Ливень в графстве Регенплатц - Вера Анмут

Маркграф снова задумался. Собственно, что Зигмина теряет? Жениха, который уже до свадьбы изменяет ей? Густав немного младше, но тоже хорош собой и не менее образован.

– Не знаю, – пожал плечами Олдрик Фатнхайн. – Надо сначала спросить мнение Зигмины и с супругой посоветоваться. Всё остальное, что указано в брачном договоре останется в силе?

– Да, конечно, – заверил Генрих. – Изменится только имя жениха.

– И когда вам нужен ответ?

– Желательно сегодня. Завтра прибывает епископ…

– Хорошо.

Маркграф поднялся с места и направился к выходу.

– Прошу, не держать обиду на меня, – попросил Генрих, провожая собеседника.

– Я не в обиде на вас, Генрих, – обернувшись, ответил маркграф. – Но моё доверие и уважение к вам всё-таки подорваны.

Потешные турниры были одним из любимых развлечений на праздниках. Особенно веселилась молодёжь. Для юношей и молодых мужчин устаивались состязания, в которых они могли продемонстрировать свою удаль, ловкость и смелость, соревнуясь в мастерстве верховой езды, в меткости стрельбы из лука и тому подобное. Девушки, сидя на украшенных трибунах, с восхищением и кокетством наблюдали за спором молодых рыцарей, подбадривая их аплодисментами и щедро посылая воздушные поцелуи. Здесь не было боли, не было крови, главное быстрее всех пройти препятствия и достигнуть цели. Берхард и Густав тоже участвовали в играх и занимали места среди победителей, а не побеждённых.

После игр, арена опустела, трибуны стихли; уставшие дамы разошлись, участники состязаний сняли латы и отложили оружие. Для восстановления сил и бодрости духа молодых рыцарей прямо на месте прошедших турниров был быстро сооружён стол с нехитрой закуской и прикатаны бочонки вина. Мужчины довольно заурчали, разбирая принесённые слугами кубки.

Сидя за столом, Густав искоса наблюдал за братом, сидевшим на другом конце длинного узкого стола, Берхард пил вино, беседовал и шутил с друзьями, вёл себя непринуждённо. Видно было, что настроение у него хорошее, даже слишком хорошее. А вот Густав уже целый день прибывал в напряжении, и в голове его стучал только один вопрос: «Как? Как? В какой момент?» Палец юноши обжигал перстень с чёрным топазом, мечтавший выплеснуть наконец своё ядовитое содержимое. Но как? Как? В какой момент? За обедом не удалось, Берхард сидел слишком далеко, да и не ел почти ничего. Надо было подлить яд на вчерашнем пиру. В суете, в шуме никто ничего не заметил бы. Надо было, да случай уже упущен. А теперь, как улучить момент?

Густав подозвал слугу, и тот вновь наполнил вином опустевший кубок. Может, через слугу? Но слугам Густав не доверял, только Акселу. Поручить ему? Густав снова покосился на брата. Берхард мало и пил, и ел. Нужно торопиться, до свадьбы осталось всего два дня. Если не получится сейчас, то останется ждать вечерней трапезы. Вечером будет маскарад, ещё больше шумной толкотни и пёстрой суеты, всё смешается, и маска станет хорошим прикрытием.

Густав встал, прошёлся вокруг стола. Берхарда окружало много людей, а свой кубок он не выпускал из рук. Да и Кларк Кроненберг вьётся рядом, ни на шаг от своего друга не отходит. Нужно что-то придумать.

Тон веселью в компании Берхарда задавал Ганс, молодой безусый юноша со звонким голосом. Он был известным балагуром и искусным рассказчиком. Вот и сейчас он забавлял друзей разными историями, вызывая в слушателях смех и одобрение. Все были так увлечены повествованием очередного действия, что на стоявшего поодаль Густава никто не обращал внимания. Первым заметил его Кларк и указал на это Берхарду. Юноша оглянулся.

– Густав, – окликнул он брата. – Почему стоишь в стороне? Почему не подходишь?

Густав приблизился.

– Заразительный смех вашей компании привлёк меня, – ответил он. – В чём причина его?

– Ганс рассказывает истории о своём дядюшке, – охотно поведал Берхард. – Презабавный тип, этот старый вояка. Садись с нами, тоже послушай.

Густав замялся. Не хотел он присоединяться к друзьям брата. Однако ему уже уступили место рядом с Берхардом. Рядом с Берхардом и его кубком. А вдруг представится случай подлить в него яд? И Густав сел за стол.

– Продолжай, Ганс, – попросили рассказчика. – Поведай ещё что-нибудь столь же занимательное.

– Обязательно повеселю вас, друзья мои! – с готовностью откликнулся юноша. – Больше всего мой дядюшка любит рассказывать о том, как ему удалось сбежать из плена, переодевшись женщиной, но при этом сохранив свои усы и бороду.

И Ганс повёл рассказ, сдабривая его шутками, изображая все события в лицах и меняя голоса под персонажей. Его история превратилась в настоящий спектакль. Гансу снова удалось завладеть вниманием слушателей, и лишь Густав не следил за событиями в увлекательной истории. Кубок ненавистного брата стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Да только вокруг было слишком много народа. Густав осторожно оглянулся. Все, в том числе и Берхард, повернули головы к рассказчику и смотрели лишь на него, а Густав их совершенно не интересовал.

И тут взгляд юноши столкнулся с пристальным и холодным взором Кларка Кроненберга, стоявшего чуть позади. Тот, казалось, тоже не слушал историю, а внимательно следил за Густавом и даже не скрывал этого. Густав отвернулся. Нет, под таким надзором он ничего не сможет сделать. Может, Кларк отвлечётся, отойдёт? Но время шло, а Кларк Кроненберг продолжал стоять на месте и внимательно наблюдать.

Густав даже занервничал: «Почему он следит за мной? Неужели разгадал мои намерения? Верный пёс!» А кубок Берхарда был так близко. Лица брата Густав не видел, только затылок, плечи с рассыпанными на них прядями чёрных волос, да прямую спину. Зато слышал его смех весёлый, полный жизни, и этот смех был ему неприятен, раздражал и вызывал в сердце ещё более жгучую ненависть.

А заветный кубок был так близко. Но Кларк, словно сыч, стоял позади и продолжал неотрывно следить за каждым движением Густава.

Время шло. Густав смотрел на кубок брата и мучился вопросом, как же дотянуться до него? Оловянный кубок был точно таким же, как у него и как у всех остальных за столом. Если его подменить, Берхард этого даже не заметит. Да, это идея! Густав пригляделся – даже количества вина в их с братом кубках почти одинаковое. Не долго думая, быстрым и незаметным движением Густав нажал в перстне тайную пружинку и яд, скрывавшийся под чёрным топазом, тяжёлой каплей упал в тёмно-красное вино. Затем, делая вид, будто садится поудобнее, Густав придвинулся к Берхарду, закрывшись спиной от пристального взгляда Кларка. Осталась самая малость – поменять кубки.

Но тут боковым зрением Густав заметил, что Кларк Кроненберг тоже придвинулся к другу. Кларк и