Эхо шторма. Обитель отверженных магов - Яна Кели

Значит, у Линды кого-то забрали, поэтому так ненавидела полицию. Старый рефлекс тут же подсказал: если наказали — за дело. Но Ая почему-то не обнаруживала внутри той решительности, что раньше. Наоборот.

Она посмотрела в каменную плитку под ногами: сама ведь считала, что эсперов нужно держать в узде, рвалась регистрировать каждого встречного, даже если это, как оказалось, парнишка, который случайно напитался чужой энергией. А Ая так хотела справедливости. Конечно, он виноват, раз путался с мафией, но не в том, что эспер. Да и виноваты ли эсперы?..

Этот мальчик в палате, осунувшийся, бледный. Рука, такая тонкая, болтающаяся из стороны в сторону, когда неловко тащили. Медленно умирающий в обычной жизни, а потом мучимый людьми ради чей-то прихоти — что этот ребенок видел? Хотелось защитить его от всех, а не наоборот. И не только его.

— Что случилось с остальными? На заводе.

Ая робко подняла глаза на Левина, почему-то чувствовала себя не в праве спрашивать об этом. Мужчина засунул свободную руку в карман, глянул вверх, потом — на бутылку, которую Ая сжимала, так и не открыв.

— Источник не всесилен, — вздохнув, сказал он. — Энергия течет медленно, и, если забрать слишком много, ничего не останется. Тело угаснет. Это были те, кого никто не стал бы искать.

Под пальцами Аи шелестела этикетка, она посмотрела на нее, потом на свои тонкие запястья с голубыми венами. Ярко-красная ткань кофты странно контрастировала с бледностью кожи.

— Но если магия — это потоки энергии, а энергия это…

— Да, Ая. Используя магию, ты платишь жизнью.

Левин мотнул головой, но не ей, он снова смотрел куда-то вверх.

На краю крыши противоположного здания виднелось какое-то изваяние. Горгулья, охраняющая покой, совсем не вписывалась в современный пейзаж. Но фигура шевельнулась, она не была задумана архитектором и не должна была там появляться.

Пантера наблюдала за происходящим на фоне размыленного неба. Темная форма, пышущая силой, цеплялась когтями за крышу. Это была энергия. Энергия, обретшая себя в реальном мире. Чистая жизнь.

Уже некоторое время Ая смотрела на широкую грудь Вадима. Тонкая светлая водолазка контрастировала с расстегнутым плащом и загорелой кожей. Сквозь ткань легко угадывался бурный рельеф мышц, морион дышал, приводя их в движение. Интересно, думала Ая, он всегда был таким? Это влияние способностей или просто результат тренировок? Но она не видела его в зале ни разу, откуда в этом теле столько сил?

— Тебе бы отдохнуть, — послышался басовитый голос его обладателя.

Ая моргнула и перевела взгляд на лицо Вадима. Стало неловко: давно заметил, как она пялилась? Но мужчина не был смущен или что-то еще, в словах слышалось лишь немного беспокойства.

— В зале ожидания есть диваны, что ты тут дежуришь?

Они стояли у палаты. Ая подпирала стену у входа, периодически то вставая, то садясь уже несколько часов. Иногда ходила по коридору туда-сюда. Левин уехал с Гадюкой в Обитель и оставил теперь перстня караулить мальчика.

— Я уже спала, лучше постою.

— Ничего с ним не случится. Сгоняй, у девчонок есть еда.

— Не хочу.

— Вот уперлась, — мужчина скрестил руки и, несмотря на тон, добродушно улыбнулся.

Тем не менее при всем настрое и этом теле, Ая видела: он скрывал усталость и, может быть, что-то еще. Еще вчера Вадим выглядел так, словно терпит боль, нет, он ее и, правда, терпел, если верить Левину. А теперь стоял, охранял и недавно превращался. Ая не знала, как это все работает, но метаморфу, судя по схожей неловкой позе, было не так уж легко.

— Вы уже восстановились после… всего?

Вадим сощурил глаза:

— Теперь еще «выкать» будешь? Эх, а я-то тебя ангелом называл… — после этой притворной обиды он хмыкнул. — Большой мальчик, не переживай. Умею зализать раны.

Врун, подумала Ая. Он тут, потому что Левин приказал. Тот знал, что соратнику плохо, и просто использовал его. Или Вадим сам давал это делать? Ая лишь гадала, какие между мужчинами обязательства, плащи одинаковы, но этот здоровый морион слушал «босса», не наоборот.

— А в теле кошки болит? — спросила Ая внезапно, даже для себя.

— Что?

— Что-нибудь.

Мужчина засмеялся.

— Что-нибудь болит. В нем… — он посмотрел в потолок, лицо наполнилось каким-то вдохновением. — Неплохо, все чувствуется иначе. Но выходить… ты когда-нибудь просыпалась с дикого похмелья?.. Хотя кого я спрашиваю.

Почему-то это показалось обидным. Ая нахмурилась и сама крепче скрестила руки.

Но это была правда, она понятия не имела, о чем Вадим. Знала только, что люди после алкоголя превращались в «демонов» — иронично, что метаморф упомянул именно это. Но почему-то те опьяненные звери казались гораздо-гораздо ужаснее. И опаснее. Особенно если ты маленькая девочка, которой некуда бежать. Знала Ая и то, что иные жертвы выпивки теряли бдительность и слабели. А Ая — не могла себе этого позволить и никогда не хотела пробовать. Но, возможно, после магии чувствовала нечто подобное, хотя бы отдаленно. Это тоже была слабость, но вот бросаться на кого-то ей не хотелось.

— Чего загрустила?

— И она всегда сильная? — Ая проигнорировала вопрос.

— Кто?

— Кошка. Даже после… «бурной ночи»?

— Всегда.

Ая вздохнула: тогда точно не понимала. И даже завидовала. И этому крепкому телу перед ней, и той мощи, пробивающей себе путь откуда-то из глубин незримого мира. Если бы у Аи это было, если бы одним своим видом она могла пугать…

Каково было бы сделать это в форме зверя? Приятно?

— Эй, почему ты говоришь, что это «она»?

У Аи похолодели руки, но она не слышала и не понимала, что там снова воображает Вадим. Хорошо, что был день и лампы не застывали на грани погасания, но вид больницы все равно стал давить. Гладкие стены, серые квадратики на полу, резкий запах лекарств, притворная атмосфера спокойствия — все это уже опостылело.

— Ноги устали стоять, — бросила Ая и пошла.

Показалось, что тошнит, завернула в туалетную комнату. В ней все было белым, плитка ослепляюще блестела. Ая пересекла помещение, оглушая сама себя эхом отдающихся шагов, и резким движением распахнула створку окна. Закрыла глаза, нужно было подышать. Наверное, Ая действительно устала. От всего этого. Когда уже вернется домой?

Никогда.

«Хватит себя жалеть. Прекрати!» — она сжала кулаки, захотела двинуть в стекло. Но смысла не было, окно открыто. Зачем что-то разрушать?

Затем, что, если бы по этой ровной прозрачной поверхности пошли трещины, Ае стало бы проще. Она бы увидела порезанный на кусочки город и небо. Увидела бы, что в этом мире есть что-то еще несовершенное.