Управление - Андреас Эшбах

Держа в руках распечатку, она удалила документ, не сохраняя, сложила листок и вечером вынесла его из ведомства. Остальное доделала дома: вырезала адрес и наклеила его на древний почтовый конверт, который пролежал целую вечность, а клейкая сторона уже настолько высохла, что пришлось запечатывать конверт клеем. Хотя и есть принтеры, печатавшие на конвертах, но у них в ведомстве таких нет, а написать адрес от руки, конечно, нельзя.

Затем наклеила марку, отправилась в город под предлогом выполнения поручений и бросила его по пути.

Когда она вернулась, мать спросила:

– Ты забыла свой телефон?

– Он заряжается, – ответила Хелена, которая, естественно, намеренно оставила устройство дома. – А что?

– Лудольф звонил. Нам, потому что до тебя не дозвонился. Ты должна ему перезвонить.

* * *

Поднимаясь по лестнице, держа в руке записку с номером телефона Лудольфа, Хелена чувствовала, как с каждой ступенькой ее колени все больше немели, а ноги подкашивались. Когда она дошла до своей комнаты, ей казалось, будто что-то беспощадное, болезненное свербит у нее в животе, как реакция организма на нечто вредное.

Почему у нее не получалось сопротивляться? Как Лудольфу удалось превратить ее родителей в своих союзников и добиться того, что она стала уязвима перед ним?

Ей не оставалось ничего другого, кроме как позвонить ему. Как только она спустится вниз, мать обязательно об этом спросит, и тогда ответить «нет» не получится.

Она отключила зарядное устройство, взяла в руки телефон. Он казался тяжелее, чем обычно, тяжелее и каким-то скользким. Развернула записку, но не смогла заставить себя сесть на кровать для этого разговора, как обычно делала, разговаривая по телефону с Мари, а вжалась в угол рядом с дверью. Потом набрала номер Лудольфа.

– Добрый вечер, Хелена, – произнес он масленым голосом, да так спокойно, словно точно знал, что она позвонит в этот момент. – Могу я вас называть просто Хеленой?

– Да, конечно, – ответила Хелена не задумываясь и тут же пожалела об этом. Поскольку он никак не отреагировал, она почувствовала, что должна объясниться, и поспешно сказала: – Я была в городе, а телефон остался дома.

И услышала, как он рассмеялся.

– Поразительно, хм? Люди, которые каким-либо образом связаны с секретной службой, стремятся не носить с собой телефон…

– Я оставила свой заряжаться, – оборонялась Хелена, спрашивая себя, для чего она это делает. – А в ведомстве нам запрещается иметь их при себе.

– В любом случае спасибо, что перезвонили, – спокойно произнес он. – Мы ведь договаривались прогуляться на прекрасной немецкой природе. До сих пор это не удавалось из-за моего чрезмерно плотного графика, за что я приношу тысячу извинений. Однако в следующее воскресенье я буду свободен, и я слышал, что в Веймаре особенно красиво вдоль берега Ильма.

Хелена невольно кивнула.

– Это правда, – сказала она.

– Тогда как насчет воскресенья в три часа? Я могу забрать вас, если вы согласны.

После всех отговорок, благодаря которым она тянула с ответом, ей, наверное, уже ничего иного не оставалось.

– Да, – и ради матери добавила: – С удовольствием. – Потом что-то в ней восстало против идеи сидеть в машине наедине с Лудольфом фон Аргенслебеном, и она поспешно произнесла: – Мы могли бы просто встретиться у городского замка.

– Вы так хотите? – переспросил он. – Но как вы туда доберетесь?

– На велосипеде… – она остановилась. Плохая идея. Мать наверняка будет настаивать на том, чтоб нарядиться на прогулку, надеть хорошее платье и так далее. Все это не очень хорошо сочеталось с ездой на велосипеде. Хелена пошла на попятную: – То есть… не знаю, можно ли оставить его где-то у замка…

– Говорят, что в новой Германии можно без колебаний оставлять свой велосипед где угодно – все мелкие кражи, которые раньше были обычным явлением, остались в прошлом. – Он засмеялся, но это звучало как-то наигранно. – Хотите проверить данное утверждение?

Нет, на самом деле не хотела. К тому же у нее было смутное предчувствие, что эта прогулка с Лудольфом отнимет у нее все силы и она не сможет доехать до дома на велосипеде.

– Ах, – с трудом произнесла Хелена, – все-таки будет лучше, если вы за мной заедете. Если только это не слишком хлопотно.

– Для вас, дорогая Хелена, не жалко никаких усилий, – ответил он так маслено, что ее ноги подкосились и она медленно, но неудержимо опустилась по стене. – Значит, договорились. Я рад. До воскресенья!

– До воскресенья, – отозвалась Хелена, оторвала телефон от уха и нажала на красную кнопку так сильно, что металл корпуса затрещал.

Выполнено. По крайней мере, можно сказать матери, что она договорилась о встрече.

Как только найдет в себе силы подняться. Ей было дурно. Лучше сначала немного полежать. В идеале здесь, в углу комнаты, где она и так уже сидела.

На следующий день первое, что сделала Хелена в своем кабинете, так это глубоко вдохнула, положила пальцы на клавиши, а затем… открыла поиск людей.

Теперь это будет легко. Лудольф добился-таки свидания с ней и, несомненно, не собирался на этом останавливаться, так что пришло самое время отбросить в сторону все опасения и проверить, что о нем известно.

И вообще, считалось ли это личным использованием данных? В конце концов, она – сотрудница Управления национальной безопасности, а Лудольф фон Аргенслебен, судя по всему, что она знала – или, скорее, не знала, – теоретически мог оказаться вражеским агентом, желавшим выведать у нее информацию!

По закону ей следовало запросить у Фелькерс контрразведывательную проверку.

Но, конечно, она не станет этого делать.

Более того: кому бы Фелькерс поручила подобную проверку? Ей, Хелене. Ну хорошо, вероятно, кому-то еще. Но когда речь шла о компьютерах, Хелена доверяла только себе.

По сути дела, она всего лишь сократила всю процедуру. Избавила всех от хлопот и усилий. У рейха другие заботы.

Итак: поиск людей. Лудольф фон Аргенслебен.

Сразу появился. Его фотография на паспорте. Выгодно сфотографирован, явно мастером своего дела. Его персональный гражданский номер. Дата рождения, 3 октября 1907 года. Местожительство: загородная резиденция в Восточной Пруссии. Упоминание родителей, бабушек и дедушек, братьев и сестер. Семейное положение: холост, детей нет. Расовый статус: А.

Но больше там ничего не значилось.

Запросила его банковские данные, но вместо перечня списаний его денежных средств за текущий месяц появилось: «Доступ заблокирован».

Попробовала запросить его номер телефона – тот же результат.

Умопомрачительно.

Она и не знала, что есть люди, чьи данные недоступны.