Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - Дэвид Ротенберг

Сайлас заметил, что в этот день на набережной Бунд он был единственным некитайцем. По другую сторону водной глади раскинулся Пудун. Он никогда не бывал в той части Шанхая, но про нее рассказывали такие истории! Подойдя к уличному торговцу яйцами с разными специями, он купил одно и разговорился с продавцом. Пожилой торговец, приятно удивленный беглым китайским Сайласа, много чего порассказал молодому человеку. Сначала Сайлас перекидывал горячее яйцо с ладони на ладонь, остужая его, потом откусил — так, как его учили, совсем немного, чтобы насыщенный вкус желтка перемешался с острым вкусом посыпанного ароматными специями белка. Он улыбался и впитывал все, что происходило вокруг. Крестьяне, сидя на корточках, толковали о многотрудной жизни; мальчики-рикши прятались от солнца в тени незатейливых тележек; старик сапожник, сидя на земле посреди поношенных женских туфель, приделывал отвалившийся каблук к одной из них; четыре пожилых китайца на противоположной стороне набережной занимались гимнастикой тай чи,[61] в унисон выполняя плавные движения; продавец птиц предлагал прохожим корольков и колибри, прыгавших с жердочки на жердочку в бамбуковых клетках; два молодых человека играли в го, используя вместо доски разлинованную мостовую, а вокруг них стояли зрители, давая игрокам непрошеные советы; женщина несла большой букет цветов, чтобы положить их вдоль порога новой лавки — на удачу; то и дело навстречу попадались мужчины, тащившие на спинах тюки, мебель, клетки с животными, мешки с мусором, ведра с водой, подвешенные на шесты. Мужчины, тащившие на спинах целый мир. Сайлас пропускал все это через себя и улыбался. Это был Шанхай. Его Шанхай. Его дом.

Юноша посмотрел в сторону Пудуна, и по спине его пробежал холодок. Он сразу же повернулся лицом к городу и услышал с той стороны, где располагался ипподром, гул сотен голосов. Подбежав к ближайшему рикше, он запрыгнул в тележку и на беглом шанхайском диалекте быстро проговорил:

— К ипподрому! Беги как можно быстрее!

Скачки открылись громким выстрелом. Как только лошади взяли разгон, жокей Врассунов сильно натянул левый повод жеребца, отчего тот пересек линию своей дорожки и подрезал кобылу Хордунов. Меньшее по размеру животное отклонилось в сторону и шарахнулось к изгороди. На несколько секунд кобыла сбилась с аллюра, но затем выправилась и устремилась вдогонку за другими лошадьми, которые успели опередить ее на несколько корпусов.

Три другие лошади предусмотрительно держались подальше от огромного животного Врассунов и скакали по направлению к первому барьеру. Возглавляла скачку американская лошадь.

Олифант вопил во все горло, чем шокировал остальных членов Дома Сиона.

— Это Божья лошадь! — повернувшись к ним, заорал он. — Поддержите Божью лошадь во имя Господа!

Тот факт, что через мистера Делано он поставил на эту лошадь «скромную, ну очень скромную сумму», каких-то семьдесят тысяч фунтов, якобы никак не был связан с его теперешним энтузиазмом.

Низкий барьер не представлял сложности для американской лошадки, и она перемахнула через него с такой же легкостью, с какой ребенок перепрыгивает через ступеньку, спускаясь по лестнице. Жеребец Врассунов почти настиг ее, когда его ноги оторвались от земли и он перелетел через барьер. За ним по пятам шла лошадь Дентов, а за ней — шотландская лошадь Джардин Мэтисонов. Преодолев препятствие, она быстро обошла скакуна Дентов. Последней, отставая от соперников на полных пять корпусов, к барьеру приближалась кобыла Хордунов.

Забыв о боли в подагрической ноге, Геркулес вскочил, когда его жокей, выполнив указание хозяина, оставил позади лошадь Дентов.

— Скачи! — вопил он. — Скачи во имя Шотландии!

Лошадь Хордунов нашла нужный ритм и уверенно приближалась к первому из трех плетеных барьеров. Наездник вспомнил день, проведенный в конюшне, и улыбнулся. Он издал что-то вроде боевого клича, зажал в кулаке гриву животного и крикнул:

— Молодец, девочка! Молодец, Рейчел!

Как раз в тот момент, когда в дальнем конце скаковой дорожки появился второй барьер, в два раза выше первого, Сайлас бросил рикше пригоршню монет и кинулся к входу в ипподром Хордунов.

Первой барьер преодолела американская лошадь, лишь слегка чиркнув брюхом по его верхнему краю. Она идеально приземлилась по другую сторону барьера и устремилась к третьему препятствию — рву, наполненному водой.

Жеребец Врассунов легко перелетел через барьер. Могучие мышцы позволили ему взмыть в воздух достаточно высоко, чтобы даже не задеть препятствие. Его передние копыта соприкоснулись с треком всего в половине корпуса позади американки.

Вскоре после коня Врассунов к барьеру приблизилась оркнейская лошадь Джардин Мэтисонов, но, вместо того чтобы прыгнуть, она вдруг затормозила и наклонила голову. Ее наездник по инерции полетел вперед и рухнул на дорожку. Копыта лошади, на которой он только что сидел, ударились о землю в считанных дюймах от его головы. Подняв голову, жокей увидел над собой брюхо кобылы Хордунов, уже летевшей над барьером. Преодолев его, она стала нагонять двух лидеров скачки.

Приближалось третье препятствие — ров с водой. Американская лошадь перемахнула через него, а жеребец Врассунов, к удивлению публики, проскакал прямо по воде, благо глубина рва составляла не традиционные три фута, а всего шесть дюймов. Наездник Хордунов отпустил поводья и пришпорил лошадь, понукая ее к прыжку.

Теперь они находились на дальнем конце круга, готовясь сделать плавный поворот. Из препятствий остался только третий — самый высокий — барьер. Конь Врассунов шел первый, опережая остальных как минимум на два корпуса, но лошадь Хордунов быстро сокращала дистанцию.

Сайлас увидел отца и побежал к нему по проходу между рядами. Из-за царившего вокруг шума он не мог разобрать слова, которые кричал отец. Затем его взгляд сместился правее, и рядом с отцом он увидел Паттерсона. Паттерсона! Сайлас повернул голову в сторону скакового круга и тут услышал, как вопит отец:

— Давай, Майло! Достань его! Поднажми, Майло!

Сердце Сайласа провалилось. Лошади совершали широкий поворот, и Майло находился на расстоянии всего в один корпус от скакуна Врассунов. Высокий барьер был совсем близко.

«Нет, только не Майло!»

Майло нутром чувствовал неладное. Он не знал, что именно, но что-то было не так. В воздухе словно пахло чем-то непонятным. Но затем он отбросил тревожные мысли. Наверное, во всем виновато ожидание скачек и вся суета, предшествующая этому грандиозному событию. Огромная сумма, которую поставил отец, другие ставки, расспросы, пересуды и все такое… потом он вновь ощутил этот тревожный запах — в конюшнях Хордунов.

— Успокойся, Рейчел, — сказал Майло, но могучее животное дико косило глазом, пятилось и ударяло передними ногами в доски стойла. — Тихо, милая, — мягко успокаивал кобылу Майло. Внезапно лошадь развернулась и изо всех сил лягнула дверь стойла. — Нет, Рейчел! Нельзя! — крикнул он. И снова ощутил этот запах — сухой, едкий, пахнущий мускусом.