Господин Гексоген - Александр Проханов

Катер плыл по желтой воде Лимпопо, в которой кружили маслянистые шоколадные воронки, тянулась бахрома ржавой оторванной водоросли, а на горизонте плавно волновались холмы, затуманенные дымкой близкого океана. Чернокожий рыбак, перебирая леску, стоя в ладье, смотрел на катер.

– Другим человеком, кто оживил деятельность «Русского ордена» в момент, когда тайный кружок Андропова захватывал основные позиции и началась конвергенция, называют Романова, курировавшего военно-промышленный комплекс. Невидимая миру схватка КГБ и ГРУ окончилась отстранением Романова и приходом Горбачева, что означало конец государства. Но не конец «Русского ордена», который лишь глубже ушел в подполье, пропуская над своей головой разрушительные цунами перестройки…

Гостиничный номер в «Полане», бархатный рокот прибоя, брызги дождя на ночном стекле. Чернокожая царица лежит в широкой постели, закинув локти за голову. И он берет из вазы тяжелые глянцевитые яблоки, украшает ей груди. Укладывает на темные бедра кисть винограда. Сочную, отекающую соком клубнику кладет на ее лобок. На выпуклый черный живот водружает алый ломоть арбуза. И вся она, как богиня плодородия, в райских цветах и плодах, и он, ее жрец и возлюбленный, чувствует благоухание ее теплой кожи, яблочную сладость сосков, медовый запах подмышек, и зеленый огонь фонаря дрожит на хрустальной вазе.

– В эти последние десять лет, когда в хаосе гибла страна, бандиты угнездились во власти, а страной управляли спецслужбы врага, «Русский орден» накапливал силы. Собирал в свой круг интеллектуалов-военных, русских писателей и философов, ученых, не отдавших врагу уникальные знания, патриотических политиков и священников. Задачей «Ордена» было не допустить раскол между коммунистами и монархистами, «красными» и «белыми», к чему стремились захватившие власть либералы. И если не сцепились в разрушительной схватке «левые» и «правые» русские, то в этом заслуга «Ордена ГРУ», сохранившего потенциал развития…

Он сидел на земле в деревянной ловушке, ожидая наутро казни, и все его больные суставы, незажившие раны и ссадины, все страдающие изнуренные клетки и кровяные тельца молили о спасении. Внезапно ночь наполнилась падучими звездами, зеленоватыми бенгальскими искрами, летучими метеорами. Ночное небо исчертили бессчетные золотистые нити. Звезды падали в траву и деревья, бесшумно догорали в листве голубыми холодными вспышками. И он, сидя на холодной земле, созерцал африканское чудо, ниспосланное ему во спасение.

– Нынешняя власть Истукана завершается. На смену ему идет другой человек. Две тайные структуры – «Орден ГРУ» и «Орден КГБ» – борются за Избранника. Борются две идеи русского будущего. «Орден КГБ» встраивает Россию в мировое развитие как ресурс мировой энергетики, пресной воды, ископаемых, трансконтинентальных путей сообщения, что не предполагает суверенной страны, суверенной цивилизации и культуры. Излишки населения будут ликвидированы мягкими средствами.

Центром мирового развития становится Америка, и все, что противоречит глобальному единству и управлению, будет сметено и подавлено. «Орден ГРУ» мыслит категориями суверенной великой России, уповая на русскую альтернативу гибнущему миру, на великую идею России, спасающую мир от погибели. Две этих модели вступают в решительную схватку, в последний глобальный и космологический бой…

Африканский танец в горячей саванне. Полуголые юноши с копьями, девушки в набедренных повязках из длинных трав и цветов. Огненный грохот тамтамов, топотанье босых ступней. Блестящая черная кожа, раскрытые красные рты. И внезапно упавший ливень, смешавший землю и небо, превративший деревья в огромные зеленые лохани воды.

– В ближайшие недели произойдет смена власти. Выиграет тот, кто овладеет Избранником. Шансы у обеих структур равны. Предстоят сложнейшие комбинации разведок, от которых зависит будущее.

