Черный человек - Василий Головачев

– Надо же, мой любимый набор, – с той же интонацией протянула гостья.

Клим внимательно присмотрелся к ней, и снова где-то глубоко-глубоко, казалось, внутри позвоночника, тихо щелкнул переключатель, хирурга обдало волной несвойственных ему мгновенных переживаний, а в ушах прошуршал степной ветер и принес еле слышимый неразборчивый шепот, в котором угадывались слова: Джума… несмышленыш… не понять… одиноко…

Мальгин наполнил бокалы, пытаясь держать себя в руках, ничему не удивляться и выглядеть естественным и галантным. Он уже сообразил, что начал воспринимать эмоции и пси-сферу собеседника, как и в случае с Джумой, но было ли это результатом эксперимента, утверждать не брался.

– Комфорт любят все, – повторил он, поднимая бокал, – даже спортсмены и туристы, а не только старики и женщины. За тебя?

– За тебя. – Карой пригубила вино. – Насчет комфорта у меня свое мнение. Слишком памятны примеры, которыми нас нафаршировывали по методу Карнеги на первом курсе университета. Ты тоже должен помнить: в двадцатом веке комфортные условия, вместо обычного сосания груди, начали создавать ребенку сразу же в послеродовой период, а обернулось это болезнями для большинства детей и в конце концов физиологической незрелостью как наследственным признаком.

Мальгин покачал головой.

– Нам такую информацию не давали. Но пример действительно сильный. У тебя с этим было что-то связано?

– Вы, как всегда, проницательны, мастер. Моя ветвь по материнской линии начиналась от прапрапрабабушки, которая практически не могла ходить. Вся эта ветвь словно была проклята: болезни, болезни, пороки сердца, аллергия, хроническая слабость, малый рост…

Карой залпом выпила бокал, успокаиваясь, провела ладонью по лицу. Клим налил еще, проговорил, осторожно подбирая слова:

– Но ты, похоже, сломала эту закономерность.

– Повезло с отцом. Давай о другом. – Женщина откинула прядь волос за ухо, обнажая сверкающую каплю серьги. Капля набухла светом и сорвалась на пол, обозначив падение высверкивающей трассой. Серьга в ухе снова налилась алым сиянием и спустя несколько секунд уронила на пол очередь тающих огоньков.

– Нравится?

– Очень! – Мальгин был искренен. – А Джуме?

«Джума… странное имя… хороший парень… но вряд ли…» – прошипело в голове хирурга в сопровождении знакомого «ветра» и грустного вздоха, в то время как губы Карой оставались в покое.

– Джу хороший парень, – повторил Мальгин автоматически и увидел, как брови Карой взлетели вверх.

– Что?!

– Ничего, мысли вслух. – Губы пересохли, и Клим смочил их вином, не слыша, как медкомбайн в спальне заливается протестующим звонком.

Глаза Карой потемнели, с изумлением она справилась быстро и теперь смотрела на хирурга испытующе и недоверчиво.

– Вы никак читаете мои мысли, мастер. Неужели это – результат операции?

– Скорее всего – нет. Одну минуту, мне надо узнать, чего он хочет.

Мальгин поспешил в спальню, выслушал нотацию медицинского инка, выпил стакан бальзама и вернулся в гостиную.

– Пей без меня, мне, оказывается, еще нельзя, иначе угрожают смирительной рубашкой.

Женщина осталась серьезной.

– Если мои предположения верны, то…

– То что?

– Не знаю… надо подумать. Ведь ты еще ничего не решил, мастер?

Мальгин нахмурился.

– Не отвечай, – качнула она головой, – я вижу. И понимаю. Купава одна, с дочерью, Шаламов исчез… Я все понимаю. Я тоже ничего не решила, хотя всегда славилась решительностью. Что-то изменилось во мне, в тебе тоже – до операции, а теперь еще и прямая пси-связь… телепатия, как говорили раньше. Ты будешь знать обо мне все, а я о тебе… обычная слабая женщина, не интрасенс. Мне надо подумать, Клим. Может быть, ты становишься супером, как сказал Ваня Заремба?

– Это плохо?

– Не знаю. Спасибо за вино. Тебе действительно не нужна сейчас моя помощь?

– Помощь? То есть?

– Ну, умыть тебя, накормить, сделать массаж, – рассердилась Карой.

– Если честно, то нет, – кротко сказал Мальгин. – Хотя от массажа я бы не отказался.

– Это тебе сделает инк. Прощай, мастер. Извини, если я…

– Это не проявляется все время, – сказал Клим ей в спину, – не беги так поспешно. Я еще сам не разобрался, как и почему срабатывает мой… мое гипервидение. Не пугайся.

– Я не трусиха, и все же ты меня поразил, Клим. Я приду позже, выздоравливай… «черный человек»-да.

Вышла.

А Мальгин остался стоять, оглушенный, будто на голову рухнул потолок. В таком состоянии его и застал Железовский.

Человек-глыба молча подошел и положил свои огромные длани – руками их назвать язык не поворачивался – на затылок и лоб хирурга, и тому показалось, что под черепом приятно потянуло прохладным сквознячком. Аристарх кивнул сам себе и бесшумно сел в кресло Карой, принюхался.

– Духи «Витэ». От Джумы Хана тоже попахивает этими духами. Это была его жена?

– Испугалась и убежала, – слабо улыбнулся Мальгин. – Хотя, честно говоря, я испугался не меньше. До сих пор не верится…

– Все нормально, интрасенс, когда-то это должно было произойти.

– Как я выгляжу без волос?

– Очаровательно. Похож на Юла Бриннера, актера, играющего в старых ковбойских фильмах. Кстати, волосы можешь вырастить себе сам за два сеанса, это нетрудно.

– Я подумаю. Все утверждают, что такая прическа мне идет.

Мальгин налил вина в чистый бокал, поднял свой и сказал, кивнув на дверь в спальню:

– Черт с ним, пусть вопит.

Математик понимающе кивнул.

– С ним управиться легко, а вот с «минами» внутри труднее. Я пришел помочь тебе, – Аристарх не обратил внимания на протестующий жест хозяина, – разобраться в себе. Чем скорее научишься контролировать свое «экстра-я», тем легче будет справляться с синдромом «черного человека». И не смущайся, мне тоже помогли в свое время.

Клим проглотил вино, не чувствуя вкуса.

– А разве мое… моя телепатия – не результат прорыва подсознания, вернее, маатанского знания?

– Во-первых, не маатанского, а шаламовского, что, кстати, намного упрощает дело, во-вторых, не телепатия, а экстра-видение, что не одно и то же, и, в-третьих, ты интрасенс, то есть экстрасенс от рождения, только реализуешь свои способности с опозданием.

Железовский вдруг набычился, поглядев на Мальгина как-то остро и оценивающе, и тому показалось, что он видит перед собой полупрозрачную фигуру «черного человека». В затылке родилось ощущение вонзившейся иглы, рядом с фантомом, рожденным пси-передачей Железовского – Клим это понял, – появилась еще одна такая же фигура, но с человеческой головой, и все исчезло в красной вспышке боли…