Нечего терять - Ли Чайлд

Ричер вытащил обломок трубы и сделал большую двухфутовую петлю. Затем он намотал ремень на правую руку и подошел к стене. Дважды ударил по ней ногой, вставил стопу в петлю и стал ждать. Он представил, как Воэн закрепила ремень на крюке заднего бампера «тахо», села за руль, выбрала привод на все четыре колеса для лучшего сцепления с землей и поставила машину на первую передачу, чтобы исключить рывки. Ричер на этом настоял. Он не хотел, чтобы ему оторвало руки, когда Воэн нажмет на газ.

Ричер ждал. Наконец ремень натянулся и задрожал. Он почувствовал, как сдавило его правую руку, и перенес вес на ногу в петле. Ремень на стене натянулся. Трение мешать не будет. Мокрая парусина по гладкому от дождя металлу. Парусина слегка растянулась. Потом Ричер ощутил сильное давление на стопу и в следующее мгновение поднялся в воздух. Он двигался очень медленно, примерно двенадцать дюймов в секунду. Меньше мили в час. Смешная скорость для восьмицилиндрового двигателя «тахо». Ричер представил, как Воэн сидит за рулем и сосредоточенно смотрит вперед, а ногой едва-едва давит на педаль газа.

— Прощайте, Тарман, — сказал Ричер. — Похоже, на этот раз вы остаетесь.

Потом он посмотрел вверх, положил левую ладонь на выступающий бок цилиндра и оттолкнулся от него, чтобы правую руку не прижало к металлу. Бедра Ричера стукнулись о цилиндр, он убрал руку и подождал, когда его тело окажется наверху. Тогда он подтянул ноги и лег вдоль стены на живот. Он аккуратно высвободил руку и сбросил с ноги петлю. Затем осторожно переместил ноги по другую сторону цилиндра, широко развел руки, прижимаясь ладонями к влажному металлу, и начал падать. Он падал долгих две секунды. Ударился о землю, повалился на спину, и у него перехватило дыхание. Ричер перекатился, подождал, пока в легкие снова начнет поступать воздух, и поднялся на колени.

Воэн остановила «тахо» Тармана в двадцати футах. Ричер встал, подошел к машине и снял ремень с крюка заднего бампера. Потом забрался на пассажирское сиденье и захлопнул дверцу.

— Спасибо, — сказал он.

— Ты в порядке? — спросила Воэн.

— Да. А ты?

— Я чувствую себя как в раннем детстве, когда я упала с яблони. Страшно, но это приятный страх.

Она сменила передачу и рванула с места. Через две минуты они подъехали к главным воротам завода, которые были широко распахнуты.

— Мы должны их закрыть, — сказал Ричер.

— Зачем?

— Чтобы уменьшить разрушения. Если я прав.

— А если нет?

— Нужно сделать не более пяти звонков, чтобы выяснить, насколько верна моя гипотеза.

— Но как мы их закроем? Я не вижу ручного управления.

Они выехали из ворот, остановились и вышли из «тахо». Ричер сразу направился к серой коробочке и откинул крышку. Они увидели набор цифр от нуля до девятки.

— Попробуй шесть-шесть-один-три, — предложил он.

Воэн удивилась, но наклонилась и быстро набрала указательным пальцем: «шесть-шесть-один-три». Какое-то мгновение ничего не происходило, а потом загудел двигатель, и ворота начали закрываться. Фут в секунду, колеса с грохотом катились по рельсу.

— Как ты узнал? — спросила Воэн.

— Большинство кодов состоит из четырех цифр, — ответил Ричер. — Кредитные карточки и тому подобное. Люди привыкли к четырехзначным кодам.

— Но почему именно эти четыре цифры?

— Удачная догадка, — признался Ричер. — Откровение — это шестьдесят шестая книга Библии короля Якова. Глава первая, стих третий гласит, что конец близок. У меня сложилось впечатление, что это любимое место Тармана.

— Значит, мы могли бы выбраться оттуда, не перелезая через стену.

— В таком случае это смогли бы сделать и они. А я хотел, чтобы они оставались там. Поэтому я разбил замок.

— Куда теперь?

— В отель Диспейра. Первый телефонный звонок должна сделать ты.

Они проехали вдоль стены и поставили «тахо» Тармана рядом со старым «шевроле» Воэн, пересели в ее машину, пересекли пустую парковку и выбрались на дорогу. Когда позади осталось три мили, они оказались в центре Диспейра. Дождь так и не прекратился. Улицы и тротуары были темными, мокрыми и пустынными. Посреди ночи на ничейной земле. Проехав по боковым улицам, они остановились возле отеля. Фасад оставался все таким же темным и мрачным. Уличная дверь была прикрыта, но не заперта. Да и внутри ничего не изменилось. Пустой обеденный зал слева, пустой бар справа, заброшенный столик администратора по центру. Массивная регистрационная книга в кожаном переплете лежала на столике. Легко взять, легко развернуть, легко прочитать. Ричер приложил палец к последней записи — супружеская пара из Калифорнии, побывавшая здесь семь месяцев назад. Он повернул книгу так, чтобы Воэн прочитала фамилии и адрес.

— Оставь им сообщение, — сказал он. — И если они помогают дезертирам, сделай то, что подсказывает тебе совесть.

— Если?

— Я думаю, они могут быть вовлечены в нечто другое.

Воэн позвонила со своего сотового телефона, и они уселись в потертые кресла, дожидаясь ответного звонка.

— Подарки — вполне убедительное объяснение, — сказала Воэн. — Церкви постоянно посылают гуманитарную помощь за границу. Да и волонтеры занимаются подобными вещами. Обычно это хорошие люди.

— Не стану возражать, — отозвался Ричер. — Но всю свою жизнь я имел дело с людьми, которых не назовешь обычными. Сплошные исключения.

— Почему ты так уверен?

— Из-за сварки.

— Замки можно разбить.

— Контейнер приварен к платформе. Так никто не перевозит контейнеры. Их поднимают и грузят на корабли при помощи подъемных кранов. Для этого они и придуманы. А сварка означает, что они не должны были покинуть страну.

Телефон Воэн зазвонил. Они ждали всего три минуты. С точки зрения полицейского, это оборотная сторона бурной деятельности Министерства национальной безопасности. Агентства ведут между собой переговоры, соединяются компьютеры, идет обмен базами данных. Воэн отвечала и слушала в течение четырех долгих минут. Потом поблагодарила звонившего и повесила трубку.

— Нельзя исключить их связь с движением поддержки дезертиров, — сказала Воэн.

— Почему? — спросил Ричер.

— Они находятся в списке активистов. А активисты способны на многое.

— Какого рода активисты?

— Религиозные консерваторы.

— Какого рода?

— Они руководят Церковью Апокалипсиса в Лос-Анджелесе.

— Апокалипсис — это часть истории о конце света, — заметил Ричер.

Воэн молчала, пораженная этой мыслью.

— Возможно, они приезжали сюда, чтобы завербовать Тармана как собрата-активиста. И вероятно, увидели в нем особый потенциал.