Кадачкин умолк, давая возможность Белосельцеву осмыслить сказанное, соотнести сообщение с тем, кто его передал. Его передал Кадачкин, член тайного «Русского ордена». Это тождество продолжалось секунду, и затем Кадачкин удалился на длину светового луча.

– Во все это слабо верится. Действительно, напоминает наивную фантазию романиста. Я очень далек от этого. Рассказал, что слышал во время досужих посиделок в банях, за кружкой холодного пива…

Белосельцев оставался спокоен. Ему только что передали послание. Но он не открыл конверта, кинул послание в урну. Его старый товарищ, друг по африканскому походу, вербовал его. Выведывал о заговоре «Суахили». Был представителем параллельного заговора. Москва была заминирована, и было неясно, в чьих руках находится кнопка взрывателя. Он, окруженный опасностями, среди переворотов и заговоров, один мог спасти Москву.

– Прекрасный обед, – сказал Белосельцев. – Такие встречи дорогого стоят. Мы не должны терять один другого из виду. Старые друзья не должны разлучаться надолго.

Они поднялись, оставили деньги, издалека поблагодарив официанта. Водопад, проливаясь вдоль кирпичной стены, брызнул прохладной свежестью. Обнялись, расстались с Кадачкиным. Удалялись в разные концы переулка, не оглядываясь.

Белосельцев машинально повторял: «Печатники… Свинчатники… Возьми печатный пряник… Комета взрыва прянет…» Катил на своей поношенной «Волге» через всю Москву, к гаражу, где еще недавно встречался с пророком Николасм Николасвичем, а теперь, угадывая необъяснимую связь между взрывом на Красной площади и предстоящей катастрофой, надеялся урвать крохи знания о грядущих московских взрывах. Он подкатил к гаражу.

Гараж был открыт с обеих сторон, пуст и просторен, просвечивал насквозь далекими белыми многоэтажками. В яме, где еще недавно стоял занавешенный полотнищами лакированный автомобиль-истребитель, теперь одиноко и вяло возился Серега, все в той же темно-зеленой косынке, с маслеными, державшими ненужную железку руками. Щурясь против солнца, он тревожно всматривался в Белосельцева, и по мере того как узнавал, его рот раскрывался в гагаринской белоснежной улыбке, и он ловко, по-обезьяньи, выскочил из промасленной ямы.

– Виктор Андреевич, вы же знаете, что случилось… Николай Николасвич… Я сначала не верил, думал, он машину для автогонок готовит… Подгоняет под нашу «Формулу-1»… Через Красную площадь… Я ему помогал киль прилаживать, крылья клепал, красную звезду рисовал… А он вон что надумал – Серега вытирал руки ветошью, боясь протянуть Белосельцеву замызганную пятерню. – Это он без меня с чеченцем Ахметкой сговорился и у того взрывчатку купил… У Ахметки взрывчатка хранится, Николай Николасвич машину набил взрывчаткой и пошел на таран, как Гастелло… Как теперь быть, не знаю…

Он выглядел несчастным, растерянным, потерявшим опекуна и учителя. А Белосельцев про себя отметил чеченца Ахметку и хранившуюся у того взрывчатку.

– Сюда приходили из органов, весь гараж с миноискателем перерыли… Должно, взрывчатку искали… Я про Ахметку им не сказал… Не люблю я этих ментов, они на рынке у азеров деньги берут и Ахметке ребятишками торговать не мешают… Вероника, дочка Николая Николасвича, сюда приходила… Как упадет на землю, как заплачет: «Это я, говорит, папочка, тебя погубила!.. Я тебе сердце рвала!.. А теперь ты из-за меня пропадаешь!» Сказала, что он в тюремной больнице лежит, умирает, а ее к нему не пускают… Может, вы, Виктор Андреевич, посодействуете… У вас знакомства, связи… Как бы нам к Николаю Николасвичу в больницу попасть… Я бы ему мою кровь отдал…