Песочные часы - Ольга Романовская

Тьёрн был нетерпелив, ему хотелось сразу, а я привыкла к иному. А тут ещё стеснение и вызванный им страх, сковывающий, мешавший в полной мере ощутить то, что дарует близость… Тьёрн это заметил, нашёл в себе силы прерваться, успокоить.

Вторично вышло успешнее: маг сдерживал себя, мягко подводя к концу. Лёжа под ним, я что-то чувствовала. Приятное. Очень странная вещь, ощущение некого предвкушения, которое никак ни во что не выльется.

Когда Тьёрн закончил, всё так и осталось. Вроде, и неплохо, но чего-то не хватает.

— Не понравилось? — он погладил меня по щеке и поцеловал. — Ещё бы! Ты так волновалась и зажималась, практически ничего мне не позволила. Давай, перед тем, как ты будешь судить, мы это ещё раз сделаем?

Оставив меня лежать, маг, не зажигая огня, встал и, не одеваясь, вышел. Зачем, я поняла по характерному аромату и едва заметному свечению кристаллов.

А ещё Тьёрн принёс крем с нежным, едва уловимым запахом, который нанёс мне на кожу. Начал с безобидных мест, просто растирая, потом принялся ласкать, стараясь не повторять прежних ошибок.

В этот раз всё получилось. Возникло сильное желание, которое маг умело подогревал. Меня даже посетила мысль, что всех араргцев учат так делать — то, о чём постыдишься рассказать даже близкой подруге, но после чего меняются ощущения. Потом, спеша домой по улицам Гридора, всё никак не могла понять, хотелось ли мне продолжения. Но замуж за Тьёрна я выйду — супружеский долг не вызовет отвращения. Я даже буду получать удовольствие.

Вечером собиралась принять подаренные капли, но закрутилась, возясь с детьми, и так устала, что поленилась сходить на кухню за водой. Решила принять утром.

Новый день встретил лёгкой тошнотой. Температуры нет, зато слегка побаливала грудь. Я даже не смогла покормить Рагнара.

Всё это было подозрительно знакомо, но подтвердить или опровергнуть свои страхи смогу только через два дня. Капли пить на всякий случай не стала: если я права, совершу убийство.

Эти дни вылились в томительное ожидание, беспокойство, которое не могли унять привычные дела, даже Рагнар.

Увы, тревога оправдалась: я не дождалась. Уповать на то, что задержка временная, не стала — глупо. Мне повезло в первый месяц, а сейчас хозяин взял своё.

Радовало, что тошнота терпима и не превращала утро в муку. Ничего, скоро пройдёт.

Знать бы ещё, когда, сколько ему или ей недель, но на этот вопрос мог ответить только врач. А пойти к нему я не могла: тут же доложат норну, и он запрёт меня в четырёх стенах или усилит охрану. И всё, я останусь в Арарге навсегда.

Сейчас беременность незаметна для окружающих, передвижениям не мешает, а рвоту я переживу. В конце концов, скажу, что у меня проблемы с желудком.

Теперь осталось придумать, как вынести из дома Рагнара. Видимо, придётся ночью, когда все спят. Через чёрный ход. Надеюсь, сын не проснётся, не заплачет. И меня никто не остановит.

Беременность разрешила дилемму с ритуалом: ни при каких условиях я не пойду на Грань с ребёнком под сердцем. Так и сказала Тьёрну при следующей встрече. Он понимающе кивнул и в полголоса пробормотал проклятия в адрес хозяина. Потом поинтересовался, собираюсь ли рожать. Я удивлённо взглянула на него: разве можно иначе? Он сказал, что можно, принялся с жаром доказывать, что я не обязана мучиться, недоедать и недосыпать из-за чьей-то прихоти.

— Зачем, зачем тебе рожать от виконта? От человека, который тебя бил, держал за животное? С него хватит сына, а остальных детей ты вольна родить от того, кого полюбишь. От мужа, а не от хозяина, того, кто будет рядом, будет заботиться о тебе и детях, даст им и тебе свою фамилию и не станет торговать своими дочерьми.

— Тьёрн, — погрустнев, вздохнула я, — я всё понимаю. Сама бы предпочла, чтобы этого ребёнка не было, но он есть. И я не могу его убить, не смогу жить с этой мыслью.

— Но капли-то ты пьёшь, — язвительно возразил маг, нервно расхаживая по комнате.

— Это другое. Ему же уже пара недель, а то и месяц… Не могу, не могу я, Тьёрн!

— Я и не заставляю, — вздохнул Тьёрн, обнимая меня и гладя по животу. — Я приму его, воспитаю, как собственного ребёнка. Иалей, ты не думай, я тебя одну, да ещё беременную не отпущу. Может, конечно, ты не согласна…

— Согласна, — ответила, не раздумывая.

Он мне нужен. Тьёрн прав, одной тяжело, а с ним я не пропаду. Мы с Тьёрном друг друга понимаем, с ним время летит незаметно. Маг, к тому же, человек уважаемый и защитить сумеет, — чем не муж? Да и к Тьёрну я что-то такое испытываю — когда и друг, и не совсем друг, нечто большее. Близкий и дорогой человек.

А ведь ему, наверное, тоже захочется детей. Интересно, сколько?

Мои размышления прервал Тьёрн. Сегодня он был собран, серьёзен, говорил о деле — а, именно, о побеге. Его мы назначали на среду. Маг собирался сопровождать меня, наотрез отказавшись слушать о своей погубленной репутации.

Оставшееся до назначенного срока время посвятила трём вещам: размышлению о том, делать за воротами Гридора, тайным сборам в дорогу и попыткам скрыть признаки беременности. Ни госпожа, ни Фей, даже Карен не должны знать о ней, поэтому ела у себя.

Желудок по утрам принимал только фрукты и жидкость, это и стало моим завтраком, остальное приходилось выбрасывать. Оставь я кашу на тарелке — возникли бы вопросы.

Поколебавшись, забрала из библиотеки атлас: без карты не обойтись. Никогда не портила книги, но придётся. Вырванные листы спрятала вместе с каплями — сейчас они ни к чему, но потом пригодятся.

Ещё возьму деньги — тридцать семь цейхов, остатки щедрого подарка хозяина по случаю рождения Рагнара. Три я успела потратить, но не на безделушки — на то, что нам с сыном понадобится в пути: небольшой набор кухонных принадлежностей и лекарства.

Из драгоценностей не взяла лишь ожерелье с бриллиантами: оно фамильное, пусть у Тиадеев и останется. Остальные подарки посчитала честно заработанными и уложила в нехитрые пожитки, чтобы потом продать. Но жемчуг оставлю себе: говорят, это необычный камень, живой.

Одежда… Весь этот ворох белья, красивые платья останутся здесь. К чему они — только стеснят передвижения. Хватит смены белья и нескольких повседневных.

По паре обуви на сезон, одна из них будет на мне. Итого: туфли и ботинки.

Как ни жалко, но лисью шубку придётся оставить.

Я старательно изображала, что занята исключительно Рагнаром, — а по ночам собирала сумки. Разумеется, хранила их не на видном месте, а в тайнике, который устроила в дорожном сундуке в кладовой. В него всё равно никто не заглядывал, считая пустым, а пыль с него стирали редко, только перед поездками.

Беспокоило то, как сын перенесёт побег. Вроде, он здоров, крепок, достаточно самостоятелен для своего возраста… Безусловно, хорошо бы научился ходить, но, боюсь, к этому времени ходить не смогу я. И хозяин будет рядом.