Цветок цикория. Книга II. Дом для бродяги - Оксана Демченко

– Ты украла жизнь, не спрося согласия у смерти, – женщина в черном уронила использованную спичку. И тут же в ее пальцах появилась новая. – Наплела гнилых нитей…

Спичка загорелась, затрещала… и вишневый мотылек присоединился к лиловому и лимонному. Затем под потолком затанцевал белый, как ландыш, и голубой, как колокольчик. Хозяйка дома упала на колени, не смея сказать и слова. Сиротка удивилась, заметив седину в ее волосах, морщинки у глаз. Прежде их, кажется, не было?

– Иди. Не оглядывайся. Только так уцелеешь. Не желаю знать, сколько в тебе осталось истинного пламени, – сказала черная женщина, все так же стоя на пороге.

Голос звучал словно бы издали. По комнате гулял сквозняк. Сиротка поежилась, протянула руки к огню камина… а когда оглянулась, хозяйки дома не было нигде.

– Теперь дом твой, – сказал черная женщина. Она все так же стояла на пороге, но видеть ее было совсем сложно, фигура сливалась с тенями.

– Благодарю, – сиротка не посмела отказаться, как не решилась поверить в немыслимо щедрый дар. – Только я вас не вижу…

– Полвека или даже век, – прошелестел голос из тени. – Если не разменяешь истину на миражи, а тепло души – на жалкие спички, то раньше нам не встретиться.

С тех пор сиротка жила счастливо. Зимой помогала иным детям не замерзнуть в зимней ночи. А летом в ее саду цвели диковинные цветы, над которыми кружились пестрые мотыльки».

Я дочитала, шмыгнула носом и рассмеялась. Яков безнадежен! В его сказках смерть перепутана с жизнью и справедливостью, а смысл сводится к детям, которых надо спасти – всех и непременно!

– Смерть – величайшая из перемен для души. Полное обновление декораций и репертуара в театре жизни, – я закрыла книгу, погладила крылатого кота на обложке.

Задумалась. Яков много раз пробовал пояснить, даже выдумал «цветок перемен». И вот теперь до меня добралась его сказка. Обо мне написано, чего уж. Это я – смерть. Добрая, но не для всех… зря, что ли, наемные живки сбежали из Луговой?

– Поняла наконец-то, – шепнула я.

Еще как поняла! Аж страшно стало. И – жарко. Он выползок, я мара. Он – бессмертен, я – ходячая смерть. Вместе со мной он пройдет по жизни и шагнет за порог. Проживет настоящую жизнь и умрет настоящей смертью людей… Он понял это и тщательно обдумал свой выбор.

– О, я хотел узнать, но долго не решался спросить у Паоло, – шепнул Микаэле, раскрыл книгу и погладил рисунок синего цветка-мотылька. – Недавно выяснил, эту сказку рассказал Яков. Следующая в книге ваша, про сумку неразлучницу.

Вот кто умеет читать людей, как книги! Я судорожно кивнула, перевернула страницу… И продолжила думать: Яков все решил и приготовил парные кольца! Разве можно ждать большего? Слезинка навернулась. Я сердито ее прогнала и улыбнулась.

Микаэле деликатно промолчал. Чуть подумал – и принялся рассказывать про артель, как ее видел Яков. Ведь была когда-то очень давно таежная артель, ее майстеры не искали золото любой ценой, но наоборот, сберегали лес от золотой лихорадки, а людей, живущих в лесу и по берегу холодного моря – от средневекового рабства. Я видела сны Якова и все это знаю. Но слушать мысли князя интересно. Он видит глубоко и формулирует точно.

