Рубеж Империи: Варвары. Римский орел - Александр Мазин

Короче, не радужное было настроение у небесного героя Аласейи. Но он не предавался унынию. Гонял себя до двенадцатого пота. Осваивал арбалет, который ему сделал Травстила по черепановскому (эх, Генка!) заказу. Убийственная машинка получилась. Коршунов сварганил к нему что-то типа прицела. После трехдневной тренировки Коршунов научился попадать за сто шагов в неподвижную мишень величиной с ладонь. А с оптикой, в качестве которой служил подсоединяемый монокуляр, – вдвое дальше. Правда, если сильного ветра не было. Грозное оружие получилось, покруче ТТ. Хорошо бы еще по движущимся мишеням потренироваться… Скоро такая возможность представится. Одохар на днях большую охоту запланировал. Облавную. С практической целью: пополнить продовольственные запасы военной экспедиции. Об этом Коршунов от Книвы узнал, а тот – от Ахвизры. Самого же Алексея как-то от дел «высшего командования» мягко отодвинули. Обидно. Все-таки это благодаря ему и шпионскую сеть разоблачили, и Стайну скинули, и Фретила в вожди вышел… Фретилу, впрочем, тоже к разработке будущих военных планов не привлекали. Зато Овида-жрец постоянно возле Одохара отирался, кардинал серый, мать его… Может, это он рикса против Коршунова настраивает? Очень может быть. Не зря же и Травстила Алексея сторониться стал. А ведь какие у них с кузнецом совместные планы были по совершенствованию вооружения…

Коршунов упражнялся с мечом во дворе, когда прибежал мальчонка с вестью от Книвы.

Остановился, запыхавшийся, в пыли, но проникнутый важностью поручения.

– Аласейа, Книва сказал: от Стайны бабу привели. Поганку ромлянскую. Одохар ее казнить будет. Книва за тобой послал! Вот!

Коршунов, как был, босиком, без рубахи, с мечом в руке, – так и кинулся со двора. Пронесся по узкой улочке – встречные шарахались в испуге. Еще бы! Голый, красный, разъяренный герой с оружием наголо!! Кто-то крикнул сзади: «За риксом послать! Вутья!»

Алексей выскочил на площадь из боковой улочки – прямо в толпу. Расталкивая бесцеремонно, протиснулся вперед…

«Не успел!» – мелькнуло в голове.

Дружина рикса стояла в две шеренги. Сам Одохар – у крыльца дружинного дома. Вокруг, в беспорядке – толпа.

А его Настя, в изодранном платье, со связанными руками, уже бежала… Убегала! Все быстрее… Кожаный ремень, натянувшись, увлекал ее за всадником, за конем, который шел пока еще крупной рысью, а не галопом, потому что в бурге тесно, не разогнаться в бурге, зато за воротами… Окровавленная мертвая кукла, волочащаяся за скачущим конем, подпрыгивающая на буграх, бьющаяся о камни…

Настя споткнулась…

– Аласейа! – закричал кто-то, но Коршунов уже отшвырнул стоявшего на пути дружинника, другой сам отпрыгнул, увидев обнаженный клинок.

Чья-то рука цапнула Коршунова за руку, но соскользнула с потной кожи.

– Стой! – закричал он по-русски, забыв, что понять его не смогут. – Стоять, сука!

Всадник оглянулся: лицо знакомое, кто-то из Стайновых… Скривил рожу, хлестнул коня, Настя снова споткнулась (у Коршунова захолодело внутри), но сумела, выправилась…

Алексей на бегу метнул меч, целя в спину всадника. Он не думал о том, что потом придется отвечать за убийство. Он знал только одно: это надо остановить. Копьем Алексей попал бы, но меч – не копье. Коршунов промахнулся. Зато без меча он побежал быстрее. А всадник, наоборот, сбавил, въезжая в проулок…

Алексей успел в последний момент, обогнал Настю, перехватил ремень и тут же уперся, рванул на себя, уже жалея, что бросил меч и перерубить ремень нечем. Конь дернул – их швырнуло в сторону, ударило о бревенчатую стену. Настя вскрикнула.

