Забытое сражение Огненной Дуги - Валерий Замулин

В то же время подразделения штурмовых орудий противника, действовавшие на фронте 24-го гв. ск, в течение двух суток понесли ощутимый урон, особенно 905-й дивизион. Из 31 орудия 7 июля в нем осталось меньше половины — 14 шт.[311] Заметно меньше потеряла 393-я батарея, которая была придана 106-й пд, в ней вышла из строя лишь одна машина. Причем, если судить по тому, с какой скоростью восстанавливали установки ремонтные службы (9 июля дивизион донес о наличии в строю только 21 StuG), причины выхода их из строя не только наши мины, а в первую очередь огонь танков 27-й гв. тбр, действовавшей в основном в полосе наступления 320-й пд.

Второй день вражеского наступления для командования Воронежского фронта был не менее напряженным, чем предыдущий. Результат боевых действий 5 июля 1943 г. оказался, в общем-то, успешным, хотя противник пробил главную полосу 6- й гв. А, но лишь в одном месте — на левом фланге, а на правом крыле его мощная группировка основательно увязла в ее обороне. 6 июля ситуация на обояньском направлении оказалась значительно хуже и развивалась стремительно. Танковые корпуса Манштейна проломили передний край второго армейского рубежа. 48-й тк продолжил таранить нашу оборону на северном направлении, а 2-й тк СС, выйдя на прохоровское направление, устремился к тыловой полосе. Брешь прорыва начала быстро расползаться. К полуночи достоверно никто из руководства действовавших здесь двух советских армий не знал, что в действительности происходило на прохоровском направлении. По данным штаба фронта, группа танков противника уже действовала у села Кочетовка (несколько машин якобы были замечены на дальних подступах), где располагался штаб 6-й гв. А. В действительности в горловину прорыва уже вошли две из трех моторизованных дивизий корпуса СС, а выдвинутый сюда на усиление 5-й гв. Стк попал в окружение. Не имея точных данных и опасаясь худшего, Н.Ф. Ватутин направил генерал-лейтенанту М.Е. Катукову приказ о возложении ответственности на его армии за уничтожение танковой группировки и удержание этого района. Но самое тревожное было то, что к исходу 6 июля Николай Федорович уже не располагал полноценными резервами, т. е. войсками, не введенными в бой или не прикрывавшими опасные направления. Поэтому Военный Совет обратился к И.В. Сталину с просьбой, которую поддержал и Генеральный штаб, о незамедлительном усилении фронта нескольким и танковыми и авиакорпусами.

В этот тяжелый момент для стабилизации обстановки было крайне важно надежно удерживать левое крыло фронта и не допустить глубокого вклинивания вспомогательной группировки противника, а тем более ее смыкания с основной. Эту задачу 7-я гв. А 6 июля выполнила полностью практически собственными силами, если не считать переброски 31-й оиптабр, хотя в этот день 3-й тк на главном направлении ввел в бой, по сути, свой резерв — не использовавшуюся ранее при наступлении бронегруппу 6-й тд.

Анализируя решения, принимавшиеся генерал-лейтенантом М.С. Шумиловым, нельзя не восхищаться тем, как он глубоко и всесторонне осмысливал каждый свой шаг. Командарм прекрасно владел оперативной обстановкой как в полосе своей армии, так и всего фронта, что позволило ему, используя богатый боевой опыт и знания, приобретенные под Сталинградом, точно и глубоко прогнозировать действия неприятеля, оперативно сосредотачивая на опасных направлениях свои общевойсковые, подвижные и противотанковые резервы. Выстроенная им в ночь на 6 июля система обороны перед клином АГ «Кемпф» показала свою устойчивость и надежность. Ударная группировка 25-го гв. ск, хотя и не смогла провести контрудар в силу того, что ее войска оказались связаны боем, тем не менее в этот день ее силы в конечном счете и решили исход боевых действий. Если сопоставить силы, задействованные дивизиями Брайта во второй половине дня 6 июля в ходе прорыва на участке Генераловка — свх. «Батрацкая Дача» (протяженностью от 4 до 8,5 км), то создается впечатление, что «гора родила мышонка». Затраченные усилия огромной бронированной машины Функа оказались несоизмеримы с достигнутыми ею результатами.

