Лиса. Экзамен на выживание - Елена Жукова

– Не просто маг, а адепт пятого курса. Эрих Варден. Он вообще примечательная личность. Талантливый маг Земли. – глаза Гаса расширились, видно этим он пытался доказать правдивость рассказа. – Он сначала сделал это открытие сам. А потом уже привел в пещеру куратора, а тот – остальных магистров.

– Все равно сомнительно. – задира никак не хотел убеждаться. – Подумай сам, какой-то пятикурсник обнаружил пещеру. Как? Как ему вообще пришла в голову идея искать там пещеру?

– Так он ее и не искал. – возразил Гас. – Он искал аномалию в мраморной толще.

– С чего ей быть именно там, где он ее искал? – не сдавался Крис.

Миранта зевнула. Ей уже давно наскучил их спор, и она только ждала, когда Лиса домоет оставшуюся посуду, чтобы пойти в пансион. Сегодня все решили разойтись пораньше, чтобы выспаться и отдохнуть. А завтра прямо с утра будут готовиться к Рунам все вместе. Останутся здесь после завтрака. Лиса уже предупредила Жерома, на что тот хитро подмигнул ей, намекая на посуду после завтрака и обеда. Она вздохнула и согласилась. И сама оставшиеся деньги вернет быстрее, и Жером сможет на завтра отпустить помощника, дав тому полноценный выходной, и ребята смогут позаниматься. Все выигрывают от этого.

Вообще эта сессия у первокурсников была удачная. Всего три экзамена. История Магии, Руны и Стихия. При чем две сдавались на этой седмице. И только Стихии были на следующей, да и то, в самом начале. Всем жутко хотелось отдохнуть, но она прекрасно представляла, что чем ближе Бал, тем больше будет суеты. И здесь, и в лавке нирры Дрю. Так что повторению поездки в Лацену не суждено было сбыться. Ребята настойчиво требовали поехать в этот раз всем вместе. С Лисой. Она, конечно же, пообещала поговорить с ниррой Дрю, может та и сама отпустит ее. Но шансов было мало. Да и Гас учудил. Сказал, что все выходные и каникулы будет занят в лаборатории. Мол материалов после «находки века» слишком много, нужно разбирать артефакты, старые фолианты, а их (в смысле лаборантов и помощников) слишком мало.

Лиса подумала, что если ребята и правда решат поехать куда-нибудь, то обязательно постарается уехать с ними. Иначе не миновать вечерних мыслей и переживаний. А ей хотелось быть радостной. Хоть немножко. Ведь Длинноночье – ее день рождения. А грустить в одиночестве в день рождения плохая затея.

Но ночью ей не спалось. Нет, видений не было и, вообще, ночь была самая уютная. Ветер за окном немножко завывал, да еще и снежная метель, начавшаяся с вечера, забелила весь вид, приглушая даже свет фонарей. В такую метель лежать под теплым одеялом, зная, что завтра не нужно вставать ни свет, ни заря…Мечта, да и только. И все же не спалось.

Даже Янка, свернувшаяся клубком у нее на подушке, мирно спала. Да и Миранта, разметавшись на своей кровати, высунув ногу из-под одеяла и свесив руку, тихо посапывала. Огненно-красные при свете дня волосы подруги темным пятном выделялись на светлой наволочке.

Лисе тоже хотелось беззаботно погрузиться в сон, но что-то мешало, не давая заснуть. Что-то важное, о чем она забыла. Оно царапало изнутри, заставляя раз за разом перебирать события предыдущего дня, переживать снова и снова тяжелый разговор. Сердито выдохнув после очередного «…ты почему-то сердишься, а мне хотелось бы видеть тебя счастливой…» она нарочно сосредоточилась на разговорах с друзьями и преподавателями. Но упущенная мысль занозой сидела на задворках сознания, не показывая оттуда даже кончика носа.

Устав от бесконечных воспоминаний, Лиса откинула одеяло и опустила ноги на пол. Холодный. В комнате тепло, а полы ледяные. Девушка, захватив одеяло, на носочках добралась до подоконника и, закутавшись, уселась наблюдать за метелью. Снег сыпал и сыпал нескончаемым потоком, словно кто-то там наверху выбивал пуховые подушки. В Кресте на Саманке в такую погоду мама заваривала чай с травами и сушеной земляникой и пекла морковное печенье. Оно было невзрачным, но очень вкусным, особенно если от дневных заказов оставалась еще сахарная пудра. Тогда Лиса, как сейчас, укутывалась в одеяло, садилась на подоконник и хрустела печеньем, запивая его ароматным чаем. Пудра сыпалась на одеяло, мама качала головой, а после махала рукой, мол, отряхнем. И садилась рядом в кресло.

