Торнан-варвар и жезл Тиамат - Владимир Лещенко

Он медленно поднял руку и ощупал затылок.

Хвала Громовнику, череп вроде не проломили. Капюшон из волшебной шкуры погасил удар. Куртку с него содрали – не такие дураки в этой инквизиции, чтобы не понять, что именно за шкура на нее пошла.

Торнан попытался сесть. На несколько мгновений тошнота подкатила к горлу, голова закружилась, но усилием воли северянин отогнал дурноту и слабость. В свое время ему приходилось попадать и в более тяжелые передряги.

Капитан услышал приближающиеся шаги.

– Живой, кажись!

Торнан поднял глаза и за дверной решеткой увидел надсмотрщика – немолодого горбуна в пресловутой желтой сутане. На миг фигура раздвоилась, потом снова приобрела прежние очертания, и наконец Торнану удалось сфокусировать взгляд на лыбяшейся харе тюремного служителя.

– А ты надеялся, что я подохну? – спросил Торнан.

– Как бы тебе о том не пожалеть, хе-хе! – сообщил стражник. – Впрочем, кажется, тобой заинтересовался сам отец Саректа, так что… – Он мерзко захихикал.

– Дайте поесть хоть… – миролюбиво попросил Торнан.

– Ах, скажите на милость! – всплеснул руками надсмотрщик. – Подайте ему поесть! Ну и чего подать? Чего? Брюквы со сметаной? Или чего еще? Сена с хреном, соломы с уксусом? – хихикнул стражник.

– Да я и соломки пожевал бы, – вымученно улыбнулся Торнан.

– Ничего, – донеслось из-за двери. – Как сволокут тебя в пытошную. будет тебе и уксус в глотку… и хрен в задницу!

– Погоди, – отозвался Торнан. – Дадут боги – укорочу я твой язык.

– Тут и не такие, как ты, грозились… А теперь ими червяки с воронами завтракают, – лениво бросил страж, уходя.

Окончательно придя в себя, Торнан глубоко задумался. Встав, он измерил шагами камеру, осмотрел ее всю внимательно. Подергал решетки, отметив, что железо местные тюремщики использовали неплохое и фокус с веревкой тут не пройдет. Подтянулся на оконной решетке и убедился, что камера расположена высоко, а прутья замурованы на совесть. Потом вновь опустился на солому и принялся размышлять над положением, в которое угодил.

Занимали его следующие мысли.

Первое – что с его спутниками?

Второе – где жезл?

И третье – что это все значит и за что его сюда посадили? И почему их взяла не стража, а эта самая инквизиция?

Торнан задумался. О вере тех, кто засунул его в эту тюрьму, он почти ничего не знал. Вернее, слышал, конечно, про то, что они поклоняются богу солнца Митре и дочери его Гелит, Чей Лик Отражает Луна, вера в которых пришла с востока. Вроде бы он породил эту дочь в союзе с Предвечной Тьмой? Или вообще родил из бедра? Нет, из бедра вроде родил альбийский бог Кулван. И не дочь, а сына… Шэтт разберет этих логрийских богов – кто из них и откуда кого родил… Боги его народа рожали детей, как положено приличным людям. Да и неважно это. Зачем на них напали? Какое преступление они совершили перед ихним богом?…

Но главное – как отсюда выбираться?

Где-то в недрах огромного замка караульные играли в зернь и распивали тайком принесенный эль, где-то палач пытал очередного заблудшего раба Митры, а тут опытный и бывалый воин обдумывал, что ему делать. И мысли эти не сулили ничего хорошего хозяевам узилища.

Двумя часами ранее. Серый замок, бывшая резиденция правителя Хемлинской области, ныне место пребывания окружной инквизиции Владыки Света Митры и дочери Его

Высокомерно выглядевший костлявый тип в сутане тонкого сукна внимательно рассматривал распростертого на соломе неподвижного человека.

– Настоящий великан, – с какой-то странной интонацией бросил он. – Так что говорят про них наши люди?

– Донесений почти нет, – сообщил второй монах. – Девка – из воинства храма богини Тиамат, отправлена за каким-то Охриманом как посол. Ну, это мы знаем из бумаг. Этот, – указал он на валяющегося в беспамятстве Торнана, – темная личность. Наемник, варвар. Хитер, но глуп, как все варвары. В Кильдаре служил в Страже Севера. Опытный боец, но лишь за счет своей варварской силы. Вроде бы за деньги вырезал семью какого-то альбийского лорда, но это лишь слухи. Еще фомор… Надо же, настоящий фомор, – фыркнул монах. – Звать Чикко. Хитрый, как гном, изворотливый, бывший вор. Говорит, что колдун, на самом деле – базарный фокусник и надувала. Прохиндей, воображающий о себе невесть что.

– Хорошо, – кивнул высокомерный. – Подумаем, что с ними делать. Да, девку пока не трогать, – бросил он не оборачиваясь.

Из летописного свода Южно-Хемлинского княжества

Караяз со множеством «Сынов Света» и прочих бунтовщиков восстал против власти государя Адалина. Придя в город Оргей, вошел в крепость и укрепился там. Затем Караяз, выйдя из крепости, собрал вокруг себя еще более многочисленное войско и начал разорять страну.

Несколько сот этих злочинцев направились к достославной обители Бога – Подателя Жизни. При виде их все обитатели ее разбежались, но Сыновья Света схватили какого-то больного и немощного жреца и стали требовать, чтобы он показал тайники и хранилища. И, повесив за руки, били этого служителя в течение трех дней. А когда он не показал никаких тайников, разъярились, как бешеные звери, и повесили за мужской уд и жестоко мучили его; а потом бросили живого в огонь. И разграбили и захватили все имущество, а затем убили всех крестьян, кого поймали в округе, и совершили еще множество гнусностей, какими невозможно осквернить пергамент. Из храма было вынесено много добра: одежда, медная посуда, сосуды священные, кадила и книги – древние и поучительные. И осквернили они святыни и алтарь во имя своего злого бога, коего кощунственно именовали Несущим Свет. Так поступали они во всех окрестных селениях и землях – в Кабри, в области Паранской, Лахской, в Арни и по ту сторону реки Линны, пока войско десятитысячника Грослага их не истребило под корень всех до единого, потому что не было у них предводителя и были они хоть и многочисленны, но разрозненны.

Спустя несколько часов его вновь навестили. Торнан уже задремал, приложив гудящую голову к холодным камням стены.

Услышав лязг засова, Торнан поднял взгляд. Двое стражников, войдя в камеру, сунули чуть ли не в лицо ему факелы, чтобы ослепить привыкшего в полутьме узника.

– Выходи, обиженный Митрой, – сообщил старший из них. – Сам великий инквизитор хочет видеть тебя.

Решив, что немедленно сворачивать шеи ублюдкам неразумно, Торнан вышел в коридор, всем видом показывая, как он страдает и мучается от побоев, и дал связать себе руки. Снаружи его дожидались еще двое монахов, и под смешанным конвоем инквизиторов и солдат он двинулся навстречу судьбе.

Шагов через десять он невольно замер, так что идущий сзади подтолкнул его древком протазана пониже спины.

А замер он потому, что из-за решетки двери на него смотрело изуродованное лицо, заросшее длинной грязной бородой. Впрочем, нет – смотреть-то как раз обитатель камеры ни на кого не мог, ибо вместо глаз у него были затянутые шрамами от ожогов пустые впадины. Человек метался за решетчатой дверью, тряс ее, вцепившись обожженными руками в прутья.