Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы - Александр Шубин

7 июля 1937 г., спровоцировав перестрелку на пограничном мосту Марко Поло, Япония вторглась в Китай. Началась крупнейшая из войн, которая затем, подобно реке, «впадет» в поток Второй мировой войны.

На просторах Китая противостояли две огромные армии с совершенно разным качеством. Два миллиона вооруженных устаревшим оружием китайцев были значительно слабее, чем триста тысяч японских солдат и 150 тыс. манчжур. Но сил Японии было недостаточно, чтобы контролировать просторы Китая, и наступление японцев сначала велось вдоль важнейших коммуникаций. 28 июля был захвачен Пекин. 8 августа японцы высадились у Шанхая и после двухмесячной осады взяли город.

Общая опасность позволила гоминьдановцам и коммунистам обнародовать свой союз. 22 августа Чан Кайши заявил о преобразовании Красной армии коммунистов в 8 армию НРА. В мае 1938 г. была создана еще одна коммунистическая армия (4-я). 22 сентября коммунисты получили право легальной деятельности на всей территории Китайской республики. Вскоре коммунистам представилась возможность показать свои боевые качества. 25 сентября японская дивизия попала в засаду коммунистов в горах Шанси и была разгромлена. После этого коммунисты продолжили укреплять оборону своего района и засылать отряды в тыл японцам, предоставив Чан Кайши возможность сдерживать основной удар. 13 декабря, наступая от Шанхая, японцы ворвались в столицу Китая Нанкин и устроили в городе резню. Чан Кайши перенес столицу в Ханькоу. Японцы продолжили захватывать один район за другим, но расслабляться не следовало. В апреле 1938 г. соединение в 60 тыс. японцев попало в окружение в Тэйэрчжуанском сражении. В июле китайцы взорвали плотины в Чанчжоу, изменив русло Янцзы и затопив водой и грязью японскую группировку, готовившуюся ударить на Ханькоу.

В этих условиях Сталин решил дать Чан Кайши возможность отдышаться, и отвлек внимание японцев на себя. 12 июля 1938 г. советские пограничники пришли на сопку Заозерная перед озером Хасан и сделали на ней опорный пункт, оборудовав его колючей проволокой. Граница проходила по вершине сопки. Поэтому, окопавшись на манчжурском склоне сопки, советские пограничники фактически нарушили границу. Без приказа из Москвы такого не делают. Появившийся вскоре японский чиновник начал протестовать, что пограничники восприняли как нарушение границы, и нарушителя пристрелили. Это было уже серьезно. 29 июля японцы подтянули крупные силы и вышибли пограничников с сопок, заняв полосу советской территории между границей и озером Хасан. Тут стало ясно, что место для конфликта выгоднее для японцев, так как их позиции прикрывает озеро. Сталин строго приказал командующему Дальневосточного фронта В. Блюхеру выбить с высот японцев, но не переходить границу Манчжурии — СССР должен был выглядеть жертвой агрессии, а не агрессором, чтобы не нарушать сложных игр в Европе. Однако сделать это Блюхеру оказалось не по силам. Красная армия наступала по узкой полосе между озером и границей, что позволяло японцам буквально скашивать наступающих плотным огнем. Советская авиация действовала неэффективно. В конце концов Блюхер все же обошел японцев по манчжурской территории, нарушив приказ Сталина. Красноармейцы зацепились за одну сторону сопок, японцы — за другую (советскую) сторону. На этом 12 августа и было достигнуто соглашение о прекращении огня[521].

Сталин был недоволен действиями Блюхера (возможно, это сыграло трагическую роль в судьбе маршала). Но и опыт боев на Хасане, которые в советской прессе были объявлены великой победой, терять не хотелось. Место арестованного Блюхера занял его начальник штаба Г. Штерн. Ему предстояло отражать натиск японцев в дальнейшем.

После непродолжительной паузы японцы возобновили наступление в Китае. 25 октября после упорного сражения Ханькоу пал. 21 октября был зазвачен также крупный порт Кантон. Положение Чан Кайши стало критическим. Он отошел в горы Сычуаня, в Чунцин.

Разрастание войны в Китае стало хорошим поводом для Рузвельта, чтобы начать поворот от политики изоляционизма. Все более широкие коммерческие круги были возмущены мировой нестабильностью, особенно ограничениями свободы торговли в связи с войной в Китае. Рузвельт смотрел дальше. Он видел, что социальное государство не может устойчиво существовать без «допинга», кризис неумолимо возвращается. Таким допингом могла бы стать торговля оружием в условиях ширящихся военных конфликтов. Но этот рынок был закрыт для США, потому что в общественном мнении доминировал страх перед вовлечением страны в заокеанские конфликты. Принцип изоляционизма был закреплен в Законе о нейтралитете 1935 г. Сам Рузвельт подписал его без особого энтузиазма, утверждая, что его «негибкие положения могут вовлечь нас в войну, вместо того, чтобы удержать от нее»[522]. Но в 1935 г. Рузвельт был занят внутриамериканскими проблемами и не счел вопрос принципиальным. Теперь, в условиях кризиса его реформ и раздела мировых рынков преодоление изоляционизма стало важнейшей целью политики Рузвельта. Социальное государство Рузвельта могло опереться на ВПК.

Рузвельта не устраивали привычные для европейцев подходы к проблеме безопасности. Когда после нападения Японии на Китай СССР предложил США заключить пакт, Рузвельт ответил: «Пакты не дают никакой гарантии, им нет веры… Главная гарантия — сильный флот»[523]. Рузвельт был прав — пакты 20-30-х гг. ждала бесславная судьба. Даже если бы Рузвельт и хотел защищаться пактами, изоляционисты не позволили бы ему связать страну опасными военными обязательствами. Производство оружия — другое дело.

Отход от официального изоляционизма Рузвельт начал в так называемой «карантинной речи» 5 октября 1937 г.: «К сожалению, эпидемия беззакония распространяется. Отметьте это себе хорошенько! Когда начинается эпидемия заразной болезни, общество решает объединиться и установить карантин больных, чтобы предохранить себя от болезни»[524].

Вроде бы в речи говорилось об изоляции от войны («изоляционизм»), но с применением силы. А чтобы устанавливать карантины, Америка должна была выйти за пределы Американского континента.

Пока США еще только начинали свой разворот от изоляционизма к вмешательству, главной задачей Японии в Китае было перерезать линии снабжения Чан Кайши из СССР и Британии. 14 мая 1939 г. японцы блокировали английский и французский сеттльмент (торговое поселение) в Тяньцзине, поскольку там скрылись четверо китайцев, обвинявшихся японцами в убийстве. Это был принципиальный конфликт — признавать ли право японцев вершить правосудие в Китае? Японцы требовали от англичан отказаться от использования сеттльмента для «антияпонской деятельности», к которой относилось даже обращение денег гоминьдановского правительства. «Владычица морей» не рискнула в сложившейся обстановке конфликтовать со «страной восходящего солнца» и заключила 22 июля соглашение Ариты-Крейги, по которому Британия признавала Японию законной властью на оккупированных ею территориях. Франция не стала возражать. А вот США не шли на уступки. Свобода торговли в Китае была для них делом принципа, а японцы ее ограничивали, отрезая в свою пользу лакомый китайский кусок. В ответ на нарушения прав американских граждан США 27 июля объявили, что с января 1940 г. прекратят торговлю с Японией. Это была угроза эмбарго. Это было серьезно — именно из США Япония импортировала нефть и большую часть военных материалов. Американцы требовали восстановления свободы торговли в Китае.