Рука Москвы. Записки начальника внешней разведки - Леонид Шебаршин

Сегодня удалось доехать из Ясенева на удивление быстро, и я оказываюсь в столовой первым, на пять минут раньше времени, и успеваю слегка утолить голод. Заходят коллеги, рассаживаются по раз и навсегда установленным местам. За последние полгода состав обедающих изменился. Вот усаживается И.К. Петровас, недавно назначенный на должность зампреда. В его ведении войска Комитета госбезопасности. Пока это две дивизии, переданные комитету Министерством обороны. Напротив меня — бывший заместитель начальника ПГУ Титов. Геннадий Федорович в начале года стал заместителем председателя — начальником Второго главного управления. Его предшественник, В.Ф. Грушко, тоже выходец из разведки, делает быструю карьеру — он первый заместитель председателя. Крючков стремится окружить себя преданными людьми, такие у него были в ПГУ, остальные подразделения он знает слабо. Владимира Александровича это беспокоит, поскольку общественность в комитете с неодобрением отмечает, что руководство переходит в руки людей из разведки. Еще один первый заместитель — Гений Евгеньевич Агеев. Он пришел с партийной работы, долго был секретарем парткома комитета, сейчас курирует военную контрразведку, транспортную, так называемую «четвертую линию». Грушко и Агеев заменили двух ветеранов комитета — Филиппа Денисовича Бобкова и Николая Павловича Емохонова, людей опытных, осмотрительных, пользующихся авторитетом в государственных верхах. Поговаривали, что именно Бобков должен был заменить Чебрикова на посту председателя комитета в 1988 году, но председателем стал Крючков.

Мотивы таких решений никогда не разъясняются, но каждое новое назначение становится предметом неофициальных дискуссий, и выводы редко расходятся с действительностью. Бобков слишком тесно связан с борьбой против «идеологической диверсии», то есть с гонениями на диссидентов, он последователен, осторожно относится ко всякого рода новациям, способен твердо и прямо отстаивать свою позицию. В команду Горбачева образца 1988 года Бобков явно не вписывается. Видимо, Крючков показался Михаилу Сергеевичу более гибким, динамичным и податливым человеком, тем более что Владимир Александрович давно уже вошел в неофициальное окружение Горбачева. Думается, генеральный секретарь сильно заблуждался и не заметил за мягкой манерой, внешней гибкостью и послушностью Крючкова железной воли и упрямства, способности долго, окольными путями, но все же непременно добиваться поставленной цели. Есть у Владимира Александровича и еще одна внешне незаметная способность — подчинять себе людей.

Бобкова и Емохонова проводили из комитета со всеми почестями: зачитали их проникновенные и патриотичные рапорты с просьбой об отставке, теплую речь произнес Крючков, были вручены ценные подарки, и два ветерана — генерала армии отправились продолжать службу в Инспекторской группе при министре обороны, называемой в просторечии «райской группой».

В ту же группу направлен и начальник всех советских пограничников генерал армии В.А. Матросов. Вадиму Александровичу уже исполнилось семьдесят, он сух, прям, седовлас. Лоб генерала армии пересекают глубокие шрамы — память рукопашной схватки с медведем. В последние годы часто приходилось общаться с Матросовым по афганским делам. Мне кажется, что и в своем нынешнем солидном возрасте он мог бы схватиться с любым зверем. Теперь за столом сидит генерал-полковник Илья Яковлевич Калиниченко. В нашей чекистской компании он отличается солдатской простотой, открытостью, способностью говорить то, что думает. Илья прошел весь путь от рядового пограничника до начальника Главного управления пограничных войск, не пользуясь покровительством высоких сфер, только за счет своего труда и, конечно, удачи.

Сидят еще за столом главный кадровик комитета Виталий Андреевич Пономарев да Владимир Петрович Пирожков — очень милые, интеллигентные и во всех отношениях приятные люди.

Собрались все. Через несколько минут стремительной походкой в столовую входит Крючков, здоровается резким наклоном головы. Кажется, что любая медлительность председателю чужда.

— Что там новенького в Прибалтике, Виталий Андреевич? — без предисловий спрашивает Крючков. Пономареву поручено руководить работой Комитетов госбезопасности в Риге, Вильнюсе, Таллине.

— Все так же. Я утром разговаривал с Вильнюсом. Требуют отдать архивы, ведут себя жестко. Что-то мы в свое время упустили…

Минута молчания, и затевается разговор на беспокоящую всех тему. Недавно прошли выборы президента России. Ельцин одержал убедительную победу. Это удар по Горбачеву, КПСС и Комитету госбезопасности, принявшему довольно заметное участие в предвыборной кампании. КГБ неуклюже поддержал Рыжкова, не позаботившись даже скрыть свои уши. В первой половине мая по указанию руководства в комитете начался сбор подписей за выдвижение Рыжкова в кандидаты на президентских выборах. В подразделениях на этой почве произошли мелкие бунты, сотрудники запротестовали против вмешательства начальства в сугубо гражданское дело. В ПГУ отказались подписывать листы все машинистки. История со сбором подписей стала достоянием печати, дошла до Ельцина, который потребовал от Крючкова объяснений. Неизвестно, как выкручивался председатель, но совершенно очевидно, что симпатий к Комитету у Ельцина не прибавилось. Теперь Ельцин стал президентом России, а репутация у него человека, не прощающего обиды.

Да, вновь промахнулся Комитет. Чем-то стала наша могучая организация походить на партийный аппарат — непродуманные, неуклюжие действия, мероприятия не координируются и толком не прикрываются, последствия не просчитываются. Лезем в совершенно незнакомую нам политику, где старые методы не срабатывают, а новых придумать не удосужились.

С месяц назад за этим же столом обсуждались шансы Рыжкова на избрание. Разговор шел дилетантский, и стало ясно, что ни у Горбачева, ни у Крючкова, ни у самого Николая Ивановича Рыжкова каких-либо основательных сведений о настроениях избирателей нет.

— Владимир Александрович, времени еще достаточно. Может быть, стоило бы силами комитета организовать быстрое изучение общественного мнения? Хоть как-то будем ориентироваться, а то ведь говорим, а положения дел себе не представляем…

Крючков едва уловимо хмурится и пропускает реплику мимо ушей. Зато очень решительно и резко реагирует Геннадий Федорович Титов:

— Это в ЛГУ сидят и ничего не знают. Тем, кому нужно, все известно!

Выпад неожиданный и многозначительный. Поднявшись по служебной лестнице, переместившись на Лубянку, поближе к председателю, Титов начинает вести себя некорректно. То, что он сказал сейчас, — это бестактный, но не случайный выпад. Мой бывший заместитель ничего не делает случайно. Я свирепею и внятно ругаюсь матом.

Крючков продолжает жевать и делает вид, что не слышал перепалки.

Сегодня я с некоторым злорадством напоминаю об этом эпизоде (у Титова заинтересованное и сочувствующее выражение лица: вот, дескать, мы были правы, а нас не послушали).

— Владимир Александрович! Нет ли смысла поглубже проанализировать, почему же народ проголосовал за Ельцина, а не за Рыжкова? Надо бы попытаться понять, чем живет народ, а то будем и дальше промахиваться…

Все принимаются молча есть.