Чингисхан. Демон Востока - Алексеева

обещал принести самого лучшего вина этих краёв, но пару дней я его не видел.

И тут Эйрих увидел его. Феомах заехал в ворота лагеря на телеге, гружённой бочками.

— Как говорится, на ловца и зверь бежит… — недобро усмехнулся Эйрих.

— Проконсул! — замахал руками Иоанн. — А я как раз тебя искал! Сказали, что ты к легиону пошёл! Я тут не с пустыми руками!

Он похлопал по ближайшей к нему пузатой бочке. Видимо, чувствует вину и хочет задобрить Эйриха материальным путём.

— Сюда иди, — приказал Эйрих. — У нас есть с тобой, о чём поговорить.

Явно ожидая беды, Феомах неуверенно спрыгнул с телеги и пошёл к ним.

— Ты какого рожна смуту сеешь? — сходу спросил Эйрих. — Создал мне проблемы в Сенате, с воинами болтаешь о всяком, теперь ещё к легиону присосался, как тля к цветку!

— Я же ничего не замышлял, проконсул! — поражённо возмутился Феомах. — С Сенатом вообще дурное дело получилось — меня схватили за язык! Что мне было делать? Молчать? С воинами тоже ничего такого, просто делюсь личным опытом…

— Прекращай, — потребовал Эйрих. — Я еле разобрался с Сенатом, кое-как уравновесил всё, так что если ещё раз услышу, что ты снова своим неумеренно длинным языком вносишь где-то разлад — жди беды. Ты меня понял?

На самом деле, инцидент с Сенатом и Иоанном, наоборот, вскрыл неочевидный гнойник и позволил чуть точнее уравновесить систему. Можно сказать, повезло, что у одного римлянина проснулась ностальгия по временам в Большом императорском дворце, где он, как говорят, умудрялся трахать аж саму императрицу…

— Да, проконсул, — вздохнул Феомах. — А я тут привёз фалернского шесть боч…

— Лучше займись чем-нибудь полезным, — попросил его Эйрих. — Можешь взять отряд воинов и поколесить по окрестным селениям, чтобы уговорить их не оказывать нам сопротивления — работа как раз для такого краснобая.

— Хорошо, — кивнул бывший комит священных щедрот. — Наконец-то, работа…

Последнее он произнёс без особого энтузиазма.

— И бочки поставь на учёт у Аравига, — приказал Эйрих.

— Он нормальный муж, — изрёк Русс, когда Феомах повёл телегу на выход из лагеря.

— Нормальный-то нормальный, но уж больно много от него проблем в последнее время… — покачал головой Эйрих. — За голову если возьмётся, будет толк, а сейчас как репей на шерсти болтается, ни туда, ни сюда…

Проведя ординарную проверку лагеря легионеров, Эйрих вернулся в свой шатёр.

— Раскладывайся на кровати, — велел он Альбоине.

Его женщина довольно заулыбалась, но улыбка её померкла сразу же, как кто-то деликатно кашлянул снаружи.

— Что ещё? Что опять? — недовольно спросил Эйрих.

— Римляне хотят переговоров, — ответил Эбергар, командир полусотни избранных дружинников.

— Ох… — недовольно выдохнула дева щита.

— Эх… — вздохнул Эйрих, переставший расстёгивать ремень. — Ладно, скоро буду.

Делегация римлян была всё такой же, только на лицах делегатов вместо страха теперь доминировало отчаяние. Их прижали к стене, не оставили другого выбора, поэтому они сейчас просто с ужасом принимают свою судьбу.

— Мы складываем оружие, — не очень уверенно произнёс префект города. — Город ваш.

— А вы быстро принимаете решение, — удовлетворённо кивнул Эйрих. — Выводите весь гарнизон за стену, оружие складывать в одну кучу, прямо перед воротами. Если окажется, что вышли не все и, не дай бог, нам будет оказано вооружённое сопротивление, наши договорённости мгновенно потеряют силу.

— Я сделаю всё, что ты сказал, проконсул, — ответил Секст Патерний.

— Ждём.

Делегация вернулась в город, минут тридцать ничего не происходило, а затем врата города вновь открылись и выпустили наружу гарнизонные войска. Оружие они, как и договаривались, бросали у ворот, поэтому там начала быстро нарастать горка из стали и дерева.

По прикидочным расчётам Эйриха, в гарнизоне Бриксии было что-то около трёх с половиной, может, четырёх тысяч воинов, половина из которых выглядят как крестьянское ополчение, получившее в арсенале оружие времён Гая Юлия Цезаря.

