Р.А.Б. - Сергей Минаев

С каждым новым утром лица клерков менялись. Страх пропадал из бегающих глаз, и лица обретали уверенность. Они чувствовали, что двери скоро откроют, как собаки издали чувствуют возвращение хозяев. Другая работа скоро появится. Жизнь наладится, и все будет по-прежнему. Не хуже, чем у людей, или как там говорится? Мой напарник по траншее сказал, что, по слухам, через две недели отменят комендантский час, а в магазинах прекратятся перебои с сигаретами…

Через неделю после заполнения анкеты меня неожиданно вызвали к начальнику Комитета по труду, успевшему к тому времени преобразоваться в Региональное агентство по трудоустройству. Офис агентства находился на улице Ленинградской в здании гостиницы «Палас» и занимал весь второй этаж. Секретарша мариновала меня в приемной часа полтора, объясняя это невероятно плотным графиком и «постоянно сдвигающимися совещаниями» Волосова, начальника агентства. Судя по хорошему кофе и пачкам московских глянцевых журналов, которыми была завалена приемная, здесь восстановление уже началось. И другая работа тоже появилась.

Я смотрел в окно, наблюдая за тем, как блестит на куполе Кул-Шарифа медленно заходящее солнце, я видел людей, торопящихся в мечеть, я наблюдал за детьми, игравшими на улице в мяч. Потом мой взгляд уперся в Кремль, над которым теперь реяли два флага: «барсовский» и российский, а чуть в стороне от Кремля, на магистрали дорожные рабочие заканчивали устанавливать опоры для рекламного щита. Я уже начал понимать, для чего меня сюда пригласили и о чем пойдет разговор. А в приемной тихо играло радио, и Земфира пела о том, что ей «приснилось небо Лондона, в нем приснился долгий поцелуй», а я думал, что мне уже давно ничего не снится. Ни поцелуи, ни небо, ни ее глаза. Каждую ночь я засыпал, молясь неизвестно кому, чтобы увидеть во сне Аню. Но ничего не происходило. Я не видел снов. Только темные провалы между сумерками сознания и рваными краями неба в моменты пробуждения.

Наконец меня вызвали в кабинет. Секретарша, описав бедром параболу, достойную олимпийской чемпионки по гимнастике, открыла дверь кабинета на себя и жестом пригласила меня войти. Я нехотя поднялся. Навстречу из кабинета выкатились несколько мужчин примерно моего возраста, с папками подмышкой. Каждый из них заискивающе прощался с секретаршей, выбегая из приемной семенящей походкой. Входя я обернулся, будто проверяя, не забыл ли чего, хотя на самом деле мне хотелось еще раз глянуть в окно на заходящее солнце. Но с той точки, где я стоял, его уже не было видно…

– Ты дверь за собой прикрой поплотнее. – Нестеров сидел полуразвалившись в массивном кресле коричневой кожи, видимо, перемещенном сюда из бывшего лобби-бара, и курил сигару. На нем был темно-синий костюм, белая сорочка и темный галстук, повязанный невероятно большим узлом. На столе стояли монитор и бутылка виски. По столу были нарочито разбросаны пухлые картонные папки с регистрационным номером и тисненым «барсовским» гербом, так что сидящий напротив мог прочесть на каждой «Личное дело соискателя». Обстановка была слишком театральной, как это и бывает в провинциальных учреждениях и кабинетах небольших начальников, наделенных ограниченными полномочиями. Тошнотворная «совковая» помпа, призванная поразить воображение просителя. Но меня трудно было чем-либо поразить, тем более что я ни о чем и не просил. Даже то, что в моей жизни снова появился Нестеров, не стало для меня сюрпризом. Пожалуй, я даже недоумевал, как эта встреча не произошла раньше. В кабинете следователя, например. Я пришел к тому, что последние события настолько связаны друг с другом, настолько убийственно логичны, что места для сюрпризов просто не осталось. Уж в чем в чем, а в этом я был уверен теперь на сто процентов.

– Удивлен? – осклабился Нестеров, поднимаясь из кресла.

