Геносказка - Константин Соловьев

Не успеть, он понял это сразу. В стволе последний заряд. Хватит на одного цверга, если удачно угодить. Но двух других не остановить, слишком уж они близко к принцессе. Мгновение — и щуплая фигурка в перемазанном комбинезоне превратится в окровавленную ветошь, разбросанную по полу.

Цверги шагнули ей навстречу. Значит, осталась половина мгновения…

Но половина мгновения закончилась, а принцесса все еще была жива и невредима. Трое цвергов, глухо ворча, прижались своими страшными телами к ее ногам, мгновенно сделавшись кроткими и тихими, как щенки. Они даже не пытались ее поцарапать, когти, которыми можно было разорвать человеческое тело вдоль, тихо скрежетали об пол. Принцесса, всхлипывая, гладила их по жутким мордам, по ушам, по шеям.

— Ох Человечество! — выдохнул потрясенный Гензель, чувствуя себя оглушенным, сбитым с толку, растерянным. — Я думал, они растерзают вас в клочья!

Она подняла на него глаза. И Гензель вдруг ощутил желание попятиться. Которого не испытывал, даже когда его со всех сторон осаждали разъяренные цверги.

— Стреляйте! — Принцесса поднялась на ноги, вперив в Гензеля белый от ненависти взгляд. — Вот я, перед вами. Стреляйте! Вы же за мной явились? Давайте! Застрелите меня, как этих несчастных!..

Принцесса шагнула к Гензелю, прямо на ствол мушкета. Бесстрашно, точно оружие в его руках было не опаснее прогулочной трости. Лицо затвердело, в глазах пылает холодный огонь ярости и презрения, по-подростковому небольшая грудь выпячена — ни дать ни взять и впрямь ожидает выстрела.

Гензель попятился от нее и опустил мушкет.

Безумная принцесса. Ручные цверги. Ради Человечества, что здесь происходит?..

— Позвольте… Ваше… кхм… Высо…

Момент составить о себе благоприятное впечатление был упущен. Витиеватые фразы дворцового этикета путались на языке, к тому же Гензель еще не вполне представлял, что должен ими выразить. Раскаяние — за то, что убил нескольких кровожадных чудовищ? Радость от встречи с представителем королевского рода? Может, надо каким-то образом засвидетельствовать почтение?..

— Стреляйте! Ну! — крикнула она зло и звонко. — Вы же за этим пришли? Поздравляю вас! Вы оказались лучше всех отцовских охотников! Нашли! Наверно, вы профессионал, верно? Чертов проклятый профессионал, так?

«Сумасшедшая девчонка! — подумал Гензель, не зная, куда деть оружие и пытаясь озлобиться в ответ. Окровавленный кинжал словно нарочно отказывался лезть в ножны. — Наверно, одиночество, страх и голод лишили ее разума…»

Однако разум в глазах принцессы Бланко присутствовал, и Гензель явственно видел это. Впрочем, презрение и злость были не менее явственны. Он ощутил себя так, словно это он находится на прицеле мушкета. Цверги, переминаясь с лапы на лапу, молча стояли за спиной ее высочества — ну точно придворная свита.

Кажется, пора было внести хоть толику ясности в эту безумную картину.

— Стойте! — сказал Гензель решительно, даже мушкет выставил прикладом вперед, в жесте нарочитой покорности. — Слышите, вы? Никого я не собираюсь убивать. Я имею в виду, если никто не покусится на мою шею…

— Да? — Презрение окатило его — будто в лицо плеснули грязной воды из ведра, в котором служанка с постоялого двора мыла тряпки. — Вы хотите сказать, что не собираетесь меня убить?

— Вы раскусили меня, — буркнул Гензель, не зная, как на все это реагировать. — Сейчас как раз охочусь на юных девиц. Очень ходовой товар в Лаленбурге. Особенно ценятся светленькие. А вашу косу я собираюсь прибить к лучшему щиту для охотничьих трофеев. Буду хвастаться перед друзьями, какой редкостный экземпляр мне попался в горах… Вы не обидитесь, если я скажу им, что вы были двух метров ростом, а когти у вас как у вулвера?

Косы у принцессы Бланко не было — густые волосы цвета легкой ржавчины она стригла коротко, по-мужски, явно не глядя в зеркало.

Но эффект от слов Гензеля все же был налицо — принцесса в некотором недоумении остановилась. Замешательство, овладевшее ею, притушило ненависть. Может, лишь на миг, но и это показалось Гензелю добрым знаком.

— Кто вы? — вдруг требовательно спросила принцесса. — Ваше лицо мне незнакомо. Королевский егерь? Вольный охотник? Или просто наемный убийца?

— Меня зовут Гензель. А вот это — моя сестра Гретель. И клянусь сорока шестью хромосомами, ваше высочество, никаких планов касательно вашего убийства я не строил. Я не убийца.

— Не убийца?.. — Она взглянула на неподвижные тела цвергов, и голос ее вновь наполнился ледяным презрением. — Вы только что хладнокровно и безжалостно убили четырех моих друзей. Это ли не признак убийцы?

— Ваши друзья — кровожадные цверги, которые собирались разорвать меня на части. Верите или нет, но это была самооборона. Мне лишь посчастливилось быть немного быстрее.

— Они никогда не обидят человека!

Гензель молча показал прореху на дублете. Кровь уже запеклась на ребрах, а вот боль пришла только сейчас.

— Это же цверги, а не домашние питомцы, — пояснил он, морщась. — Если они видят человека, то не раздумывают. А мы с сестрой, судя по всему, вторглись в то место, которое они считают своим логовом. Стая не рассуждает. Это биологические автоматы, чудовища, генетически выведенные убийцы…

Он едва не прикусил язык, когда она, протянув руку, легко похлопала одного из цвергов по голове. Гензель готов был поклясться, что в этот момент цверг ухмыльнулся.

— Биологические автоматы? — насмешливо и зло спросила принцесса. — Вы уверены в этом?..

— Я мало в чем уверен с тех пор, как оказался в Лаленбурге, — пробормотал Гензель, чувствуя себя ужасно глупо и неуютно. — Я даже не уверен в том, что знаю, где нахожусь.

— Явились, чтобы меня убить, и даже не удосужились провести разведку?

Гензель медленно вздохнул, пытаясь найти правильный ответ. Это оказалось непросто.

— Он не убийца. — Молчавшая до этого момента Гретель остановилась возле него. — Если бы он по какой-то причине хотел убить вас, он сделал бы это прямо сейчас.

Логика геноведьмы, кажется, произвела некоторое впечатление на принцессу. По крайней мере, неприкрытая враждебность в ее взгляде немного смягчилась. Не пропала, но сделалась не столь острой.

— Кто вы?

— Гретель. Геноведьма.

От Гензеля не укрылось то, как вздрогнула принцесса при этом слове. Люди нередко вздрагивали, стоило Гретель взглянуть им в глаза. Иные, не таясь, даже осеняли себя знамением священной двойной спирали и шептали молитву от сглаза. Но реакция Бланко показалась ему другой. Это был испуг какого-то иного рода. Так пугается не взрослая девушка, так пугается ребенок, вдруг увидевший под кроватью горящие глаза того, кто долго мерещился ему в ночных кошмарах.