— Атавульф, заводи тысячу, занимай оборону, — приказал Эйрих. — Хрод… Брана, иди вспомогательным.

Хродегера ему теперь будет сильно не хватать, потому что тысячник он был неплохой.

«Вроде бы не умер человек, а всё равно грустно…» — подумал Эйрих.

Две тысячи воинов, при проверенных тысячниках, что не позволят своим подчинённым допустить никаких недоразумений с мирными, вошли в город, чтобы занять там ключевые оборонительные позиции, а после этого в город вошёл Эйрих с двумя тысячами молодых легионеров. Эти точно не будут совершать глупостей — уже надёжно отучили в ходе подготовки.

Ему, на самом деле, до глубины души плевать, что может случиться с мирными жителями, это война — потери неизбежны, но вокруг всего этого человеческого отношения, как ни странно, строился военный успех Готской республики. Уже среди римлян ходит удивлённая молва, что воины готов не позволяют себе грабежей и насилия, что очень удачно присовокупляется, в головах римлян, к декларации Сенатом освободительных целей в войне против Западной империи. Приходится соответствовать, но цена высока. Эйриху уже приходилось давать приказ на казнь не очень умных и слишком увлекавшихся, причём чужие примеры если и учат остальных, то очень ненадолго…

Возможно, в этом была косвенная причина ухода некоторых воинов с воинской стези — если нельзя грабить и насиловать, тогда зачем вообще это всё?

— Римлянин, передавай дела моим людям, — приказал Эйрих встреченному у главного форума префекту города. — Виссарион, Хрисанф, занимайтесь.

— Что с нами будет? — с нотками обречённости вопросил Секст Патерний.

— Собирайтесь, берите всё, что ваше и помещается на телегах, после чего отправляйтесь, куда хотите, — ответил ему Эйрих. — Рабов придётся освободить, дома и тяжёлое имущество оставить — считайте это платой за жизни. Рекомендую уходить как можно дальше, желательно за пределы Италии, иначе есть риск повторной встречи. Ты ведь не хочешь увидеть меня ещё раз?

Теперь уже бывший префект города мотнул головой, затем замер, а после резко развернулся и пошёл куда-то. Его личная охрана, представленная десятью воинами, тоже куда-то собралась.

— А ну стоять! — приказал им Эйрих. — Доспехи и оружие оставить здесь! Тебя это тоже касается, префект!

В общем-то, ничего нового «осада» Бриксии не показала. Так пал Патавий, примерно так же сдались городки поменьше, не говоря уже о совсем мелких поселениях этого региона.

Власть уверенно переходила Сенату и готскому народу, потому что сами римляне за неё не боролись, ведь оказалось, что бороться особо некому, а император, вроде как гарантирующий безопасность державы, позорно бросил Италию, сбежав в Африку.

Остаток дня Эйрих занимался принятием дел, подсчётом городской казны, которую даже никто не попытался умыкнуть под шум неразберихи, а затем вернулся в разбираемый осадный лагерь, где разделил ложе с Альбоиной.

/30 сентября 410 года нашей эры, Западная Римская империя, Венетия и Истрия, г. Верона/

— Ох… — Эйрих вошёл в свой дом и закинул кипу пергаментов на стол. — Мать, поесть есть что-нибудь⁈

— Сейчас накрою на тебя, — донеслось со стороны кухни.

Эйрих пошёл в триклиний, который уже потерял моральное право так называться, потому что неудобные лежаки оттуда убрали и поменяли их на нормальный стол с нормальными стульями. Был вопрос, как теперь называть это помещение, в итоге они решили, что пусть будет «столовой», раз там стоит только стол.

Отец уже сидел в столовой и с недобрым выражением лица ел суп.

— А, ты пришёл, — произнёс он без особой радости. — Садись, мать скоро накроет.

Эйрих снял пояс с ножнами и повесил его на спинку резного стула.

Дом этот ранее принадлежал патрицианскому роду Сульпициев, но основная масса их представителей проживает в Галлии и в Риме, а в Вероне было лишь две семьи.

После массовой казни на форуме, в городе осталась целая прорва будто бы ничейных домов, поэтому Сенат принял эти жилища на баланс, после чего начал раздавать наиболее значимым и нужным членам их сообщества. Первого консула, естественно, не забыли, поэтому отец получил этот двадцатикомнатный двухэтажный городской дом на всю семью.

На первом этаже был оборудован гипокауст, что свидетельствовало о крепкой зажиточности безвременно почивших веронских Сульпициев, а ещё тут кто-то начинал строить небольшие термы, питающиеся теплом из того же гипокауста, но работа не была завершена.

Пол, преимущественно, мраморный, стены всего первого этажа,