Год 1942 - "учебный" - Владимир Бешанов

Лишь в ноябре 1941-го, после оставления советскими войсками Крыма, группа спортсменов-альпинистов — A.M. Гусев, Э.Л. Бадер, Ю.Н. Губанов, Н.П. Хромов, А.И. Сидоренко, Б.М. Беркович, A.C. Уваров, В.В. Молоканов — была направлена в Закавказье для организации специальной подготовки горнострелковых войск. Начинать им пришлось с обучения «горнострелков» хождению на лыжах (многие бойцы вообще увидели их впервые) и стрельбе под большим углом к горизонту, каковая проблема наставлениями по стрельбе даже не рассматривалась. Постепенно в войска поступало и горное снаряжение: ледорубы, веревки, палатки, спальные мешки, горные лыжи, высокогорные ботинки.

Срочные меры, предпринятые советским командованием, помогли улучшить положение с подготовкой горнострелковых войск, однако вскоре выяснилось, что проделанная работа по большей части пропала впустую. С одной стороны, весной 1942 года товарищ Сталин вознамерился переломить ход войны, а значит, вновь не собирался «воевать на Эльбрусах». С другой, сказался традиционный советский принцип — незаменимых у нас нет. Если немцы даже в самые тяжелые моменты старались не вводить элитные егерские части в бои на равнинах, то у нас они использовались в любой ситуации без учета специализации: можно было бросать в атаку на танки воздушных десантников без тяжелого вооружения или посылать горных стрелков в морские десанты. В результате такого отношения даже те немногие соединения, в которых серьезно проводилась боевая подготовка личного состава к боевым действиям в горах, лишь частично были использованы на высокогорных участках фронта.

Оборона перевалов еще в ноябре 1941 года была возложена на 46-ю армию Закавказского фронта, которой командовал генерал-майор В.Ф. Сергацков. В июне 1942 года та же армия получила задачу не допустить выхода противника к Черному морю и в Закавказье через перевалы. В боевом приказе штаба фронта от 23 июня говорилось: «Не исключена возможность наступления противника со стороны Северо–Кавказского фронта через Главный Кавказский хребет по Военно–Осетинской, Военно–Сухумской и другим дорогам на Кутаиси и на Черноморское побережье».

Полоса обороны армии была весьма протяженной и разнообразной по характеру местности: начиналась она от побережья Черного моря и тянулась до высокогорных областей. Но проблема была не в этом, а в том, что, имея под рукой Черноморский флот с линкором, крейсерами и эсминцами против десятка неприятельских катеров, советское командование больше всего опасалось морских десантов. Поэтому основное внимание генералов Тюленева и Сергацкова была направлено на организацию обороны побережья. Высокогорные перевалы советское командование считало сами по себе непреодолимой преградой для противника и подготовке их к обороне не придавало особого значения. Фактически никакой обороны не было.

На перевалы заблаговременно не были завезены взрывчатые вещества и материалы для устройства заграждений, не оборудовались позиции, не минировались горные проходы и тропы. Наконец, на перевалах отсутствовали войска. В основном их прикрывали небольшие силы от роты до батальона, которые к тому же не имели связи со своими штабами. Личный состав таких отрядов не был подготовлен к действиям в горах и потому не мог ни создать надежную оборону, ни предвидеть возможные действия опытного противника. Северные склоны перевалов не оборонялись, разведка там не производилась. Командиры соединений и частей редко бывали на перевалах и плохо знали, как организована оборона. Уже после войны командир 815-го полка майор В.А. Смирнов рассказывал, что, находясь на Марухском перевале, он ни разу не видел своего комдива. Некоторые перевалы вообще не были заняты войсками.

