Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков

по моему глубокому убеждению, Терентий Семенович Мальцев – один из лучших примеров для подражания во всех отношениях. Он олицетворяет основные черты русского крестьянства: трудолюбие, пытливый ум, доброту и поразительно высокий уровень нравственности. Вспоминаю, с какой сердечной болью он говорил о состоянии нынешней земли (не в смысле планеты, а в смысле колхозной пашни). Сорняки, в изобилии появившиеся на его родных полях, словно бы прорастают сквозь саму его душу, химия, кое-где насквозь пропитавшая почву, ранит сердце.

А как просто и мудро сказал он по поводу повсеместно начавшейся борьбы с алкогольной наркоманией: «Пока пьют сами руководители, с места нам в этом деле не сдвинуться…».

Одно из недавних своих публичных выступлений академик начал с перечисления отцовских наказов, которые услышал он в раннем детстве. То есть еще в прошлом столетии. 1. Не пей. 2. Не кури. 3. Не играй в карты. 4. Не бери в руки охотничьего ружья. Впрочем, эти заповеди существовали по всей России, от Амура до Ладоги. Поэтому три первых правила крестьянского поведения слышал от вологодских стариков и я, рожденный уже при колхозах. А вот четвертое оказалось для меня внове. Вот и спросил Терентия Семеновича, почему его отец считал охоту делом безнравственным? Спросил и тут же устыдился, поскольку это можно было бы и не спрашивать. Все ясно и так. Но Мальцев терпеливо, с бесконечной своей благожелательностью произнес: «Да ведь живое жалеть надо, всему живому хочется жить…»».

Впоследствии кинооператор Анатолий Заболоцкий расскажет мне в деталях, как и о чем беседовал Василий Белов с Терентием Мальцевым. Встреча эта проходила в столичной гостинице «Москва», и Заболоцкий был ее свидетелем. Речь шла не только о земле и ее крестьянских сынах и тружениках, но и о том, о чем написал Александр Арцибашев, – об отцовских заповедях.

Упоминание Беловым в письме реставратора Александра Рыбникова неслучайно. Оно связано с тем, что в предыдущем письме я сообщил ему о нашей с ним поездке к истоку реки Волги и на озеро Селигер. В частности, 23 августа 2005 года я писал: «Завтра еду на два дня с Сашей Рыбниковым к истокам реки Волги. Там меня ждет священник отец Валентин Цвелев. Удивительнейший человек. Он с иконой ходил по сербской земле, когда американцы ее бомбили. Он соорудил плот с церковью и плавал по Волге и другим рекам, и прославлял нашу русскую православную веру. Но за все эти добрые дела, как он мне признался, ему крепко попадало в столичной епархии. Мы дружим давно… Я обещал приехать и посмотреть его храм, а самое главное – заступиться за леса, которые беспощадно вырубаются прямо у родников и у истока Волги. Загляну на озеро Селигер и в древний монастырь, который очень хочет увидеть реставратор Рыбников».

Из той памятной поездки я привез семье Беловых и семье Стекольщиковых, где в каждой есть Ольга, освященные иконы с изображением святой Ольги.

Письмо девяносто первое

Анатолий Николаевич!

Не сможешь ли прислать телефон и адрес домашний Крутова?

Очень обяжешь.

Белов.

Дата отправки письма – 17 сентября 2005 г.

Короткое послание Белов начертал на длинной открытке с изображением родных мест русского поэта Сергея Есенина, а также с фотографией самого Есенина, выступающего на открытии памятника поэту Алексею Кольцову в Москве в ноябре 1918 года.

В сентябрьском номере журнала «Русский дом», редактором которого бессменно выступает Александр Крутов, появилось две статьи. Одна называлась «Спасем русскую культуру», другая – «Остановим Швыдкого». И та, и другая имели один призыв к власти и народу: «Господин Швыдкой должен быть отправлен в отставку!». Деятели культуры осуждали со страниц журнала руководителя агентства по культуре и кинемотографии Швыдкого не только за русофобскую политику, за разложение нравственности и морали российского общества, но и за то, что тот подал в суд на своего прямого начальника министра культуры Соколова. В обществе воцарилось ожидание: а не оправдается ли Швыдкой перед Соколовым за финансовые махинации?

Тут писатели, такие, как Владимир Крупин и Станислав Куняев, не стали ждать решения суда, а выступили публично с требованием отставки одиозного чиновника от культуры. Не слышно было лишь голоса главного чиновника от писателей господина Ганичева. Высказался в журнале и его главный редактор Крутов: «Деятельность Швыдкого – духовный термоядерный заряд, разрушающий культурную составляющую нашего народа».

Белов, прочтя журнал, решил поблагодарить Крутова за своевременную публикацию, а заодно предложить ему учесть и его голос за отставку Швыдкого.

Крутов был в то время, как и я, депутатом Госдумы и членом фракции «Родина». Я подошел к нему во время заседания, на котором обсуждалось заявление нашего коллеги-депутата Сергея Глазьева «О роли Куликовской битвы в истории России», показал письмо Белова. Тот быстро откликнулся на просьбу писателя и написал на обратной стороне обсуждаемого документа свой домашний адрес: Москва, улица Александра Невского… Домашний телефон… Крутов Александр Николаевич. Я тотчас выслал этот автограф Белову.

Письмо девяносто второе

Анатолий Николаевич!

Посылаю тебе три странички о моей первой (и единственной) любви для твоего альманаха (сборника о лесе, не очень по теме, но, прости, больше у меня пока нет ничего).

Привет Гале, сыну, Хомутову и Стекольщикову. Белов.

Дата отправки письма из Вологды – 19 сентября 2005 года.

Рассказ «Пятая любовь», присланный Беловым для моего экологического сборника, как он и писал, оказался «не очень по теме», потому не был в нем опубликован. Не знаю, предлагал ли автор затем его журналам, газетам, включал ли в сборники рассказов. По всей видимости, нет. Я недавно просмотрел свой архив с публикациями Белова, изучил десятки его книг с рассказами, внимательно пролистал семитомное собрание сочинений и нигде не обнаружил этот рассказ.

В книге «Невозвратные годы», вышедшей как раз в 2005 году, есть лишь маленькое упоминание о героине рассказа «Пятая любовь». Но она не названа даже по имени. Василий Иванович писал о ее отце: «Уполномоченный из деревни Семеновской Иван Иванович Варюшонков (отец моей будущей пассии) объяснял, что все живые лошади висят на вожжах (их действительно подвешивали в конюшне на вожжи, чтоб не упали…).

Неужели это неопубликованное произведение Белова?! Будучи в гостях у вдовы Ольги Сергеевны, я спросил у нее о судьбе рассказа «Пятая любовь». Увы, она ничего о нем не знала. Выходит, я совершил грех, не вернув рассказ автору, ведь он мог про него забыть, и теперь нужно предать его гласности. Пусть литературоведы и краеведы выясняют в дальнейшем, кто и где опубликовал «Пятую любовь» первым.

Рассказ поэтичный,