Песок в раковине - Н. Свидрицкая

скрылся в первых попавшихся апартаментах для кинтаниан. Рокел оказался любопытнее: посмотрел несколько, выбрал первые, вернулся туда и тоже остался там один. Анна и Ивайр остались в коридоре.

— Что мы будем делать с ними, Ив? — Спросила Анна с тревогой.

— Нам нужны союзники. — Ответил тот. — Мы сами не можем иметь дело с Шитахой, ни ты, ни я. Это вариант, и один из лучших.

— А если они не захотят?

— Думаю, вариантов у них не много. Этот лорд сделал такое, за что его не просто разжалуют — сошлют на какой-нибудь тюремный терминал.

— Но что он сделал?! — Искренне поразилась Анна. — Он вёл себя, как герой, он спас людей с Пскема, убил столько мутантов, вытащил Орина…

— Он, во-первых, допустил гибель других офицеров; во-вторых, пожертвовал благом Кинтаны ради родственника; в-третьих, он скрывал очень долгое время, что лорд Орин — на самом деле мероканец, двойник Хозяина Лиги. В сущности, он полетел на Грит с нами только ради того, чтобы спасти его от самих кинтаниан. Понимаешь?

— Нет.

— У кинтаниан особое отношение к родству. Родственники преступника сами автоматически становятся преступниками. Представляешь, кем являются для них родственники Л: вара?

— Это не справедливо…

— Это реально. И Ош — преступник отныне, преступник вдвойне.

— Что с ним будет?

— Он сам решит. Но я думаю, он предпочтёт остаться с нами до того момента, когда можно будет доказать, что он действовал во благо Кинтаны, помогая нам.

— Это возможно?

— Да. Когда Грит вернётся в Союз, как союзник и защитник Кинтаны.

— А что будет с его родными всё это время?

— Верно. — Ивайр отвернулся, не выдержав её взгляда. — Им я не позавидую. Но теперь пути назад нет.

Анна не могла успокоиться, даже оказавшись у себя. Она восхищалась лордом Ошем; она сочувствовала ему; она хотела, чтобы он это знал. Когда она предложила ему считать себя гостем, он так посмотрел! Она продолжала ощущать на себе этот взгляд, даже вымывшись, переодевшись и улёгшись в постель. Поворочавшись в постели с полчаса и заслужив несколько заботливых упрёков от Ликаона, встала, не выдержав, и попросила его связаться с апартаментами кинтанианина. Если он спит, — решила для себя, — то не пойду; но если не спит, поговорить просто необходимо.

Ош не спал, и поговорить согласился. Она снова переоделась, попросила Ликаона ничего не делать с её волосами, кроме банального конского хвоста, и пошла. Ей было интересно, как он устроился, что делает, как выглядит в домашней обстановке, как ведёт себя? И ей очень хотелось понравиться ему, но она не уверена была, что сможет. Она инопланетянка, она вынудила его совершить преступление, она должна будет шантажировать его… а может, нет? Двери раскрылись перед ней, едва она подошла к ним, и она вошла внутрь, чувствуя себя не очень уютно — надо же, забыла просмотреть элементарные правила вежливости кинтаниан!

Ош был в мягкой синей кофте без воротника и в чёрных штанах, похожих чем-то на джинсы; волосы свободно падали на лицо. Таким он нравился Анне ещё больше.

— Не могу уснуть. — Сказала виновато. — Столько всего произошло, что не могу успокоиться. Ничего, что я пришла к вам?

— Я рад. — Сказал он. — Я тоже не могу уснуть.

— Я вам принесла жетон посольского уровня. Без него вы из вашей секции не выйдете.

— Спасибо. — Он взял у неё жетон, покрутил его в пальцах.

— Вы злитесь на нас? — Нерешительно спросила Анна. Он удивлённо посмотрел ей в глаза:

— Почему?

— Всё так произошло не красиво… Мы не хотели. Не думали. Нам очень нужно было…

— Простите. — Возразил быстро Ош, — но прежде, чем рассказывать мне о ваших планах, подумайте хорошенько. Я кинтанианский лорд, и, если мне удастся покинуть ваш корабль, я вернусь домой, а там…

— Вы покинете этот корабль, как только появится такая возможность. — Перебила его Анна. — Вы не пленник.

Он какое-то время молча смотрел ей в глаза. Потом сказал, уже мягче:

— Благородно, но не очень разумно.

— Всё, что я делаю, не разумно. — Призналась Анна. — С того момента, как я влипла во всё это, я только и совершаю, что глупости. Но что с того? Я не хочу идти против себя самой, против своей совести, против моих собственных понятий о правильном и не правильном. Кроме этого, у меня сейчас ничего нет. Вы мне нравитесь, и я не хочу причинять вам вред.

— Вы раньше имели дело с кипами? — Спросил Ош. Она отрицательно качнула головой. И тогда он очень мягко сказал:

— Это со всеми происходит, кто сталкивается с нами впервые: мы вызываем в представителях других человеческих рас только положительные эмоции. Но это коварное ощущение, кама. Мы далеко не такие белые и пушистые, какими кажемся.

— Чего вы хотите в ответ? — Улыбнулась Анна. Она и не думала, что говорить с ним будет так легко! — Чтобы я сказала, что и я — не овечка? Да, я не овечка. Я умею убивать. Я готова, если потребуется, дорого продать свою жизнь, а главное — никому не отдать свою свободу. Я же не это имела в виду.

— Откуда вы? — Помолчав, спросил Ош.

— Вы вряд ли знаете мою планету. — Возразила Анна. — Люди в моём бывшем мире только-только стали осваивать орбиту собственной планеты. Я долгое время понятия не имела даже о том, что во Вселенной есть другая разумная жизнь, помимо нашей. В один прекрасный день я нашла маяк, оставленный Вэйхэ, была найдена ими и полетела в неизвестность. Я до сих пор чужая среди вас.

— А киборг?

— Он мой друг. Самый лучший, самый любимый. Я на многое готова ради него. Но если он захочет удержать вас, я не позволю. Вы сделаете так, как захотите. Я обещаю. Я потому и пришла — хотела, чтобы вы это знали и не мучились ещё целую ночь, думая о разных… неприятных вещах.

— Спасибо. — Поблагодарил он. — Это правда, я думал именно об этом.

Он колебался. Ещё несколько минут назад всё было просто, а теперь он сам не знал, что думает и чувствует на самом деле. Он попал в ту же ловушку, что и Ивайр когда-то: он видел перед собой не врага, а очень красивую, трогательно — искреннюю и нежную женщину. Нежность её была холодной, как нежность первого снега, но от этого ещё более трогательной. От рождения предназначенный защищать, Ош видел перед собой существо, нуждающееся в защите, как никто другой, и не мог противиться своему чувству долга.

— Как я могу помочь вам? — Спросил он, повинуясь этому порыву. И Анна улыбнулась:

— Вот видите. Сами