Воспоминание о маме вышло светлым и щемящим до слез. Она соскучилась по ней, так несправедливо рано ушедшей за грань. Вспоминала и чувствовала обиду на то, что дар не открылся раньше. Ведь все могло быть по-другому. Она бы училась в магической школе и ей возможно удалось бы привести лекаря-мага для мамы. Почему все случилось так поздно? Почему даже нир Морис не догадался, что можно уговорить того лекаря? Да, денег не было, да, маг презирал всех их, живущих в нижнем квартале, но ведь можно было найти другого, пусть даже адепта. Вот если бы кто-то сейчас попросил ее помочь, разве она бы отказала? Или вот Василина, она же всегда помогала тем, кто приходил к ним в лачугу. Всегда, несмотря на достаток. Да и какой у тех был достаток, если пара медяков считалась целым состоянием? Василина!

Воспоминание о ведунье всколыхнуло успокоенную память, и Лиса вспомнила. Вспомнила то, что не давало ей заснуть. Она же обещала припомнить даты видений. Спустившись с подоконника и оставив уютное одеяло в одиночестве, она тихо подошла к столу. Перо и бумага лежали на краю стола. Подвесив тусклый светлячок над столом, и примостившись на краешке стула так, чтобы не отодвигать его и скрипом ножек по полу не будить спящую Миранту, она взяла перо и задумалась, вспоминая.

«Первой была Тисса. Это было…было, когда мы из-за нирры Быры приехали в центр города. И было это…в начале серпеня. Но Тисса погибла раньше. Та женщина-анатом в Управлении сказала, что ее привезли…какого-то липня. Двенадцатого или…нет, пятнадцатого. Точно. Пятнадцатого. А я ее отпустила, отпустила числа, да, где-то в середине серпеня. Да» – пером она написала имя Тиссы и поставила приблизительное число.

«А на следующий день уже ту неизвестную девушку в розовом платье. Водницу. Когда я чуть не утонула вместе с ней. Значит снова середина месяца». – перо вывело «Водница» и напротив число.

«Дальше кто? Дальше была Альмира. Она пропала…перед Равноденствием. Я была в лечебнице, а значит это где-то за седмицу до бала. Значит, тоже в пятнадцатых – шестнадцатых числах вересня. Опять». – написала и это.

«Потом было долго тихо. Да, в листопад никого не было. Но был тот странный погибший старик и наемники говорили о девушке». – Лиса написала число, когда они с Ризом вымокли под дождем. Середина листопада и поставила знак вопроса.

«Ну и последним был Мартин Прин. Маг Земли. Это совсем недавно. В грудень. Только он уже ближе к концу. И совсем выбивается из системы», – записав последнее имя Лиса положила перо и задумалась.

Что-то эти дни объединяло. Начинается с середины месяца и потом сдвигается к концу. Почему для ритуалов это что-то было важным? И что это что-то? Она тихо поднялась и направилась обратно к окну, погасив светлячок. Одеяло наполовину сползло с подоконника, приглашая ее вновь уютно устроиться. Мысли забурлили в голове, вовсе отогнав и так не шедший сон. Поэтому она вновь завернулась в одеяло и уставилась в окно. Метель успокоилась. Лиса подивилась причудам погоды. Совсем недавно света белого не видно было, а теперь тишина. Слабый ветер гладил наметенные сугробы, перекатывая искрящиеся в свете фонарей снежинки. Высокие деревья университетского парка почти закрывали небо, темнея на его фоне. Небо было какого-то непонятно-серого цвета. Ночью, когда вроде бы должно быть темным. И это не фонари подсвечивали его, хотя их свет и освещал дорожки, но до верхушек деревьев он вовсе не доставал. Снег тяжелыми шапками лежал на ветках, лишь подчеркивая темные стволы. А высоко в их вершинах запуталась луна. Лиса по привычке мысленно пририсовала к ней палочку. Р – значит растет. Она улыбнулась, вспоминая, как мама учила этому нехитрому фокусу. Хочешь узнать фазу Луны – приставь палочку к ровной стороне. Если ровная сторона справа – значит получится «У» и луна убывающая, а если слева – то «Р» и значит растущая. Зачем это было делать, она не понимала, просто было забавно.