«Существовала какая-то беспечность, порожденная, очевидно, неверием в способность немецких войск сколько-нибудь значительными силами просочиться через высокогорные перевалы в Закавказье, — писал в своей книге маршал Гречко. -…Фронт полностью доверился армии и выпустил из рук контроль за положением дел на перевалах. Когда 10 августа Ставка выразила сомнение в достоверности доклада штаба фронта о состоянии обороны на перевалах и поставила конкретные вопросы, штаб фронта не смог ответить на них, так как не располагал точными данными, какие перевалы и какими силами прикрыты, какие из них подготовлены к подрыву.

…Ввиду того что большинство командного состава войск фронта не имело опыта боевых действий в горах, оборона и система ее огня организовывались, как правило, только непосредственно на перевале, вместо того чтобы выносить огневые средства на ближние и дальние подступы к нему (самая подготовленная к действиям в горах 9-я горнострелковая дивизия защищает в это время берег моря от турецкой границы до Поти; отнюдь не в высокогорных районах назначены рубежи и 20-й горной дивизии; зато в Приэльбрусье направлена 63-я кавалерийская дивизия! — Авт.).

Оборона не являлась круговой. Ряд направлений, допускавших подход к перевалам не только отдельных групп, но и целых подразделений противника, не был обнаружен и никем не оборонялся. Это явилось следствием того, что детальная рекогносцировка районов, примыкавших к перевалам, не производилась (это у генерала Ланца имелись подробные карты Кавказа, а для генералов Тюленева и Леселидзе советские спортсмены-альпинисты рисовали кроки по памяти: «Как ни странно, военные действия в горах показали, что мы как следует не знали Главного Кавказского хребта. Нам пришлось изучать его по скудным описаниям и устаревшим, весьма неточным картам». — Авт.). Более того, на позициях оставлялось лишь наблюдение, а сами гарнизоны располагались на южных скатах хребта, в населенных пунктах и кочевьях, удаленных от перевалов иногда на 5–20 км».

Между тем уже в первых числах августа 49-й горнопехотный корпус из района Невинномысска и Черкесска начал движение к перевалам. В горы шли хорошо обученные, полностью укомплектованные, обеспеченные специальным альпинистским снаряжением соединения. Путь на перевалы от Санчаро до Эльбруса был, по существу, открыт.

Разделившись на четыре группы, альпийские стрелки 1-й и 4-й горнопехотных дивизий устремились по долине реки Большая Лаба в направлении перевалов Санчаро и Псеашха, по долинам рек Марух и Большой Зеленчук — к перевалам Наурский и Марух, а по долине река Теберда — на перевал Клухорский и Домбай. Еще одна группа «эдельвейсов», составленная из опытных альпинистов, направлялась по долине реки Кубань к перевалам Нахар, Гондарай, Морды на Главном Кавказском хребте и далее к Хотю–Тау. Этот путь вел к Эльбрусу и в тыл советских частей, отходивших вверх по Баксанскому ущелью. Кстати, перевалы Хотю–Тау, Чипер–Азау в этом горном узле никем не охранялись, на самом Эльбрусе находились лишь четыре сотрудника метеорологической станции. На белореченском направлении действовали части 97-й легкопехотной дивизии.

Нельзя сказать, что продвижение корпуса Конрада было совсем уж беспрепятственным. По ущельям в сторону хребта отходили разрозненные советские подразделения, отрезанные в предгорьях от основных сил. Эти части оказывали сопротивление на наиболее выгодных для обороны участках наседавшим егерям. Отступавшие отряды двигались без карт, причем мало кто знал горы, немцы же довольно свободно ориентировались на местности. Как указывает Гусев, многие такие отряды «постигла печальная участь. Преследуемые врагом, они попадали в боковые ущелья, заканчивающиеся отвесными скалами, крутыми снежными склонами и нагромождениями ледников. Тут могли пройти только опытные альпинисты. И люди гибли от лавин, камнепадов, гибли в бездонных трещинах ледников, гибли от пуль настигших их гитлеровцев. Много лет прошло с тех пор, но и сейчас еще находят в горах останки бойцов и командиров, пытавшихся прорваться к своим через суровые заоблачные выси и погибших здесь…»