Юность Розы - Луиза Мэй Олкотт

– Пусть каждый судит по себе. А я последую совету тети Джесси и постараюсь сохранить чистоту своего окружения. Тетя считает, что всякая женщина может распространять вокруг себя доброе влияние, если захочет. А я очень хочу этого и докажу, что не горда и не брезглива. Я готова к знакомству с любым достойным человеком, пусть даже он будет беден или ничем не примечателен.

На этом она закончила свое торжественное заявление, и четыре девицы отправились вниз по лестнице, переливаясь всеми цветами радуги. Слова Розы запали в душу Китти; Ариадна тоже полностью разделяла ее мнение; а Эмма, отправившись танцевать с Рэндалом, все время ощущала, что ее окружение «не вполне чисто». Итак, Розе удалось распространить вокруг себя доброе влияние, хотя она об этом никогда не узнала.

Чарли не отходил от нее во время ужина, и она была очень довольна. Он пил только кофе и мотал головой в ответ на приглашения молодого Вана перейти в другую комнату, где то и дело хлопали пробки от бутылок, раздавался звон бокалов и громкие мужские голоса.

«Как он старается!» – с нежностью думала Роза. Ей хотелось как-нибудь поощрить самоотречение кузена. Выходя из столовой вслед за тетками, которые уже собирались домой, она обернулась к Чарли и сказала:

– Если бы я не обещала дяде вернуться домой до полуночи, то осталась бы танцевать с вами после ужина. Сегодня вы заслуживаете награды!

– Тысячу раз благодарю вас! Но я уеду вместе с вами, – признательно ответил Чарли, поняв ее взгляд и слова.

– В самом деле? – обрадовалась Роза.

– В самом деле. Я буду ждать вас в холле.

И Чарли подумал, что тот ангел с картины Фра Анджелико и вполовину не так светел и прекрасен, как эта девушка, окутанная светло-голубым кружевом. Она легко сбегала по лестнице, как будто поднималась на крыльях.

Но когда Роза вышла в холл, Чарли там не было. Мэк предложил кузине помощь в поисках Принца, пока тетя Джейн ищет свою пропавшую калошу.

– Скажите, что я готова, но он пусть остается, если не хочет ехать с нами, – Роза не требовала от раскаявшегося грешника слишком многого.

– Если он ушел туда, где попойка, я все равно вытащу его оттуда! – пробормотал про себя Мэк, направляясь к маленькой комнате, где обычно собирались мужчины, чтобы несколько «освежиться».

Дверь была приотворена, и Чарли, по-видимому, только что вошел, потому что Мэк услышал знакомые голоса:

– Милости просим, Принц! Вы как раз вовремя! Давайте выпьем за здоровье Стива!

– Нет, я пришел, чтобы проститься с вами, Ван. Желаю вам хорошо повеселиться, а у меня есть дело, и я должен уехать.

– Пустое, выпейте один бокал и скорее возвращайтесь к нам, когда проводите своих дам. Тогда уж мы повеселимся на славу! – и молодой хозяин достал из ведерка со льдом новую бутылку вина.

– Из Чарли святоши не выйдет, как он ни старайся! – рассмеялся один из юных джентльменов. Он положил ноги на соседний стул, давая им отдых после танцев.

– А что, нынче модно держаться за женскую юбку, Принц? – прибавил другой остряк.

– Почему бы вам самому не отправиться пораньше в постель, Барроу, не то язык доведет вас до беды, – Чарли сознавал, что нужно последовать собственному совету, но мешкал, нервно натягивая перчатки, между тем как бокалы наполнялись вином.

– Ну, наконец-то ты приходишь в себя! – воскликнул хозяин дома.

Повинуясь приказанию молодого Вана, Стив через стол передал бокал с вином для Чарли. В этот вечер у Франта было столько волнений, и он совсем позабыл, что следует удерживать Чарли от его слабости, а не потакать ей.

Прежде чем Чарли коснулся бокала, в комнату ворвался Мэк и безапелляционно заявил:

– Поторапливайся, Чарли, тебя Роза ждет!

– Я готов. Прощайте, друзья! – Чарли поспешно вышел. Произнесенное имя имело на него такое сильное влияние, что остановило, когда юноша готов был нарушить данное самому себе обещание.

– Иди сюда, Солон[57], хлебни из круговой чаши и продекламируй нам свадебную песнь на чистейшем греческом. Держи! – Стив хотел было передать бокал, но Мэк выбил его из рук младшего брата с таким ожесточением, что тот уставился на старшего с разинутым ртом. Бессмысленное выражение на лице Стива еще сильнее подстегнуло Мэка. Обернувшись к Вану, он тихо прошипел, одарив присутствующих таким взглядом, что один из них моментально убрал ноги со стула:

– Прошу извинить меня, Ван, за учиненный беспорядок, но я не мог видеть, как мой родной брат подбивает другого человека на дурное дело, да еще и сам превращается в животное. Я уверен, что никто из вас не хотел специально навредить Чарли, но зачем вы уговаривали его участвовать в попойке?

– Что вы на меня набросились? Я ничего не сделал. Обязанность хозяина – угощать гостей в своем доме, разве не так? – Ван со штопором в руке добродушно глядел на Мэка.

– Нельзя настаивать, когда гость отказывается пить, тем более вы знаете, как это ему вредно. Для вас это просто бокал вина, а для Чарли – гибель. Если бы Стив понимал, что он делает, то скорее отрубил бы себе правую руку, чем предложил Принцу вина.

– То есть ты хочешь сказать, что я пьян? – Стив взъерошился, как индейский петух. Он уже устыдился своего поступка, но не переносил, когда Мэк читал ему нотации, особенно при посторонних.

– Ты перевозбужден, но, думаю, не от шампанского, иначе я вообще не стал бы говорить с тобой, – негодование бурлило в Мэке, как молодое вино; больше всего его возмущало, что все эти люди считали себя друзьями Стива и Чарли. – Послушайте, господа, я не должен был выражаться так резко, но, право же, не мог удержаться, когда услышал ваши речи и увидел действия Стива. А что касается Принца, то я скажу вам прямо: дальше так продолжаться не может. Он пытается справиться с собой, а тот, кто вводит его в соблазн, поступает низко и скверно. Потерять уважение к самому себе – гнусно, я уж не говорю, что можно вовсе лишиться смысла существования. Не нужно передавать ему мои слова, попробуйте вместо того, чтобы топить человека, подать ему руку помощи. Пусть никто из вас не сможет упрекнуть себя в том, что вы погубили человека физически и нравственно.

Крестовый поход Мэка увенчался успехом благодаря тому, что слушатели были трезвыми и порядочными людьми, поэтому выслушали его речь в молчании, без смеха и шиканья. Первоначальное изумление сменилось раскаянием и уважением к оратору. Твердые принципы всегда производят впечатление, особенно если сердца слушателей еще не испорчены. Когда Мэк сделал паузу, чтобы перевести дух, Ван плотно закупорил бутылку пробкой и бросил штопор на стол.

– Да, разделал ты нас, старина! Что ж, заявляю при всех: я постараюсь помочь Чарли. Он отличный товарищ, один из лучших моих друзей. Я сделаю все что смогу, чтобы он не уподобился бедняге Рэндалу, – и молодой Ван первым протянул руку Мэку.