«Жажду бури…» Воспоминания, дневник. Том 2 - Василий Васильевич Водовозов

Чичерин и, по-видимому, Бехтерев также считают, что: невозможность получать книги и следить за жизнью и за наукой; работа в комнатах с температурой в 3–4°, а то и ниже; необходимость раза три в неделю стоять в хвостах по многу часов то за трудовой книжкой, то за пайком; переселение время от времени недели на 2–3 в тюрьму; периодическое принудительное выселение с квартиры; постоянная обязанность регистрировать то одно, то другое; постоянные обыски и реквизиции то пишущих машин, то сапог, то продовольствия; отсутствие бумаги, чернил, лент для пишущих машин; дырявые сапоги при отсутствии камчи565 и носков, все это – условия, дающие возможность развить свой талант до максимума.

8 сентября напечатано важное официальное сообщение о политическом убийстве целого десятка финских коммунистов, совершенном в Петербурге566. Но убийство совершено 31 августа567. Таким образом, больше недели можно скрывать факт такой громадной важности. Неужели кто-нибудь после этого верит еще газетам?

14 сентября 1920 г. В двух областях как будто замечен некоторый прогресс. 1) Вода льется из крана без перерывов. 2) Дров как будто несколько больше, чем в прошлом году. По крайней мере, университет и Политехнический институт дровами, как говорят, обеспечены. Частные лица будут страдать от холода, вероятно, по-прежнему. Во всех остальных областях разруха несомненно идет вперед.

Особенно трагично положение в аптеках. Лекарств нет, нет даже касторки. Введены новые правила: доктора должны писать рецепты на особых бланках, выдающихся им на месячный срок (для их получения доктор раз в месяц должен стоять в хвосте), рецепт имеет силу только два дня, – а лекарств нет.

16 сентября 1920 г. 12 сентября в московских «Известиях Советов» напечатана (говорят, перепечатана в «Красной газете») интереснейшая переписка между корреспондентом «Daily News» в Берлине и Лениным.

Корреспондент телеграфирует Ленину приблизительно следующее.

Отчеты французской и немецкой делегаций принесли большевикам больше вреда, чем вся антибольшевичья агитация. В них говорится о терроре, о массовом расстреле рабочих, о господстве милитаризма. В особенности мрачно пишет Дитман, независимый социалист. Мрачен и отчет англичанина Ресселя.

«Я прошу вас сказать, что можете вы возразить; кроме того, 1) что можете вы возразить на обвинения в ноте Вильсона568, 2) что вы предприняли для расследования убийства царя569. Мою добросовестность как журналиста вам может засвидетельствовать Бела Кун, находящийся в России». Ответ Ленина: «Я уже доказал, что Дитман – каутскианец; каутскианцам не может нравиться наша политика; было бы очень грустно, если бы она им нравилась. Не может им нравиться и то, что мы расстреливаем меньшевиков. Предлагаю буржуазии посылать в Россию делегации из социалистов – меньшевиков и других, и пусть эти делегации живут в России месяца по два570. Так как европейская буржуазия бедна и слаба, а мы богаты и сильны, то я берусь выхлопотать для этих делегаций у совета льготу, – и пусть мы берем на себя ¾ их расходов, а ¼ оплачивают европейские миллионеры».

На последние два вопроса ответа нет.

15 декабря (н. ст.) 1920 г. Давно я ничего не заносил в этот дневник, – не потому, чтобы не было материала, а вследствие полного упадка сил, вследствие овладевшей мною апатии. Заносить можно очень многое, но все в прежнем духе, все как свидетельство все идущей вперед разрухи. Сегодня «Красная газета» полна оценками положения, вполне подтверждающими это. В одном номере столько материала, что черпать можно обеими горстями, – материала, как подтверждающего все тот же общий вывод, так и некоторые другие. По ее прочтении у меня был просто зуд в руках: так хотелось бы написать статью о режиме, для которой один номер дал бы прямо неисчерпаемый родник сведений, – и некуда такую статью поместить.

Очень важна статья «Проект земельного закона». В объяснительной записке к проекту сказано: «Засевы последних годов сократились, обработка земли ухудшилась»571. Ценное признание.

Далее в статье о топливном кризисе говорится: «Железнодорожная доставка дров неимоверно упала… За первые 13 дней декабря в Петроград вместо 1690 вагонов дров ввезено 238»572, причем самый план доставки был понижен ввиду бесснежья и вместо 450 вагонов в день предполагалось ввозить по 130, а ввозилось по 18, – в 25 раз меньше!

В статье «На петроградских заводах» сообщается, что на прекрасном сахарном заводе Кёнига, бездействующем с 1917 г., 1 мая 1920 г. помещение занял 4‐й лагерь принудительных работ. Теперь «заводские отделения главного корпуса представляют собой невероятно дикую (sic. – В. В.) картину разрушения», в которой повинен, по признанию газеты, заводской комитет573. В заседании исполнительного комитета совета говорилось: «“Положение столовых, продолжает тов. Куклин, с технической стороны никуда не годится…” Общественная столовая, говорит Зиновьев, “наболевший вопрос. Притронешься пальцем – боль повсюду. Раньше чем принять какое-либо решение, надо его обдумать со всех сторон”»574. Последнее заявление очень ценно: оно свидетельствует о глубокой мудрости оратора. Жаль, что оно пришло в голову ему так поздно.

Вот декрет о концессиях575 принят, по-видимому, без обдумывания. По крайней мере, теперь каждый день идут извинения, попытки смягчить его значение, свести на нет.

Это факты из одного номера газеты. В том же номере отмечено следующее, что частью может, пожалуй, ускользнуть от внимания будущих исследователей. Под заголовком «Проект земельного закона» напечатано: «Публикуемый проект не имеет силы закона до утверждения его всероссийским съездом советов». И затем это же повторяется в тексте объяснительной записки.

Очевидно, авторы проекта не рассчитывают на то, что слово «проект» понятно их читателям. И они имеют для этого достаточное основание: их проекты так часто вводили в силу до утверждения кем бы то ни было, а декреты, уже утвержденные, оставались на бумаге, что без подобного предупреждения проект действительно может быть принят за закон.

Далее. В объяснительной записке к проекту говорится, что в 1920 г. был неурожай, а в 1921 г. [ожидается] «угрожающая, по некоторым указаниям науки и другим признакам, засуха». Таким образом, официально (объяснительная записка ведь есть официальное произведение) признано, что, кроме указаний науки, имеются «другие признаки», по которым можно делать предсказания погоды, – признаки, не подлежащие ведению науки. Что это? Предсказания гадалок? По картам, по кофейной гуще, по ломоте в пояснице? Это очень любопытно, в особенности когда исходит от лиц, столь решительно отгораживающихся от религии.

Что касается самого законопроекта, то он предполагает ввести принудительный засев полей, а для регламентации этого нового крепостного труда создать новое бюрократическое учреждение и дать ему благозвучное имя «посевком»576. Посевкомы по соглашению с комземами и компродами