Вендетта, или История всеми забытого - Мария Корелли

Я прервал ее, грубо схватив за руку. Потом резко повернул к лежавшему на полу рядом с нами темному предмету – моему разбитому гробу – и подтолкнул ее поближе к нему.

– Взгляните! – завораживающим шепотом произнес я. – Что это? Присмотритесь повнимательнее: это гроб из самого бросового дерева, в таких хоронят умерших от холеры! А что это за надпись краской? Нет, молчите! Это имя вашего мужа, его и похоронили в этом гробу. А тогда отчего же гроб открыт? Где он?

Я почувствовал, как она зашаталась: ее накрыло очередной волной всепоглощающего ужаса. Ноги ее не держали, и она опустилась на колени, машинально еле слышно повторяя за мной:

– Где он? Где он?

– Да! – прогремел под потолком склепа мой уже ничем не сдерживаемый голос. – Где он? Бедный глупец, жалкий и доверчивый простофиля, чья изменница-жена выступала куртизанкой под крышей его же дома, в то время как он любил ее и слепо ей верил. Где он? Здесь, вот здесь! – Я схватил ее за руки и силой поднял с колен. – Я обещал вам, что вы увидите меня таким, каков я есть! Я поклялся, что нынче вечером помолодею ради вас! И вот я держу свое слово! Посмотрите на меня, Нина! Посмотрите, моя дважды венчанная супруга! Посмотрите на меня! Разве вы не узнаёте своего мужа? – И, сбросив плащ и сняв очки, я предстал перед ней безо всякого камуфляжа!

От моих слов и моего вида ее словно внезапно настигла какая-то скоротечная болезнь, так что вся ее красота вдруг исчезла: лицо сделалось вытянутым и сморщенным, почти старческим, губы посинели, таращившиеся на меня глаза остекленели и вылезли из орбит. Даже руки стали тонкими и бледными, как у призрака, когда она воздела их в безумном умоляющем жесте. Изо рта ее вырвалось какое-то придушенное бульканье, когда она отшатнулась от меня, судорожно пытаясь заслониться рукой, и осела на пол, словно желая провалиться сквозь землю, лишь бы спрятаться от моего взгляда.

– О нет, нет, нет! – дико простонала она. – Не Фабио! Нет, быть не может… Фабио умер… умер! А вы… Вы сумасшедший! Это какая-то жестокая шутка… какой-то фокус, чтобы меня напугать! – Она умолкла, задыхаясь, и ее большие, полные ужаса глаза снова с недоверчивым и жутким удивлением встретились с моими.

Она попыталась подняться с пола, я шагнул к ней и с подчеркнутой вежливостью помог встать на ноги. От моего прикосновения она вся затряслась и медленно выпрямилась. Потом откинула со лба волосы и впилась в меня испытующим, полным боли взглядом. Она смотрела на меня сначала с сомнением, потом с ужасом и, наконец, – с полной и безнадежной уверенностью, поскольку вдруг закрыла лицо руками, словно скрываясь от некой отвратительной твари, и тихонько завыла, как от невыносимой физической боли. Я презрительно рассмеялся.

– Ну что, вы наконец меня узнали?! – воскликнул я. – Верно, я немного изменился. Волосы у меня были черные, если помните, а сейчас белые, они поседели от ужаса, который испытал оживший мертвец и который вам не дано вообразить. Однако… – тут я заговорил медленнее и выразительнее, – …вам, возможно, вскоре придется его испытать. Однако, несмотря на все перемены, думаю, вы меня узнали! Это хорошо. Рад, что тут память вам не изменила!

Очень тихо она то ли застонала, то ли всхлипнула.

– О нет, нет! – вновь бессвязно пробормотала она. – Такого не может быть! Это наверняка обман… какая-то коварная интрига… это не может быть правдой! А если это правда… О Боже! Тогда слишком жестокая и слишком страшная!

Я подошел к ней, оторвал ее руки от лица и крепко их сжал.