– С артелью или без нее мы, Ин Тарри, не можем жить в покое. Нам много дано и значит, кто-то желает многое отобрать у нас. О, Яков верил, что покой – это сытость и сонливость, а борьба – это движение вперед. Яков был прав, но не во всем. – Микаэле грустно улыбнулся. – Он шел к цели… и всегда оставался бесприютным, одиноким. Мне кажется, это не жизнь в полном смысле. Он и сам постепенно задумался. А после встретил вас. Он вовсе не желал пережить вас и вернуться в осиротевший мир, чтобы упрямо идти к цели, храня ваше имя в памяти. Ему вполне хватило утраты Крысолова Йена. О, я обещаю, хотя я редко даю обещания: мой Йен не получит столь печального прозвища.

Микаэле обнял сына, плотнее прижал к боку, и Йен заулыбался.

Вот ведь странная семья! Как они умудряются век за веком находить друг друга, чтобы ценить и поддерживать? Другие в богатых домах только и делают, что грызутся.

– Слабые соперничают, чтобы уничтожить противника из страха проиграть и потерять все, – Микаэле понял мои невысказанные мысли. С ним, пожалуй, можно разговаривать очень долго, не произнося ни слова вслух. – Сильные соперничают, чтобы найти в себе недочеты, устранить их и начать новую схватку на новом уровне. Поэтому мы, Ин Тарри, полагаем противоречия чем-то полезным для людей и стран. Йен однажды победит меня в делах биржи. Он играет вдохновенно, но пока весьма грубо. А вот Ники уступает Йену в быстрых играх, зато превосходит его в умении строить многоходовые планы и работать в нескольких делах одновременно, переключаясь точно и без ошибки. Думаю, в этом они станут соперничать. Хуже всего дело обстоит с Паоло. Он бездарен в золоте, но постепенно сделается непобедим на поле искусства. Он будет собою очень гордиться.

– У него есть Вася, – хихикнул Йен.

– О, утешил. Да, у него Вася и Дымка. С дэвом нельзя соперничать. С ним можно лишь играть, – Микаэле прикрыл глаза и подставил лицо солнцу. Сделался очень ярким, и я порадовалась, ведь впервые над его головой нет темных туч. Наверное, Лёля разогнала их. Вот князь и сияет… Снова заговорил: – Мы с Ники тоже будем соперничать. Мы не можем позволить кое-кому выстроить мировую систему с одним центром. Это причинит вред, хотя сперва покажется удобным. Кстати, когда Ники завершит обучение у меня, он намерен отправиться в Новый Свет. Вот этим обещанием он и сманил Егора… бедолага обладает мышлением военного образца и возмечтал принести сокрушительную пользу стране. А Ники его подстрекал, нуждаясь в союзнике, а не просто управляющем. Новый Свет – его поле работы, он сделал выбор. О да, мы по мере сил не вмешиваемся в политику, но правило нелинейно, как все настоящие правила. Куки, пока мы сбежали и нет лишних ушей, отвечаю на твой вопрос: я не сошел с ума, разрешая Йену играть на бирже, ворочая золотые горы. Ему пора привыкать к ответственности. Я дал стратегию, советников и секретарей. Я готов был вмешаться в крайнем случае, – Микаэле плотнее обнял сына. – Мы на пороге войны, хотя вам она пока не видна. Надо приложить очень много усилий, чтобы худшее ограничилось масштабом одного региона. Иначе что я скажу Якову? Он вернется, а мир полон сирот и калек. Но-но, невозможно. Вот мы и трудимся. Я постарался растравить амбиции старика Найзера, чтобы отрезать – пусть временно – промышленников от ресурсов, тормозя вложения в войну и перенаправляя внимание на…

– Ты впервые в жизни сознательно сбежал из дома! Никаких разговоров о золоте. Ты вмиг потеряешь аппетит и исчахнешь в делах, – возмутился Яркут. – И ты, Юна, тоже уймись. Хватит думать о том, что решил Яков и что он имел в виду. Учти свои интересы. Восемнадцать лет ожидания, вот что случилось с матушкой Густава. Пожалуй, для выползков такое кажется нормальным. Пожалуй, у тебя нет выбора. Но мы все против.