступиться. Женщина лежала на боку, ведро упиралось ей в висок. Милада отодвинула ведро и приподняла Рябинушке голову, собираясь перевернуть наставницу и устроить ее поудобнее. Предостерегающий крик появившейся на крыльце Оксанки не остановил ее. Придерживая голову ведуньи, рука Милады коснулась деревянной заколки.

Перед ее глазами вспыхнул оранжевый фейерверк, после чего наступила темнота…

– Милада!

Милада помотала головой, пытаясь понять, кто ее зовет. Правую щеку внезапно обожгло болью.

– Милада! – снова раздался голос. – Черт возьми! Во! Держи ей голову!

На Миладу внезапно обрушился поток холода. Стало трудно дышать. Она закашлялась, фыркая. Яркий свет ослепил ее. Застонав, девушка помотала головой, прикрыла глаза ладонью. Поморгала.

– Ну, слава богу! Очухалась! – Оксанка опустила ведро на землю. – Я уж реально решила, что ты того…

– Чего, того? – проворчала Милада, с помощью поддерживающего ее Во принимая сидячее положение и оглядываясь.

Она сидела на земле посреди двора в луже воды. Прямо на том же месте, где прежде лежала упавшая Рябинушка. Вспомнив о наставнице, Милада встрепенулась. И тут же увидела ее. Ведунья сидела, обессилено привалившись к колодезному срубу, и смотрела на нее.

Смотрела с упреком.

– Долго я? – Милада посмотрела на Оксанку.

– Полчаса, – ответила та. – Как мертвая. Я жутко испугалась. У тебя даже сердце не прослушивалось…

Милада перевела взгляд на Рябинушку.

– Простите меня. Вы упали, и я…

Маленькая женщина прервала ее, зло сказав:

– Ты русский язык-то понимаешь, голова баранья?! Сказано же было – не подходить! Куда ты полезла?!

– Помогать! – тут же взвилась Милада. – Может, вы тут помирать собрались! В следующий раз, голову проломите – увижу, а вовек не подойду!

– То-то и оно, что, скорее всего, подойдешь… – снова вздохнула наставница. И продолжила уже без злобы, устало: – Вот я никак и не пойму, к худу это или к добру. Эх, Милада… Чучело ты чернявое! Ты ж все мои труды…

Милада еле удержалась, чтобы не плюнуть с досады.

Рябинушка с трудом поднялась на ноги, выпрямившись. Тон ее голоса внезапно стал совсем другим.

– Ты порушила все, над чем я работала два дня. Ты наказана, Милада!

– Я?.. Наказана?! – Милада была до глубины души возмущена таким поворотом. Не делай добра…

Рябинушка стояла, пошатываясь. Но голос ее был властным и твердым, когда она приказала:

– Рах! Принеси из сарая лопату! А ты, непослушная, – обратилась она к Миладе, – иди за мной!

Милада разозлилась, упорно гоня от себя при этом мысль, что номинально она действительно проявила непослушание. Ведь запрет Рябинушки на помощь был однозначным. Милада понимала это и злилась еще больше, теперь уже на себя. Господи! Да что же у нее всегда так? Хочешь как лучше, получается как…

Внутри у нее кипело от противоречивых эмоций, однако она покорно поплелась вслед за наставницей в дальний угол двора, плавно понижающийся в сторону, где находилось деревенское озеро. Рябинушка немного походила по кругу, вытянув руки ладонями к земле. Потом остановилась и сказала, не глядя на Миладу.

– Здесь. Ключ пробивается. Давно хотела иметь бочаг. Приступай.

– В смысле? – не поняла Милада.

– В смысле? – передразнила ее Рябинушка. – Бери лопату и копай. Сначала широко возьми, но не глубоко, а потом сужай и углубляйся. Думаю, поток сейчас где-то метрах в трех-четырех под нами.

Милада выразительно посмотрела на нее, кипя от негодования.

– Рябинушка, а вы… Не слишком?… эээ… Это мне за то, что я вам жизнь кинулась спасать?

– Ты ослушалась! – сурово ответила ведунья. – У нас был уговор, который ты обязалась соблюдать!

– Да, но…

…Пошли вы со своим уговором, хотела сказать Милада, но осеклась. Гнев снова поднимался в ней вместе с возмущением. Какого черта? Она, можно сказать, совершила благородный по всем меркам поступок! И нести за это наказание?! Да еще такое? Четыре метра вглубь?!

Милада оглядела участок. Да тут экскаватор впору вызывать! Потом она посмотрела на Рябинушку, и у нее сжалось сердце. Гнев прошел. Перед ней стояла маленькая старая женщина, обессиленная до крайней степени. Исхудавшая за последние два дня, как скелет, поблекшая. Милада вспомнила, с каким трудом Рябинушка переставляла деревянное ведро, полное воды, и от этой мысли ей стало нехорошо. И стыдно за свой гнев. Видимо, самобичевание отразилось на ее лице, потому что Рябинушка молча кивнула.

Подошедший Рах протянул ей лопату. Милада взяла ее и, злясь на саму себя, принялась окапывать широкий круг. Когда она поискала глазами, куда бы выбросить первый совок земли, Рябинушка молча указала ей на край участка. Милада поняла, что ей придется носить землю туда-сюда. Раздраженно воткнула лопату в землю и обратилась к Раху:

– Будь добр, привези мне тачку.

– Стоять! – негромко приказала Рябинушка повернувшемуся, было, оборотню. Потом повернулась к Миладе: – Это твое наказание, Милада. Не впутывай других.

Девушка скрипнула зубами и зашагала к пристройке, где хранился хозинвентарь.

– Смотрите, не утоните потом в своем бочаге! – буркнула она на ходу.

– Глупая и безответственная! – в тон ей ответила ведунья, разворачиваясь и уходя в дом.

Милада прошла мимо виновато смотревшей на нее Оксанки и выкатила из пристройки одноколесную тачку.

До конца дня она успела надорвать спину, натрудить до боли плечи и руки, стереть до мозолей ладони, обматерить про себя Рябинушку, их уговор, учебу, свою несдержанность и доброту к окружающим людям, а заодно выкопать пятнадцатиметровую проплешину глубиной в лопатный штык глубиной. Прикинув скорость работы, она сообразила, что на доведение работы до конца, с учетом неизбежного падения КПД от усталости, ей потребуется как минимум пара-тройка недель.

Бросив лопату там же, где стояла, она в сотый, наверное, раз добрела до колодца, напилась ледяной воды и протерла ею лицо и шею. Отряхнула волосы от пыли. Она не чувствовала ног от усталости. Пройдя по пустому двору в дом, вяло мотнула головой в ответ на вопросительный взгляд Оксанки, встретившей ее на кухне с тарелкой солянки, добрела до комнаты, с огромным трудом и нежеланием разделась, рухнула в жалобно скрипнувшую постель и вырубилась.

Утро встретило ее болью и ломотой во всем теле, завтраком на табуретке возле кровати и улыбающимся до ушей Во, сидевшим на полу рядом. Ни капли не отдохнувшая Милада хмуро посмотрела на него одним глазом, потом перевела взгляд на кружку, исходившую паром и накрытую салфеткой тарелку.