Над бездной - Барбара Делински

– И мой отец тоже, – вставила Сара. – Он как раз сейчас разговаривает об этом с кем-то из больничного начальства. Он думает, что будет здорово, если ребята из Маунт-Корта смогут помочь пострадавшим. Я хочу сказать, что ученики, конечно же, не заменят врачей или медсестер, но могут навещать людей, у которых здесь нет родственников, или помогать ребятам, которые учатся в школе, но оказались здесь. Они помогут нагнать пропущенный материал.

– А они смогут, например, посидеть с детьми? – поинтересовалась Пейдж, вспомнив о Мэри О'Рейли. У ее мужа оказался перелом позвоночника, и ему придется провести на больничной койке несколько месяцев. Когда его привезут назад в Таккер, Мэри, естественно, захочет его навещать, но она сама еще не очень способна передвигаться. Пока что ей помогают родители мужа, но они оба работают.

– Мы будем сидеть с детьми, – с уверенностью сказала Сара.

Уход за детьми – это первое, о чем подумала Пейдж. На самом деле помогать и помимо детей было кому: раненым, лежавшим в больнице, и тем, кто зависел от них и находился на их иждивении. Она поделилась своими мыслями с Ноа, который очень хотел научить своих воспитанников помогать людям и привить им дух сотрудничества и взаимовыручки. Пока социальные службы городской больницы согласовывали с руководством Маунт-Корта программу помощи пострадавшим, в школе подходили к концу занятия летними видами спорта.

Несмотря на загруженность в больнице, Пейдж тщательно готовила свою команду к завтрашним забегам сезона. Несколько девушек значительно улучшили свои результаты и бегали как никогда хорошо. К их числу относились те, кто вместе с Ноа взбирался на гору и получил, таким образом, заряд уверенности в себе, покорив вершину. Одной из таких девушек была Сара. Ее результаты постоянно улучшались, равно как и степень раскованности. Этому в немалой степени способствовало и то, что большинство учеников уже знало о родственных отношениях между Сарой и директором школы, так что отягчающего ее душу секрета не существовало. Кроме того, по мнению Пейдж, уровень популярности Ноа среди учащихся стал расти, и он уже пользовался некоторым уважением, хотя вряд ли бы победил в конкурсе «Кого мы больше любим из наших преподавателей».

Что же касается лично Пейдж, то, когда Ноа остановился рядом с ней, чтобы понаблюдать за тренировкой, максимум, на что она была способна в тот момент, – не подать виду, как она взволнована. Ей по-прежнему казалось, что более красивого мужчины на свете не сыщешь. Что греха таить, он наконец-то стал нравиться ей по-настоящему. Кроме того, ее постоянно одолевали сны определенного свойства, где Ноа являлся главным действующим лицом.

Поэтому она постаралась свести общение с Ноа лишь к обсуждению результатов тренировки, поскольку в сущности это было единственной официальной причиной ее пребывания на территории Маунт-Корта. Правда, ей было о чем поговорить, особенно принимая во внимание особу Джули Энджел.

Девушка была похожа на настоящую черную овцу среди начинающих светлеть овечек Маунт-Корта. Она ушла без разрешения с уроков и была наказана. Она сбежала из общежития после отбоя и тоже была наказана. Она курила в спальне и заработала несколько дней домашнего ареста. В то время как другие постепенно поддавались влиянию Ноа, она оставалась равнодушной к его усилиям. Более того, приключения на «Лезвии ножа», заставившие многих учеников уверовать в свои силы, вызвали у Джули не более как раздражение.

– Мне это было не по силам, – пожаловалась она Пейдж, когда та поинтересовалась, как прошел поход в горы.

– Но ты все-таки прошла по «Лезвию ножа», у тебя получилось.

– Лучше сказать, меня по нему протащили.

– Но ведь ты добралась до вершины, а это главное, Джули. Хватит уже говорить о наполовину полном стакане как о полупустом. Он наполовину полон – таковы факты, и от тебя зависит, будет ли заполнена вторая половина. Нужно только очень захотеть этого.

К сожалению, больше всего на свете Джули интересовали отношения с противоположным полом. Из всех девочек выпускного класса она единственная смотрела на себя как на уже состоявшуюся женщину.

Питер, к счастью, проявил тонкое понимание возникшей проблемы, и теперь, когда им звонили из больницы Маунт-Корта, посылал туда Цинтию, а сам не ездил. Когда обстановка в их лечебном корпусе нормализовалась, он, как и Пейдж, стал больше времени проводить в больнице Таккера, помогая пострадавшим в кинотеатре.

Пейдж была приятно удивлена и отметила этот его порыв к добрым делам. Раньше она думала о Питере не слишком хорошо. Когда в разговоре она обратила внимание на его неожиданную преданность долгу, он вдруг разразился весьма эмоциональной тирадой:

– Но это еще не все, что я мог бы для них сделать. Разве не так? Согласен, что пожара, о котором говорила Мара, не произошло, но Джимми Кокс не имел никакого права собирать такую кучу людей под крышей своего кинотеатра. Он ведь об этом знал лучше, чем кто-либо другой, и я знал об этом не хуже Мары, но из-за трусости и лени не довел дело до конца. Кто знает, если бы я начал баталию с Джимми Коксом, то катастрофы, возможно, и не случилось бы.

Пейдж почувствовала, что она вполне солидарна с Питером.

– Я виновата не меньше тебя. Я ведь тоже ничего не предпринимала.

– Да, конечно. Зато ты взяла на себя воспитание девочки, которую хотела удочерить Мара. А это непростое дело.

– Если ты думаешь, что ребенок меня обременяет, то это не так, – ответила его собеседница. – Бремя – это то, что давит и гнетет, а разве такое можно сказать о Сами?

– Неважно. Ребенку требуется уход и внимание. Это большая ответственность.

– Но никак не бремя. К тому же, ответственность эта временная.

Пейдж не уставала напоминать себе об этом. Временный статус пребывания Сами подчеркивал также еженедельные посещения чиновника агентства Джоан Феликс, а также встречи с семейными парами, готовыми взять в свой дом приемного ребенка. На этих встречах обсуждались проблемы усыновления, так сказать, в общих чертах, но особое внимание уделялось проблемам приемных детей, принадлежавших к иной, нежели приемные родители, расе. Такие встречи не слишком волновали Пейдж из-за ее временного родительского статуса, они скорее напоминали ей о реальном положении вещей. Без таких собраний у Пейдж могла возникнуть иллюзия, что Сами навсегда останется с ней.

Девчушка, впрочем, оказалась настоящим сокровищем, маленьким душистым цветком, запах которого будил Пейдж по утрам. Из-за нее она заезжала домой в течение дня, и с ней же садилась за ужин вечером. Как педиатр Пейдж прекрасно знала, насколько быстро развиваются и растут дети. Но одно дело наблюдать за их развитием у себя в офисе, и совсем другое – дома. Каждый день Сами демонстрировала что-нибудь новенькое, что приводило Пейдж в абсолютный восторг и вызывало чувство гордости. Ребенок и в самом деле развивался на диво быстро; Сами хорошо набирала вес и догоняла по своему физическому развитию своих сверстников. У Пейдж появилась уверенность, что, когда девочка пойдет в школу, она ничем не посрамит своей воспитательницы и даже окажется способнее многих.