Всадник еще раз обернулся: Коршунов признал его: Хвитс! Ну сука…

Слуга Стайны ощерился, попытался развернуть коня, но в проулке было слишком тесно. Конь ударил задними ногами – Алексей увернулся и использовал рывок для прыжка. В следующий миг он уже сидел на крупе позади всадника, выворачивая у него из руки нож.

Хвитс бешено сопротивлялся, конь под ними, стиснутый между стенами, бился и лупил копытами в бревна. Больше всего Коршунов боялся, что они свалятся оба и конь понесет, увлекая за собой Настю.

Хвитс держался на лошади крепко, как клещ, и изо всех сил лупил Коршунова локтем левой руки. Но Алексей боли не чувствовал, жал, пока в правой руке врага не хрустнуло. Пальцы Хвитса разжались.

Коршунов перехватил нож и полоснул по ремню… И в этот же момент Хвитс изо всех сил ударил пятками в брюхо коня, и тот рванулся вперед.

Алексей не удержался, полетел на землю и так треснулся спиной, что воздух из легких выбило напрочь, а в глазах потемнело.

Прошло, наверное, несколько секунд, пока в голове у него прояснилось.

Первое, что он увидел: маленькая ножка Анастасии, разбитая до крови, и пара кожаных шнурованных сапог сорок пятого размера.

В следующий момент Алексея схватили за руки и рывком поставили на ноги. Коршунов узнал одного: дружинник Одохара, из молодых, и еще двое незнакомых. Алексей криво усмехнулся… И тут же получил кулаком в живот.

Бил незнакомый. Перекошенная от ярости рожа… Коршунов не стал разбираться, из-за чего его так невзлюбили. Он сделал вид, что удар «прошел»: разинул рот, задержал дыхание… И очень качественно заехал агрессору в пах. Потом влепил пяткой в свод стопы (жаль, что босиком!) одного дружинника, треснул затылком в нос второго, вырвался и обнаружил, что к нему бегут, с самыми черными намерениями, еще человек десять. Он глянул на Настю: женщина пришла в себя и отползла к стене. Хорошо, может, не затопчут. И как назло, ничего подходящего, даже палки кривей…

Хорошо хоть, то были не дружинные. Но их было много и все как на подбор – крепкие ребята. За ножи не хватались: орудовали кулаками и дубьем, поэтому секунд десять Коршунов выстоял, даже ухитрился вырубить парочку… А потом в толпе мелькнуло оскаленное бешеное лицо Агилмунда…

«Теперь все!» – подумал Алексей, на собственной шкуре узнавший, на что способен старший брат Книвы.

Это было действительно все. Потому что вокруг сразу стало совсем пусто. Нападавшие отпрянули, как стая шавок при появлении волка.

– Ну зачем ты прибежал? – проворчал Агилмунд, покосившись на Коршунова через плечо. – Какой дурак тебя позвал?

Коршунов промолчал.

Так они и стояли вдвоем, у бревенчатой стены, пока, раздвинув толпу, к ним не вышел Одохар.

– Отойди от него, Агилмунд, – бросил рикс.

Агилмунд подчинился, но уронил многозначительно:

– Аласейа – мой родич, рикс!

Вождь кивнул.

Ясно, что Агилмунд – в своем праве. Родича следует защищать всегда. Независимо от обстоятельств. Сначала защитить, а потом разбираться, кто прав.

Вперед протиснулся Ахвизра, за ним – Книва. Встали за спиной Одохара. За ними – еще с полдюжины дружинников. Выстроились цепью. Толпа охотно подалась назад, уступая место профессионалам. Многие из добровольных помощников правосудия уже испробовали на себе коршуновские кулаки.