Месть прошлого - Екатерина Гичко

После передачи титула консера Хешу Шерех большую часть времени проводил в загородном доме, отдыхая от городской суеты и наслаждаясь более-менее спокойной старостью. В Жаанидый он приезжал, главным образом, если происходило что-то серьёзное или если ему опять хотелось окунуться в бурную жизнь. Сейчас же, видимо, сложились обе причины: узнав, что нелюдимый холодный правнук наконец-то сподобился найти девушку по сердцу, старый консер не только приехал в город, но и развил бурную деятельность, которая бы, вероятно, не очень понравилась Ранхашу, относящемуся к прадеду с некоторой настороженностью. Главным образом потому, что Менвиа слишком много говорила о долге сына перед семьёй Вотый, и Ранхаш в целом относился к семье несколько отстранённо. А Шерех, ещё когда Ранхаш был совсем юным, пытался помочь ему определиться с целью по жизни, но обозлённый постоянными нападками матери мальчишка воспринимал деда как ещё одного взрослого, желающего навязать ему свой взгляд на мир.

– Он в городе уже месяц? – Ранхаш вопросительно посмотрел на Шидая.

– Да, приехал сразу после того, как Майяри от нас сбежала. Ты всё же познакомил бы их.

Экипаж остановился, дверь сразу же распахнулась, и внутрь заглянул невысокий коренастый мужчина с лысой головой и добродушно прищуренными глазами – домоправитель родового гнезда господин Фоший.

– Господин Ранхаш, добрейшего вечера, – обрадованно пробасил он. – Давно вы к нам не заглядывали. Шидай, прохвост, и ты здесь.

– Да куда он без меня, – весело подмигнул лекарь.

– Проходите.

Домоправитель посторонился и, прихрамывая, направился к дому. Ранхаш невольно посмотрел на деревянную ногу оборотня, заменяющую утраченную до колена правую. Собственная левая нога болезненно заныла. Господин Фоший служил в этом доме дольше, чем Ранхаш жил на свете, и был старинным другом прадеда. У того было много друзей, с которыми он начинал поднимать род Вотых. Друзья, верные соратники, преданные подчинённые… Шерех умел ценить преданность и дружбу, и Ранхаш часто слышал, что главное величие семьи Вотый – в её сторонниках. Сейчас многие из друзей прадеда уже стары, как и он сам, и давно ушли на покой. Где-то с поиском спокойного места помог старый консер. Почти во всех домах семьи Вотый домоправителями были вот такие старые друзья, которые заведовали особняками, как своими собственными домами, и с добродушием посматривали на молодых Вотых, которых они видели ещё бестолковыми щенятами.

– Шерех ждал вас ещё раньше и с невестой, – через плечо заметил господин Фоший.

Вежливое обращение в совокупности с панибратским обращением к патриарху рода Вотый отдавало издёвкой, хотя вряд ли домоправитель действительно издевался.

Он не стал вести гостей через просторный холл, сразу же свернул от двери в сторону неприметного коридорчика, уже оттуда на узкую лестницу, по которой вместе с гостями поднялся на второй этаж, и, постучав в дверь, отворил её, не дожидаясь ответа. В небольшой гостиной, больше похожей на комнату в охотничьем домике, устеленной шкурами и жарко натопленной, царил полумрак. Занавеси на окнах были опущены, свет шёл только от камина и двух желтоватых светляков. И это сияние мягко обрисовывало две фигуры: женщину, сидящую в кресле, и мужчину перед ней, стоящего на одном колене.

Шидаю показалось, что на мгновение он будто бы заглянул в прошлое и увидел лукаво улыбающегося мужчину с серебристыми локонами, который неспешно, с удовольствием целовал тонкие изящные пальчики царственной женщины с жгуче-чёрными волосами и тёмными как угли глазами. Видение прошлого развеялось и приобрело более реальные очертания. Волосы женщины побелели, прекрасное нежное лицо покрыли морщины, но она всё так же была царственна и красива, просто уже по-другому.

– Шидай? – чуть удивлённо произнесла женщина, и стоящий перед ней мужчина обернулся.

– О, внук! – губы оборотня изогнулись в улыбке, а в уголках глаз собрались лучики морщинок.

Ранхаш помнил деда более молодым, когда волосы его ещё не были белы, как снег, и отливали сверкающим серебром. И морщин у него было поменьше, и руки покрепче. Но в целом сильных изменений он не находил.

– Ох, староват я уже для такой романтики, – посмеиваясь, прадед неловко поднялся с колена и развернулся к гостям.

Пламя сверкнуло в выцветших жёлтых глазах задорным молодецким блеском, и Шерех замер, заложив руки за спину, слегка склонив голову набок и приветствуя гостей хитрой улыбкой. Белые пряди, выбившиеся из хвоста, скользнули по морщинистым щекам. Ранхаш окинул слегка высохшую, но совершенно не старческую фигуру прадеда взглядом, и в теле, как это всегда бывало при встрече с патриархом рода Вотый, возникло неприятное напряжение. Волк заволновался, чуя перед собой более сильного зверя, пусть и украшенного сединами, и в глазах деда появилась насмешка. Почувствовал.

– Ранхаш, – бабушка Жадала с изумлением посмотрела на застывшего правнука и с неожиданной для её возраста лёгкостью поднялась на ноги.

Прошлое будто бы опять отступило для Шидая, и он увидел полную жизни женщину с жаркими очами и бурным нравом.

– Ты очень давно нас не навещал, – строго выговорила она Ранхашу и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в обе щеки горячими сухими губами.

– Простите меня, госпожа.

– Какая я тебе госпожа?! – недовольно выдохнула бабушка, вскинув подбородок и одним этим движением выбивая внука из равновесия.

Майяри вскидывала подбородок точно так же. Точно так же недовольно хмурилась и приподнимала левую бровь. С таким же достоинством держала себя и так же строго выговаривала, если ей что-то не нравилось.

– Ранхаш, – Шидай укоризненно посмотрел на харена.

– Ты плохо воспитываешь сына, – Жадала требовательно протянула руки вперёд и крепко прижалась к широкой груди лекаря. Лицо её на какой-то миг исказила горькая тоска, и муж грустно улыбнулся.

Жадала была одной из первых в семье Вотый, кто принял и смирился с тем, что Ранхаш выбрал отцом Шидая. Остро тоскующая по убитому сыну, так и не смирившаяся с его смертью, Жадала находила какое-то утешение рядом с его другом, который потерял не меньше.

– Увы, он уже не в том возрасте, чтобы воспитывать его. Но я стараюсь, а теперь у меня появилась ученица, которая старается вместе со мной.

– Но что-то я её не вижу, – Шерех демонстративно осмотрелся и расстроенно развёл руками.

– Мы приехали по делу, – суховато ответил Ранхаш.

Только он это сказал, и в окно кто-то постучал.

Шерех сам прошёл к окнам и, отдёрнув занавесь, с лёгким изумлением уставился на огромную белую сову, словно нарисованную в оконной раме. Только «картинка» была живой, дубовая ветвь натужно скрипела под весом нежданного гостя, а сам гость недовольно встряхивал крыльями, прикрывая ими ощипанную грудь.

– Хайнес прилетел по тому же делу.

– А я-то, старый дурень, надеялся на знакомство с хорошенькой внучкой, – разочарованно вздохнул прадед и распахнул окно настежь.