Песнь крови - Энтони Райан

Через восемь часов утомительного перехода они вышли к поляне. На краю поляны был небольшой склон, ведущий к нагромождению скал, за которым находился кумбраэльский лагерь. Справа виднелась темная тень оврага, по которому Макрил должен был вести отряд орденских. Макрил без проволочек жестом пожелал удачи и повел восемнадцать братьев россыпью через поляну.

«Что-нибудь надо?» – жестами спросил Ваэлин у Каэниса.

Брат покачал головой, подтянул веревочную опояску на своей подбитой соболем куртке. В трофейной одежде он идеально подходил для своей роли. Для полной убедительности он сменил свой орденский боевой лук на длинный кумбраэльский и сунул за пояс топорик. Меч он оставил привязанным за спиной: враги захватили у солдат Аль-Гестиана немало азраэльских клинков, так что меч не должен был вызвать подозрений.

«Удачи, брат», – жестами сказал Ваэлин, коснувшись его плеча. Каэнис коротко улыбнулся и исчез, устремившись к скалам. «С ним все будет в порядке!» – заверил себя Ваэлин. За время, проведенное в Мартише, он не раз имел случай оценить мастерство Каэниса. Хрупкий мальчонка, который когда-то трясся от страха, слушая рассказы мастера Греалина об огромных крысах, превратился в ловкого, грозного воина, который ничего не боялся и убивал не колеблясь.

Послышался скрип снега, рядом с Ваэлином присел на корточки Аль-Гестиан.

– Как вы думаете, брат, долго ли еще? – прошептал он.

Ваэлин подавил чувство вины при виде сосредоточенного лица молодого аристократа. «Ты надеешься, что он не поймет, что это был ты! – сказал ему неотступный наблюдатель. – Ты надеешься, что он отправится Вовне, ложно полагая, будто вы друзья…»

– Около часа, милорд, – шепнул в ответ Ваэлин. – Может, и меньше.

– Ну что ж, по крайней мере, люди успеют отдохнуть.

И он отошел к своим солдатам, бормоча им слова утешения и ободрения. Ваэлин старался не слушать. Он сосредоточился на темном силуэте скал. Небо по-прежнему было темным, но приобрело голубоватый оттенок, возвещающий наступление зари. Макрил стоял за то, чтобы нападение произошло на рассвете, когда часовые на выходе из оврага устанут под конец своего дежурства.

Ваэлин заставлял себя дышать ровнее, считал проходящие секунды, прикидывая, когда будет лучше осуществить свой замысел и гоня прочь любые мысли, которые могли бы отвратить его от намеченного пути. Он так сильно стискивал свой лук, что рука ныла. Убедившись, что миновало как минимум полчаса, он приблизился к Аль-Гестиану и, пригнувшись, шепнул ему на ухо:

– В скалах наверняка стоят часовые. Мой брат не стал их трогать, чтобы не поднялась тревога. Их, конечно, слишком мало, чтобы помешать нашей атаке, но от их стрел наши ряды, скорее всего, сильно поредеют.

Он вскинул свой лук.

– Пойду-ка я вперед, и, когда начнется атака, позабочусь о том, чтобы они нас не потревожили.

Аль-Гестиан поднялся.

– Я с вами!

Ваэлин остановил его, крепко стиснув ему предплечье.

– Вам предстоит командовать солдатами, милорд!

Аль-Гестиан окинул взглядом напряженные, вытянувшиеся лица своих людей и нехотя кивнул.

– Да, конечно…

Ваэлин заставил себя улыбнуться.

– Завтракать будем вместе в шатре Черной Стрелы!

«Лжец!»

– Да пребудет с вами удача, брат.