После того как до полудня 3-й тк, овладев двумя сильными ПТОПами Разумное и Крутой Лог и переправив на восточный берег бронегруппу фон Оппельна, перешел в наступление на выс. 216.1, против двух его танковых полков оборонялось по полторы стрелковых дивизии (73-я гв. и потрепанная 78-я гв. сд), усиленных одной полноценной истребительно-противотанковой бригадой (два полка 30-й иптабр и один иптап 31-й оиптабр), одним свежим танковым полком, неполной ротой второго танкового полка (148-й и 167-й отп), а также одним полком гаубиц. Достаточно скромные силы, если учесть, что правый фланг и центр соединений Козака и Скворцова атаковала группировка численностью более двухсот танков при поддержке артиллерии двух дивизий и 3-го тк, а на левом фланге 73-й гв. сд весь день «висели» боевые группы 106-й пд, усиленные самоходками. В начале боя на километр фронта прорыва приходилось не менее 50 вражеских танков. Если не учитывать 211-й гв. сп, который отражал удар войск генерала Форета, и прибавить два полноценных батальона 223-го гв. сп 78-й гв. сд, то в среднем на один танковый полк немцев, усиленный 1–2 батальонами гренадеров и артиллерией, приходилось четыре стрелковых батальона, два иптап, 1,5 ад дивизионного артполка, 1,5 ад пушечного полка, до 25 танков и две батареи оиптад. При таком соотношении прорыв был неизбежен, и он произошел. Враг пробил две позиции 73-й гв. сд, смял 78-ю гв. сд, но, несмотря на все усилия, дальше двинуться не смог. И не только потому, что выполнил задачу дня, как утверждается в некоторых источниках из зарубежных архивов. Трудно себе представить ситуацию, если бы гвардейцы генерал-майора Г.Б. Сафиулина дрогнули и бронегруппа фон Оппельна осталась бы на достигнутом рубеже в районе выс. 209.7.

Кстати, когда читаешь боевые документы соединений вермахта или воспоминания участников Курской битвы с немецкой стороны, то невольно удивляешься высокой степени самооценки, даже самоуверенности их авторов, которая буквально выплескивается на бумагу. В любой обстановке, описывая события, в ходе которых все подготовленные ранее планы явно рушились, немецкие офицеры и генералы придерживаются железного правила — мы точно следовали приказу. И неважно, что вся задуманная операция идет вкривь и вкось. Вот и с 3-м тк точно такая же «петрушка». Корпус Брайта 6 июля так и не достиг главной цели — не вышел на правое крыло 4-й ТА, захваченный им район выс. 216.1 должен был быть в его руках еще 5 июля, а 7-я тд с большим трудом овладела им, да и то не одна, а вместе с 6-й тд, и лишь сутки спустя. Таким образом, с огромными усилиями войска Хюнесдорфа и Функа после двух суток боев пробили лишь главную полосу и углубились (незначительно) на узком участке во вторую, в то же время соединение Шмидта полностью увязло в обороне 81-й гв. сд. С каждым днем наступления цель, поставленная перед 3-м тк, скорее отдалялась, чем приближалась, т. к. силы таяли на глазах. Очевиден явный провал, но в документах его штаба, да и армейской группы это совершенно не просматривается. Читаешь сводки, донесения — обычная рутина войны: «атаковали в том-то направлении, вышли на этот рубеж, согласно приказу заняли впереди лежащую высоту», а если, к примеру, прочесть отчет 19-й тд — так это вообще не описание того, как дивизия проваливала одну задачу за другой, а скорее реляция для награждения за одержанную грандиозную победу. Сколько в нем героического пафоса и бахвальства! Возможно, так и должны держаться в трудные моменты настоящие командиры, поддерживая боевой дух войск. Хотя, когда читаешь опросы немецких пленных (даже офицеров), чувствуешь: прыть, которую враг демонстрировал даже перед началом «Цитадели», не говоря о том, что говорили пленные в разведотелах наших соединений год назад, явно поубавилась.