Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор - Колин Генри Уилсон

Паразиты сознания. Философский камень. Возвращение ллойгор - Колин Генри Уилсон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 191
Перейти на страницу:
альфа-ритмы прерываются, стоит на что-либо посмотреть. Прерываются они и тогда, когда приходится что-нибудь живо представить. Животные и маленькие дети не владеют такой способностью. Как и самоконтроль, это нечто, вырабатывающееся медленно и с трудом.

Так что же происходит с человеческим мозгом, когда в нем идет процесс воображения? Если мозг — компьютер, какая схема устанавливает в нем его?

Я знал: ответить бы на этот вопрос, — и проблема почти решена. Если гипоталамус при электростимуляции выдает удовольствие, то по логике должна быть возможность «встряхивать» и высшие функции мозга, интенсифицировать воображение.

Небольшое отступление, для ясности. Можно болезненно поморщиться, представив, как в двери вам защемило пальцы, но эта реакция продлится лишь долю секунды. Образ не продержится долго. Точно так же можно, припоминая прошлогодний отпуск, воссоздать с большой точностью некоторые виды и запахи. Но опять-таки, удержать их невозможно. Сила воображения, судя по всему, крайне ограниченна.

С другой стороны, есть один аспект, в котором человеческое воображение может воссоздавать один из важнейших эффектов физического стимула: в частности, в области секса. Мужчина, представив, что лег в постель с хорошенькой девушкой, способен довести свою фантазию до сексуального оргазма.

Никакое животное не способно мастурбировать без фактического присутствия сексуального стимула. Обезьяны в зоопарке то и дело мастурбируют (в своем естественном окружении, правда, меньше). Помещенные в отдельную комнату, они мастурбировать перестают; им нужен по крайней мере визуальный стимул в виде еще одной обезьяны. Причем просто ее фотография, неважно насколько она правдоподобная, воздействия не оказывает.

Так вот, как ни парадоксально, способность мастурбировать — одна из наивысших функций, которые человек когда-либо развил. Одна из немногих, где воображение может воссоздавать эффект физической реальности.

Умственная деятельность, связанная с воображением, — наивысшая форма, присущая человеку. Можно, казалось бы, предположить, что способность к цифрам стоит еще выше. Это не так. Существовало множество вундеркиндов-математиков, способных в считаные минуты делать невероятно сложные вычисления. Вито Маджамеле вычислил кубический корень из 3 796 416 за полторы минуты (ответ — 156). У большинства этих вундеркиндов интеллект был средний и ниже среднего, причем многие из них со временем утратили свои способности.

Так вот, если верны мои рассуждения, человек старается развить новый уровень силы воображения последние два столетия. И прогресс здесь просто замечательный, уяснить бы механизм воображения, ответ был бы уже в наших руках. Представим, например, такой ответ: воображение прямо пропорционально подавлению альфа-ритмов мозга (известно, что ритмы эти прекращаются при напряженной умственной деятельности). Тогда можно было бы сосредоточиться на методах, помогающих мозгу их подавлять: может, использование каких-нибудь препаратов, определенных стимуляторов, а то и электротока.

Я знал, что это не ответ. Альфа-ритмы — результат отвлеченного внимания, «холостой» работы мозга; это следствие, а не причина.

Нет, ответ, конечно же, должен быть связан с «соотносительным сознанием». Обычное наше сознание — это узкий луч прожектора. Но моменты напряжения, кризиса ломают в нас привычку и приоткрывают более широкое значение; луч «прожектора» расширяется и охватывает больший сектор. Это и есть «постижение ценности» Маркса.

Я помню случай, произошедший как-то с одним из друзей Алека Лайелла. Человек тот прошел через полосу мелких неурядиц, ввергнувших его в глухую тоску и депрессию. Как-то раз, придя домой, он обнаружил записку: жена сообщила, что уходит. Он впал в отчаяние и стал подумывать о самоубийстве. Чисто машинально он включил телевизор. Шли новости, передавали, что небольшой калифорнийский городок (где у них с женой как раз прошел медовый месяц) оказался полностью сметен взрывом. Груженный динамитом грузовик с прицепом, тормозя на скользкой после дождя дороге, занесло так, что кабина и прицеп грянулись друг о друга. Взрывом снесло городок и всех его жителей. Потрясенный масштабом катастрофы, друг Лайелла совершенно забыл о собственных переживаниях. А вспомнив минут через десять, подумал: «А-а, это, что ли? Ерунда какая».

Механика очевидна. Трагедия, хотя и не касалась его напрямую, подействовала на какой-то церебральный гормон, вправив его в бодрствование словно пощечиной. Ему открылись вещи в совокупности, и личная проблема оказалась достаточно невелика в сравнении с тем, что происходит в мире поминутно.

Вот оно, то всеобъемлющее видение, которого в равной степени стремятся добиться и ученый, и поэт. Достичь бы контроля над тем «ментальным гормоном», что ломает стереотип привычки, и мы вплотную приблизились бы к той грани, за которой человек становится сверхчеловеком. Ибо главная человеческая проблема — рабская привязанность к обыденности, которую можно нарушить лишь довольно сомнительными методами: алкоголем, наркотиками, насилием и так далее. Вместе с тем, стремление избежать тривиальности неодолимо настолько, что людей не остановят ни преступление, ни война, лишь бы только не изнывать от скуки.

По силам ли мне решить такую задачу? Даже на той ранней стадии во мне жила удивительно четкая мысль — эдакое предчувствие, весьма смутное: да, по силам.

Литтлуэй в январе 1969-го возвратился в Америку, так что мне пока приходилось работать одному. Тем не менее, он разрешил мне пользоваться его библиотекой. Несколько недель я провел в Грейт Глене, усердно штудируя книги по работе мозга, и в основном это были самые что ни на есть современные сложные пособия, так что я поневоле поддерживал связь с Лестерской публичной библиотекой, где книги были попроще. Чем больше я читал, тем сильнее проникался неудовлетворенностью. Физиология мозга как наука существует с той еще поры, когда Гартли в 1749 году предположил, что сознание зависит от мозговых «вибраций». И все равно, знание этого предмета до сих пор еще очень зыбкое.

Общие очертания моей теории постепенно прояснялись, только вставлять в нее новые детали было ох как непросто. Четко вырисовывалось, что «постижение ценности» — просто моменты, когда человек досконально сознает то, чем уже владеет. Например, под угрозой смерти вдруг начинает сознавать, насколько ему хочется жить. Но стереотип привычки, с другой стороны, может оказаться настолько сильным, что человек и перед самоубийством не остановится, «укоренившись» в узких рамках жалости к себе.

Суть моей теории была теперь такой: понятия «нормальной» смерти не существует, существует лишь самоубийство. Человек умирает не от «старости». Он окончательно коснеет в старых стереотипах привычки, пока не разрушается способность к «инаковости», и затем позволяет себе безвозвратно снизойти в смерть.

Если это истинно, то вывод очевиден. Если бы человек смог научиться «вырубать» привычку за секунду, заставлять свой мозг реагировать так, будто к голове приставлен пистолет, то он никогда не утратил бы связи с бытующим глубоко в подсознании источником жизни и жил бы вечно. Тело не умирает, клетки постоянно воспроизводятся. Даже сам мозг вторит этой воле к жизни. Когда-то

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 191
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?