– Выслушайте меня! – произнес я решительным тоном. – Я хранил молчание, видит Бог, и очень долго терпел, но теперь… теперь я выскажусь. Да! Вы считали меня умершим, у вас были все причины так полагать, и были все доказательства, чтобы в это поверить. Какой же счастливой сделала вас моя предположительная кончина! Какое облегчение она вам принесла! Какое препятствие исчезло с вашего пути! Но… меня похоронили заживо!

Тут она слабо взвизгнула от ужаса и, с диким видом оглядевшись по сторонам, попыталась высвободить руки. Я сжал их еще крепче.

– Да, подумайте об этом, жена моя! Вы, для кого роскошь стала второй натурой, подумайте о моем бедном теле, беспомощно лежавшем в беспамятстве, которое потом подняли и втиснули вот в этот гроб, наглухо забив его гвоздями и лишив меня света и воздуха, казалось бы, навсегда! Кто бы мог вообразить, что во мне еще теплилась жизнь и оставалось достаточно сил для того, чтобы разломать доски, в которые меня заточили, и разбить их, как вы сами сейчас видите!

Она вздрогнула и с отвращением посмотрела на разбитый гроб, потом, снова попытавшись вырвать руки, бросила на меня горящий злобой взгляд.

– Отпустите меня! – прохрипела она, задыхаясь. – Безумец! Лжец! Пустите меня!

Я тотчас отпустил ее и выпрямился.

– Я не безумец, – спокойно произнес я. – И вам это известно так же хорошо, как и то, что я говорю правду. Выбравшись из гроба, я оказался запертым в этом самом склепе, в пристанище моих покойных предков, чьи кости, если верить старым легендам, способны восстать и отшатнуться от вас как от осквернительницы мертвых, чьим кредо была честь.

Ее глухие всхлипывания внезапно смолкли, и она впилась в меня горящим дерзостью и вызовом взглядом.

– В ту долгую жуткую ночь, – продолжал я, – я испытал здесь ужасные страдания. Я мог умереть от голода или жажды. Мне казалось, что никакие муки не могут сравниться с тем, что мне довелось пережить! Но я ошибался: меня ждали еще более невыносимые мучения. Я нашел способ выбраться отсюда, со слезами благодарности восхвалил Бога за спасение, за свободу, за жизнь! О, каким же я был глупцом! Но как же я мог помыслить, что моей смерти так сильно желали! Как мог знать, что мне лучше было бы умереть, чем вернуться в такой дом!

Губы ее шевельнулись, но она не произнесла ни слова, лишь задрожала, как от сильного холода. Я шагнул к ней.

– Возможно, вы не верите моему рассказу?

Она не ответила. Меня вдруг охватила ярость.

– Говорите! – свирепо прокричал я. – Или, клянусь Властителем Небесным, я вас заставлю! Говорите! – И я вытащил из жилетного кармана кинжал. – Хоть раз скажите правду, это будет нелегко для вас, любящей ложь, но на сей раз я добьюсь ответа! Скажите, вы меня узнаёте? Верите вы или нет, что я на самом деле ваш муж – ваш живой муж Фабио Романи?

Она стала хватать ртом воздух. Мой разъяренный вид, блеск острой стали у нее перед глазами, внезапность моих действий, ужас ее положения – все это заставило ее говорить. Она униженно бросилась к моим ногам, обретя наконец дар речи.

– Пощадите! Пощадите! – кричала она. – О Боже! Вы же меня не убьете? Все, что угодно, лишь бы не смерть, я слишком молода, чтобы умереть! Да, да, я знаю, что вы Фабио… Фабио, мой муж, Фабио, которого я считала умершим… Фабио… о! – Она содрогалась от рыданий. – Сегодня, во время свадьбы, вы сказали, что любите меня! Зачем вы на мне женились? Я и без этого была вам женой… зачем… зачем? О ужас, какой ужас! Понимаю, теперь я все понимаю! Но не надо, не убивайте меня, Фабио, – я боюсь умирать! – Она уткнулась лицом в пол у моих ног и осталась лежать. Так же быстро успокоившись, как до этого вскипел, я убрал кинжал и, понизив голос, заговорил с нарочитой учтивостью.