– Не очень, – выдохнул я.

– Виски будешь?

– Давай. – Я отметил, что Нестеров немного погрузнел. – А ты, значит, теперь Волосов…

– Так и у тебя, Исаев, тоже чужой ИНН, да? Иначе как бы тебя на почту приняли? – Нестеров засмеялся и погрозил. – Я к встрече подготовился.

– А к чему она, наша встреча? – Я сделал глоток. – Нам есть что обсуждать?

– А ты не меняешься, – зло усмехнулся он, – все такой же быковатого вида подросток.

– Ты зато меняешься, как хамелеон! – Я достал сигарету. – Ты у нас теперь кто? Дай-ка угадаю. Повстанец? А что? Менеджером был, начальником стать не удалось, стукачом у картеля поработал, теперь только в революционеры.

– Дурак ты, Исаев… Я тебя позвал поговорить о сотрудничестве, а ты, я вижу, последние мозги в «блоке» оставил.

– А ты вообще допускаешь, что между мной и тобой может быть сотрудничество? – признаться, мне стало даже интересно.

– Я все допускаю. Знаешь, Исаев, я не злюсь на то, что вы с Загорецким меня тогда слили. Я и сам считаю, что все средства хороши.

– Вот тут мы с тобой никогда не договоримся!

– Брось кривиться, Исаев! Чем вы-то лучше меня? Вы абсолютно такие же! Деньги мы вместе пилили, или забыл? Львова все сообща убирали. Меня, опять же… Да и на охоту ты тоже ездил, так что ничто человеческое… – Он как-то отвратительно хмыкнул, выпил и налил еще. – И потом, ты не смотри, что у меня должности мелкие, я выше из принципа не лезу, там слишком серьезно играют, а я собираюсь долго жить.

– Короче, – я залпом допил из своего бокала, – чего ты хочешь? Давай к делу!

– Нет уж, ты меня выслушаешь для начала, я тебе наглядно докажу, что мы с тобой на одно лицо, – он ощерился, – близняшки то есть. Только я постарше и покруче – но ты еще наверстаешь, да, старина? Помнишь того хмыря, что вылетел тебе навстречу из окна, когда ты в корпорацию пришел?.. Не помнишь? Ну Евдокимова-то помнишь, знамо дело…

– Что ты хочешь сказать?! – похолодел я.

– Да ничего… Так, преамбула. Я тебя не для этого вызвал. Война между «барсами» и картелем закончилась. Сегодня-завтра главы повстанцев получат портфели министров нового республиканского правительства, а это значит… – Нестеров встал и начал расхаживать по кабинету. В его движениях обозначилась чиновничья определенность. – Это значит, что картель возвращается. Люди не могут все время играть в революцию. Всем бабки нужны, и «барсам», и людям, и картелю. А центру – налоги. В век глобализации, Исаев, выгоднее договариваться, а не быковать…

– То есть ты здесь представляешь «силы глобализации», – все еще потрясенный его признанием, сказал я.

– Профессионалы всем нужны. Ими не разбрасываются даже во время революций. Вернутся корпорации, вернется рынок труда. Нужно будет искать новые кадры взамен тех, кого перестреляли…

– …Нужно будет эти кадры заносить в базу, отсеивать, контролировать, следить, чтобы они опять на улицу не вышли…

– Во-во, а делаешь вид, что дурак полный! – Нестеров заржал. – Я, Саша, всегда к тебе хорошо относился, кстати. И комбинацию вашу оценил. Даже аплодировал про себя… жалко, сам не успел сыграть на опережение…

– А как это соотносится с тем, что будущие новые министры вчера стреляли в федеральные войска и громили все эти «МЕТRО», «ВР», «Макдональдсы»? Неужели сегодня они готовы создавать информационные базы, чтобы следить за теми, с кем вчера обороняли город? – Все во мне клокотало от ярости и отвращения. – Или этот твой картель решил грамотно всех развести, чтобы под прикрытием Агентства по трудоустройству отныне контролировать население? Чтобы больше никаких «фронтов» и «барсов»?!