Совершенная технология - Евгения Озерова

– Это почему это? – нашла в себе силы возмутиться Шуша.

– Потому. Недостаточно тебе ещё? – коротко глянул на неё Гришнак Углукович. – Хочешь потом… Как капитан этот, сладкие сны в психушке видеть?

Внутренне она вздохнула облегчённо: ещё раз к кораблю… Нет, это не по её силам…

– К делу же! – снова воскликнула генсек. – Надо искать какую-то замену мне! Ни один безопасник в здравом уме и твёрдой памяти не пустит меня одну на защитную полосу. Теперь, после того, что произошло на корабле…

Она покачала головой.

В зале повисла тишина.

– Нууу… Можно сказать вашей Службе безопасности, что это Шуша, – предложил Гришнак Углукович.

Вильриэль пожала плечами с улыбкой.

– После того, как этот… стилист заявился вдребезги пьяным? – осведомилась она. – Безопасники, хоть и горноориенталы, но вполне представляют себе, способен ли он сейчас на такую сложную работу.

Эльриэнн с осуждением покачала головой: генсек допустила неполиткорректность. Что позволено сисадмину – нативному горцу, не к лицу высшему чиновнику OOP.

– Ты говорил мне, что знаешь, как снять похмелье… – пробормотала Шуша Гарасфальту.

– Похмелье, но не опьянение до положения риз! – развёл руками тот.

– Прекрасно… – подвёл итог Гришнак Углукович. – И так, и так не выходит. Ладно. Предлагаю вот что. Они просят подтвердить согласие на встречу. Потребуем дополнительных условий, упирая на то, что их вероломство нам известно. Генсек пойдёт с телохранителями…

– Нет, – покачала головой Вильриэль. – С телохранителями – это как минимум недипломатично.

«Она ещё может думать о дипломатии в такой момент!» – восхищённо покачала головой Шуша. Генсек задумчиво помолчала, потом предложила:

– Они предпочитают устраивать встречи по трое. Думаю, теперь, после всего случившегося… Мы можем потребовать, чтобы с нашей стороны тоже было три представителя. Я…

Она обвела взглядом зал заседаний, подолгу задерживая взгляд на каждом.

– Пожалуй, вы, Гришнак Углукович. По крайней мере, после меня вы здесь по рангу самый… крупный представитель власти, – она улыбнулась над вольно или невольно получившимся каламбуром. – И…

– И Шуша, – твёрдо закончил директор за неё и повторил не терпящим возражений тоном: – Тогда всё-таки – и Шуша. Может, сумеет как-нибудь…

Шуша устало прикрыла глаза. Судьба? Всё-таки не отпускал её корабль.

– Согласна, – после паузы продолжила генсек. – Деточка… Ты сумеешь что-нибудь почувствовать? Если что?

Ей ничего не оставалось, как кивнуть.

– Прекрасно, – уже другим тоном повторил директор. – Связь через телепата… Дмитрий Моисеевич, вы меня слышите? И оцеплению приказ – стрелять на поражение по пришельцам. В случае чего…

– Любуешься? – на её плечи легли тяжёлые ладони.

– Нет.

– Не страшно? Опять туда?

– Нет.

Она помолчала и добавила:

– Теперь уже нет.

– А мне страшно.

Шуша аккуратно, стараясь не обидеть директора, сняла его руки с плеч и повернулась.

– Девочка…

– Гришнак Углукович, не надо… Всё нормально, всё хорошо. Он помолчал, глядя через её плечо. Шуша знала, на что он смотрит. За её спиной простиралась защитная полоса, а в центре выжженного круга цитаделью возвышался корабль. Вихрь подсвеченных голубоватым светом прожекторов снежинок начавшейся недавно метели скрыл почти всю его колоссальную, устремлённую в небо колонну, сейчас они могли видеть только самую нижнюю его часть.

– Прости меня. Пожалуйста, прости. Я надеюсь только на то, что ты успеешь почувствовать там…

– Гришнак Углукович, всё нормально… – прервала его Шуша. – Всё хорошо, я собранна, спокойна, я выполню любую работу, которая мне предстоит.

Он посмотрел на неё недоверчиво и озабоченно.

– Всё нормально. Всё, – Шуша улыбнулась. – Я всё сделаю. После того как пару часов назад пришельцы подтвердили, что согласны встретиться на условиях землян, ей почему-то стало всё равно. Она не узнавала себя, но и это ее не беспокоило. Эмоций словно больше не существовало, оставались лишь разум… и её чувства геоманта.

И чувства по-прежнему влекли её к кораблю. Как тогда, полторы недели назад, когда она впервые, очнувшись в больнице, почувствовала тяжёлую занозу под сердцем. Только поэтому Шуша и пришла сюда, на границу защитной полосы.

Солдаты оцепления стояли спиной к ним у периметра.

– Ты… – начал Гришнак Углукович, но тут же обернулся.

– Посторонний у объекта, – произнёс солдатик, загораживая ладонью от ветра тонкий усик микрофона. – Есть! Документики ваши…

Шуша узнала его сразу. В нескольких метрах от них прямо к границе защитной полосы вышел лётчик – тот самый, – и теперь стоял, подняв голову к невидимому за вихрем снежинок носу корабля. К невидимым звёздам…

– Нет! – метнулась она к солдату. – Я знаю, знаю его! Это наш!

– Шуша! – одёрнул её директор, но она даже не заметила этого.

– Вот, я вот! – Шуша сунула под нос солдатику удостоверение и повернулась к лётчику. – Здравствуйте!

Тот, казалось, вовсе не заметил суеты, возникшей вокруг. Он мельком глянул на Шушу, опять перевёл взгляд на корабль, потом, словно сообразив, что где-то уже видел её, обернулся.

И улыбнулся.

– Не узнал вас сразу. Здравствуйте!

Шуша молчала, заворожённо глядя на него. Гришнак Углукович замер на несколько секунд, тоже, видимо, подпав под обаяние лётчика. Но потом встрепенулся, махнул рукой и затопал к шатру генсека.

– Держите, – пробормотал солдатик, протягивая ей удостоверение.

Шуша машинально сунула кожаную «книжечку» в карман.

– А я физиков ваших вёз, – сказал лётчик. – В четверг вечером. Потом сидел-сидел в Тотьме, а приказов нет. Вот, решил посмотреть на корабль… Какая же мощь!

– Здорово… – Шуша автоматически кивнула, глядя на него во все глаза.

– Подвезли вот, а дальше я сам прошёл… Вы его видели? Потрясающе! Наверное, до края Вселенной долетит… – он снова поднял глаза к невидимому за пеленой метели небу.

– Да…

Восемь месяцев. Всего лишь восемь месяцев… И – открытая машина, широкие проспекты, рукоплещущие толпы, приветственные крики, охапки цветов… Восемь месяцев, – и весь мир растает от…

От чего? От его улыбки?

– Как вас сюда пропустили? Здесь же…

Тот пожал плечами, улыбаясь, и Шуша подумала, что её вопрос бессмыслен: если уж он захотел посмотреть на корабль, то преграды ему чинить вряд ли кто-нибудь окажется способен.