Дорогой, Я - Чудовище - Зозо Кат

— Эй, ребята, вы здесь? — прошептала, смотря в потолок.

— Мама? — растерялся Этан, но тут же потерял дар речи, так как со всех сторон на меня налетели элементали и изменили мою внешность. Я ничего не почувствовала, но вот видимый эффект не заставил себя ждать. Во всяком случае, если судить по реакции Этана.

— Эй, ты! Новенькая! — прогремела старшая горничная. — Ты почему ещё здесь ошиваешься? Решила молодого герцога соблазнить? Не мечтай! С таким поросячьим рылом, как у тебя, только для свинарника и сгодишься.

Вот хамка! Чем больше её слушаю, тем больше понимаю, почему Демет её выгнала. Конечно, не уверена, что избиение — это вариант… Всё же я не очень люблю насилие. Жестокость… Когда наблюдаешь за подобным, к горлу подступает тошнота. Да и дальше слов пока ничего не зашло. Лучше проигнорирую и поспешу покинуть комнату.

— Слушаюсь, — кивнула горничной, после чего направилась к выходу с опущенной головой.

Этого горничной было мало. Она непременно хотела меня как-то задеть, унизить, чтобы продемонстрировать своё превосходство. Почувствовать свою власть. Именно поэтому в тот момент, когда проходила мимо, девушка со всей доступной ей силой пихнула меня локтем в бок.

— Ох! — вырвалось из уст, после чего я с глухим звуком упала на пол, едва успевая сориентироваться.

— Ты что творишь?! — взревел Этан, на что горничная лишь с усмешкой фыркнула, намеренно игнорируя юного герцога, которому, по идее, должна служить.

Однако на поведение самой горничной в тот момент мне было наплевать. Когда она коснулась меня, в сознании вспыхнули образы, которых я не ожидала увидеть. Я видела… Кэтрин. Горничная разговаривала с Кэтрин. И та протягивала молодой служанке небольшой стеклянный пузырёк с ярко-синей жидкостью внутри.

— Добавишь несколько капель, поняла? — требовательно спросила Кэтрин. — Всего несколько. Не переборщи, иначе только хуже сделаешь.

— Несколько капель, — повторила горничная. — Поняла.

— После подождёшь полчаса и зови меня, — продолжила Кэтрин.

— Это снотворное? — полюбопытствовала служанка.

— Наркотик, — усмехнулась Кэтрин, растягивая улыбку в озлобленной усмешке. — Не переживай: здоровью мальца ничего не угрожает. Это просто… хе-хе-хе… подтолкнёт его к верному направлению. Можно сказать, что я ему даже одолжение делаю. Всё-таки следующим утром мальчишка проснётся мужчиной. Обратного пути уже не будет…

Видение быстро исчезло, словно его и не было. И, хоть теперь я видела всё то, что происходило в реальном времени, моё зрение сфокусировалось на пустоте передо мной. Я отказывалась обращать внимание на что-либо ещё. И виной тому осознание.

Горничная… Она принесла поднос не просто так.

Чёрт подери! Да сколько ещё можно? Неужели жажда власти настолько безумна, что Кэтрин согласна пойти на подобное? И не только она… Все они! Все они словно насквозь прогнили! Каждый обезумел, желая заполучить намного больше, чем имеет сейчас, хотя и бедняками их не назовёшь.

Отвратительно…

Они все отвратительны!

В сознании словно что-то сломалось. Последняя струнка, которая сохраняла во мне веру в человечество, в добро и понимание… Последняя песчинка, которая даровала мне силы оправдывать чужие поступки… Осуждение своей прошлой натуры и упрёки к ней…

Всё исчезло.

За одно мгновение всё исчезло.

И именно тогда я поняла, что именно в таком мире и нужна прошлая Демет. Она жестока, она беспощадна, она свирепа и пугающе прекрасна, но именно она и нужна здесь. То самое зло, которое ненавидишь, но осознаёшь, что оно необходимо.

Они все называют Демет чудовищем.

Называют чудовищем меня.

Что ж… да будет так.

Медленно поднялась на ноги и посмотрела в сторону горничной.

— Чего замерла как вкопанная? — фыркнула девушка, недовольно скривившись. — Работы что ли нет? Иди в прачечную. Грязные тряпки тебя заждались, хе-хе-хе…

Я ничего не сказала ей в ответ. Не видела в этом смысла. Сам же Этан словно интуитивно понял, что необходимо держаться подальше, и отошёл от нас на несколько шагов, увеличивая расстояние. Тем временем я подошла к девушке и, пока та ругалась, требуя разъяснений, а также угрожала, выхватила из её рук поднос с едой. Так быстро, что горничная даже не успела ничего понять.

— Какого?.. Чего ты лезешь, новенькая? Вообще все мозги растеряла? Думаешь, я это так оставлю? Я пожалуюсь госпоже, и тебя вышвырнут отсюда, как вшивую псину! Да ты у меня в ногах валяться будешь! Хоть знаешь, что?.. КХА!!!

Прозвучал резкий, звонкий металлический звук, эхом отражающийся от всего коридора. Поднос, который ещё недавно был наполнен горячей едой, теперь пустовал и погнулся. Одного удара точно по голове хватило, чтобы эта девушка заснула крепким сном.

Я стояла над ней и со спокойным выражением лица наблюдала, как половина лица горничной набухает от удара, становясь ярко-красным. Она жива, но будет лучше, если её перетащат в темницу. Так сказать, подальше от посторонних глаз.

Интересно, где она у нас находится?

— Мама?.. — осторожно произнёс Этан.

— Боюсь, нам придётся действовать уже сегодня вечером, мальчик мой, — тихо произнесла, не отводя взгляд от горничной и разбросанной по всей комнате еды.

— Что случилось? — тут же спросил юноша, шагая ко мне. — Ты что-то видела?

— Видела, — кивнула, отшвырнув в сторону испорченный металлический поднос. — И лучше тебе пока не есть то, что дают.

Этого замечания было вполне достаточно, чтобы Этан нервно сглотнул, рассматривая разбросанную по комнате еду.

— Ну, так… — протянул подросток. — Поспешим в гардеробную?

Сердце стучало так громко, что, казалось, его можно услышать и за пределами герцогства. Если скажу, что мне совершенно не страшно, то просто солгу. Мне было очень страшно. Настолько, что дышать становилось трудно. Пальцы на руках немели, а всё тело покрывалось мурашками. Еле сдерживала желудок, чтобы всё то, что было съедено за день, не вышло обратно.

Но эти чувства можно было подавить другой эмоцией — злостью. Стоило мне подумать о том, что сделала Кэтрин, пока ей доверяли все члены семьи… как страх отступает. От груди по всему телу распространяется жар. Неуверенность, паника, сомнения… Всё это отступает не просто на задний план, а буквально стирается до основания.

Тот самый момент, когда у тебя нет ни одного запасного варианта, но ты так зла, что он тебе и не нужен.

Игры кончились. Кэтрин следовало действовать тогда, когда я только очнулась после потери памяти. В тот период, когда я ни в чём не была уверена и ещё не знала, кем являюсь. Тогда я чувствовала вину за всё и считала гневные взгляды прислуги чем-то нормальным… естественным. Тем, что и должно быть. Ведь я виновата.