Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга - Борис Алмазов

Наконец для произведений, назначенных стоять на открытом воздухе, особенно в северном климате, бронза предпочтительнее, потому что не только не портится от атмосферных воздействий, но и получает вследствие своего окисления приятный для глаза зеленоватый или темный налет на своей поверхности, называемый патиной. Бронзовое изваяние либо исполняется посредством отливки расплавленного металла в заранее приготовленную форму, либо выбивается молотком из металлических пластин: берется лист металла, его размягчают нагреванием на огне и, ударяя по исподней стороне листа молотком, сообщают ему требующуюся выпуклость, сначала в грубом виде, а потом, при постепенном продолжении такой же работы, со всеми деталями, согласно с имеющейся моделью. Этот прием употребляется преимущественно при исполнении барельефов не особенно крупного размера; при изготовлении же больших и сложных произведений — статуй, групп и горельефов к нему прибегают в настоящее время только тогда, когда необходимо, чтобы они имели сравнительно малый вес. В этих случаях выбивка произведения производится по частям, которые затем соединяются винтами и закрепами в одно целое. В нынешнем столетии выбивную работу и литье во многих случаях заменяют осаждением металла в формы при помощи гальванопластики — процесса электрохимического.

Мода к нам пришла из Швеции, точнее из Стокгольма. Там появились памятники людям невыдающимся, например памятник Ротозею, глазеющему на шпиль собора и упоенно слушающему звон его колоколов, и даже памятник Водопроводчику, чей бюст торчит из люка канализации на городской улице. С чего бы они там в Швеции появились?

Не случайно наш незабвенный Никита Сергеевич Хрущёв, вернувшись из Швеции, возмущенно говорил: «У них там король и настоящий социализм!»

Иными словами: несмотря на то, что Королевство Швеция — монархия, это демократическое государство, а монарх — гарант (любимое словцо Б. Н. Ельцина) демократических свобод и социальных прав подданных, именно королевских подданных, а не граждан, как это ни странно на первый взгляд.

Тоталитаризм любит все героическое и пышное, памятники обязательно «великим», монументы всевозможным вождям и, непременно, героям! При демократии же появляется интерес к безымянному простому труженику. Поэтому, наверно, у нас в городе возникли эти «негромкие» изваяния, на мой взгляд, весьма его украсившие.

Памятник Безымянному городовому (ск. А. С. Чаркина) в 1998 году открыл череду новых питерских памятников. Он до сих пор не обрел для себя постоянного места и стоит пока — временно — на Малой Конюшенной улице. Экскурсанты не сразу опознают в изваянии городового. Виной его парадная форма, которую путают с жандармской и генеральской. Городовой в сознании современного обывателя — фигура на перекрестке в шинели с поднятым воротником, перепоясанная башлыком с «селедкой» — саблей на боку, при форменной фуражке или в зимней круглой шапке, перекочевавшей при социализме на головы постовых милиционеров. Именно такие стоят в Нижнем Новгороде и в Челябинске. Здесь же в столице империи и городовой — в парадной форме!

Памятник безымянному городовому

Памятник водовозу

Хлопотами администрации «Водоканала» появился памятник питерскому Водовозу (ск. Е. Г. Захаров, А. Г. Овсянников, Л. М. Торич). Именно так, со дня основания Петербурга и до 1859 года, когда построили (причем неудачно) первый водопровод, почти два столетия водовозы доставляли в дома горожан питьевую воду, взятую из Невы. Закончилась эра водовозов эпидемией холеры[121], из Невы же и почерпнутой.

Третий памятник, установленный в 1998 году, тоже требует объяснений. Это Фонарщик (ск. Б. М. Сергеев, О. Н. Панкратов) с лестницей, присевший на минутку отдохнуть и печально взирающий на окна второго этажа дома № 1 по Одесской улице. Поскольку именно там в квартире инженера Лодыгина была изобретена и в 1873 году 11 июля (по ст. ст.) загорелась первая в России электрическая лампочка накаливания.

Памятник фонарщику

Вспоминая об этом событии, один из его очевидцев впоследствии писал: «…Не помню, из каких источников, вероятно из газет, узнали, что в такой-то день и час, где-то на Песках будут показаны публике опыты электрического освещения лампами Лодыгина. Я страстно желал увидеть этот новый электрический свет… Вместе с нами шло много народу с той же целью — увидеть электрический свет. Скоро из темноты мы попали в какую-то улицу с ярким освещением. В двух уличных фонарях керосиновые лампы были заменены лампами накаливания, изливавшими яркий белый свет».

Памятник дворнику

Кое-кто из пришедших захватил с собой газеты. Вначале эти люди подходили к керосиновой лампе, а потом к электрической и сравнивали расстояния, на которых можно было читать. Большая толпа стояла на ничем не примечательной и тихой Одесской улице, не желая расходиться.

В 1874 году Петербургская Академия наук присудила А. Н. Лодыгину за изобретение лампы накаливания Ломоносовскую премию. Но, не получив поддержки ни от правительства, ни от городских властей, Лодыгин не смог наладить массовое производство электрических ламп накаливания и широко применить их для освещения.

«К началу 1914 года в Петербурге на улицах города горело 13 950 фонарей, в том числе: керосиновых — 2505, газовых — 8425 и электрических — 3020»[122].

Памятник фотографу

Для петербургского фонарщика электрический свет — конец профессии. А была она настолько привычна, что для учеников младших классов была задачка по арифметике: «Фонарщик зажигает фонари на городской улице, перебегая с одной панели на другую. Длина улицы — верста триста сажен, ширина — двадцать сажен, расстояние между соседними фонарями — сорок сажен. Скорость фонарщика — двадцать сажен в минуту. Спрашивается, за сколько времени он выполнит свою работу? Ответ: 64 фонаря, расположенные на данной улице, фонарщик зажжет за 88 минут»[123].