Ваэлин обнаружил, что не в силах смотреть в глаза Аль-Гестиану. Он кивнул и бегом направился к скалам. Расстояние, отделявшее его от скал, он преодолел, казалось, за несколько мгновений и укрылся среди огромных валунов, которые торчали из снега, точно дремлющие чудовища. Ваэлин быстро огляделся в поисках часовых, но никого не увидел. Из лагеря слабо тянуло дымком, но тревога пока еще не поднялась. Видно, Каэнис еще не успел расправиться с часовыми в овраге. Ваэлин сунул руку в колчан и достал завернутую в тряпицу стрелу. Когда он развернул тряпку, наружу показалось угольно-черное древко и перья ворона: кумбраэльская стрела, взятая у лучника, убившего злосчастного лорда Аль-Джелнека, его орудие убийства. Одна-единственная стрела лишит жизни лорда Аль-Гестиана, когда тот отважно поведет своих людей в атаку на вражеский лагерь. «Да уж, воистину, достойный конец! – заметил внутренний голос. – Его отец будет им гордиться, это точно. А помнишь, что ты говорил? Помнишь, какой обет ты давал? «Я стану воином, но не убийцей!..»

«Отвяжись! – бросил в ответ Ваэлин. – Я делаю то, что должен. Выбора у меня нет. Я не могу нарушить договор с королем».

Он наложил стрелу на тетиву. Руки у него тряслись, сердце стучало в груди гулким барабаном. «Довольно! – он пошевелил пальцами, прогоняя дрожь. – Я делаю то, что должен. Я уже убивал прежде. Смертью больше, смертью меньше…»

Сзади донесся слабый лязг металла, вслед за этим зазвенели тетивы и раздался гомон встревоженных голосов. Вскоре звуки боя разнеслись над поляной, и Ваэлин увидел, как отряд Аль-Гестиана вынырнул из леса и двинулся в атаку. Молодого аристократа было видно сразу: он на несколько шагов опережал всех своих людей, высоко вскинув меч-бастард, и плащ развевался у него за плечами. Ваэлин слышал, как он взывает к солдатам, побуждая их идти в бой. Ваэлин испытал странное удовлетворение, видя, что весь отряд последовал за Аль-Гестианом: он ожидал, что многие разбегутся.

Он глубоко вздохнул – морозный воздух обжег ему легкие, – и натянул лук, отведя тетиву к самым губам. Перья ворона на древке огладили его щеку, наконечник устремился точно в стремительно приближающуюся фигуру Аль-Гестиана. «Человека убить легко, – осознал Ваэлин, пропуская тетиву сквозь пальцы. – Все равно, что свечку задуть».

Из темноты раздался рык. Некое существо подалось вперед, и снег заскрипел под лапами. Волосы на затылке у Ваэлина встали дыбом.

Знакомое ощущение неправильности происходящего вспыхнуло в нем, точно пожар, руки снова затряслись, он опустил лук и обернулся.

Волк свирепо скалился, глаза горели во мраке, шерсть на загривке стояла серебряными иглами. Когда они с Ваэлином встретились глазами, волк прекратил рычать и выпрямился – прежде он лежал, припав к земле, готовясь к броску, а теперь стоял, глядя на Ваэлина так же безмолвно и пристально, как тогда, на испытании бегом, много лет тому назад.

Секунды растянулись до бесконечности. Ваэлин завороженно смотрел в глаза зверю, не в силах пошевелиться, и в голове пела одна-единственная мысль: «Что же я делаю? Я же не убийца!»

Волк моргнул, отвел взгляд, развернулся, поскакал прочь по сугробам в вихре серебряного инея и исчез в мгновение ока.

Приближающиеся крики людей Аль-Гестиана вернули Ваэлина к действительности. Обернувшись, он увидел, что они уже почти у скал. Менее чем в двадцати футах от него из-за скалы поднялась фигура, одетая в черные меха, и натянула длинный лук, целясь точно в грудь Аль-Гестиану. Стрела Ваэлина попала лучнику в живот. Секунда – и он очутился рядом, и его длинный кинжал довершил дело.