Дети Брагги - Арина Воронова

жертва на Ясене и уменье,

рожденью способствовать, не только смерти одной.

Зазвучал над огненным кругом чей-то голос. Но принадлежал он будто бы не Гриму, хотя Вес видел, как шевелятся губы скальда, а Тровину Молчальнику, и скальду Одина Эгилю и отцу его, Лысому Гриму, а еще в нем слышалась знакомая гортанность сканейского ярла Хакона. Будто множество интонаций и нот смешалось, сплелось, чтобы слиться в холодноватую хрипотцу Голоса, что говорил с ним из тьмы каменного заточения.

— Что это? — сквозь звон в ушах проговорил йотландский конунг, губы едва слушались его. Он вновь ждал того переливчатого многоголосия, но ответил ему один лишь Грим:

— То, что сложил в незапамятные времена Брагги о светлой руне Ансуз.

— Ас Брагги?

Из-за шрамов всякая улыбка на этом лице покажется теперь кривой.

— Брагги Старый, создавший Круг. — Пожатие плечами. — Нет, не мне судить, создал ли скальдов Круг длиннобородый ас, или скальд Брагги стал асом поэзии.

— Но… — У Вестмунда перехватило горло.

— Что это значит, ты хочешь спросить? Один-воин — одна из сторон властителя Асгарда, Один-эрилий, Один-скальд — другая, но лишь соединив их вместе, стал он отцом всех людей и богов. И пришло это через понимание того, кто он есть. — И вновь кривая усмешка. — А знаешь ли ты, кто ты есть?

— Властитель Северного Йотланда, пригревший кучку скальдов. — В Вестмунде вновь полыхнула застарелая ненависть.

— Но давно ли? — И Вес вдруг понял, что высокий худой воин перед ним вовсе не издевается, а просто ждет ответа, хотя, кажется, и так знает его. — И по какому праву?

— Властью стали и правом ее, — сквозь стиснутые зубы.

— Так почему же рука твоя ищет резной оселок вместо клинка?

Вес не нашел, что ответить, и уставился на золотистый шар, будто пульсирующий в ладони скальда Локи. Внезапно ему подумалось, что шару этому совсем не место в руке человека, что слишком пустынны без него бледные небеса. И нисколько не сомневаясь в том, что способен, убаюкав этот шар в горсти, запустить его туда, откуда сорвал его скальд, Вестмунд решительно протянул руку за солнцем.

— Подумай, конунг, по плечу ли тебе эта ноша? Солнце встает, принося новый день, и если примешь его, тебе заботиться о том, чтобы не стал он последним.

Будто решившись, Вес вздернул голову, чтобы встретить настойчивый взгляд единственного ярко-синего глаза, и, не опуская глаз, подставил ладонь, которую тотчас же окутало ласковым золотистым теплом. А шар вдруг, теряя свою спелую округлость, стал превращаться в нечто иное.

— Свет невозможен без тьмы, и без ночи нет дня, — Руна Дагаз — развития и равновесия сил талисман, — усмехнулся Грим, заставляя Вестмунда вновь поднять взгляд от золотящего ладонь рунного знака, от которого вверх по руке, через плечи в голову и грудь текла в него новая радостная сила. — Осталось закончить начатое.

Углом глаза Вес заметил, как, невредимо проникнув сквозь стену огня, чьи-то руки протянули в круг жезл из точильного камня и грубый тяжелый тесак.

— Сбей лики!

И вновь успокаивающая привычная тяжесть жезла в левой руке и холод стали в правой… Действительно ли дрогнули, исказились гневом жестокие черты на сером камне? Вес разжал правую ладонь, будто птицу выпуская солнечную Дагаз, чтобы решительно сжать рукоять тесака.

— Четыре долгие сотни? — с сомнением переспросил Тьодольв Грохот.

— Достаточно будет и двух, — задумчиво отозвался Змееглаз.

— Еще одну составит отрад из моей личной дружины, — продолжал Вестмунд.

При этих его словах лицо Торарина Клакка расплылось в кровожадной ухмылке.

— Если я верно понял тебя, конунг, моим отрядам необходимо выступить немедленно. — Он помедлил, и после кивка Вестмунда продолжал: — Окрестные леса нам известны много лучше, чем франкам, пусть даже они и вынудили кого-нибудь из местных служить им проводниками.

Амунди с сомнением покачал головой, но промолчал, понимая, что ярл с Оркнейских островов скорее всего прав. Если не страх за собственную жизнь, обещание легкой смерти могло подчинить какого-нибудь мальца воле Вильяльма.

— Ты получишь лошадей… — начал было Вес, но Клакк решительно прервал его:

— Воины моей земли сражаются в пешем строю.

— Пеший строй продвигается много медленнее конного, — сдерживая нетерпение, объяснил Вес. — Ты опытный воин, ярл, и не можешь не понимать, что твои люди станут приманкой в завтрашнем сражении. Я не намерен давать франкам возможность выстроить строй.

В горнице повисла напряженная тишина. Вести сражение на не отмеченном заранее поле, не известив противника, шло в разрез со всеми обычаями.

— Набег гаутрека из рода Асгаута несколько обескровил врага, лишив его части лошадей и значительно замедлив его продвижение.

Посланным мной разведчикам — и об этом тоже до вчерашней ночи умалчивал конунг — не удалось выяснить, многих ли они потеряли в ту ночь. Не важно, сколь велики их потери, все равно рати Длинного Меча много превосходят нас числом. Твоей дружине, Торарин ярл, придется достаточно далеко отойти от лагеря, чтобы усыпить бдительность франков, а обманув их, — прости мне такие слова, — Вес как-то по-мальчишески улыбнулся, — поспешно уносить ноги.

— У нас нет времени переучивать людей, — упрямо настаивал на своем Торарин. — Да я и не рискнул бы перед боем навязывать им свою волю. — Он многозначительно поглядел на конунга. — Моей дружине не впервой преодолевать долгий путь на двух ногах вместо четырех.

И Амунди вспомнил, что именно оркнейские викинги славились стремительностью своих набегов, в которых пешие отряды, оставив малую стражу у вытащенных на берег кораблей, рисковали отойти не на один десяток миль в глубь страны и вернуться к вечеру того же дня. К тому времени, когда весть о беде достигала местного хавдинга, оркнейцы успевали уже раствориться в закатной дымке, чтобы спустя пару дней нанести столь же беспощадный удар по соседнему фьорду. И снова исчезнуть, прежде чем жертва их разберется, откуда напал враг.

— Торарин притворится, что бежит, и направится к нам, а мы захлопнем ловушку, так? — усмехнулся Лодин из Виггьярда.

— Это — старый трюк. Однако не забывай, что он, возможно, известен и франкам.

— Возможно, — на удивление легко согласился конунг. — И потому так важно попытаться сохранить в тайне точный план.

— Кто поведет твоих людей? — пожелал узнать Торарин, предвкушая пополнение своей дружины, рассчитывая уже про себя, как разместить новичков.

— Грамы Горт и Ристи, — разрушил его построения Вес. — Они растянутся лесом вдоль дороги, охраняя вас с флангов. А заодно оповестят вас, на случай если франки решат сойти с дороги.

— Посмотрим, как им тогда понравится моя игра, когда они заплутают среди оврагов, а там их встретят мои люди, — воспрял духом Торарин Клакк.