Дмитрий Донской - Наталья Павлищева

Евдокия вдруг поняла, насколько прав старец, о чем только думала, когда просила оставить мальчиков?! Ведь верно, извелась бы, с полпути вернулась, чтоб забрать!

Для княгини с детьми и слуг смогли приобрести хороший возок, добрых лошадей и коней для охраны, добавили в свою подводу все, что удалось наскрести по сусекам из съестных запасов. Через три дня чуть отдохнувшая Евдокия уже прощалась с отцом Сергием.

— Свидимся ли, отче?

— Бог даст, свидимся, — успокоил тот.

Игумен долго глядел вслед уехавшей княгине, качая головой. Отважная женщина, не испугалась ни насильников, ни долгой дороги, ничего. Другая сидела бы себе и лила слезы, а эта с шестью детьми пустилась в путь не к отцу, а к опальному мужу. Не предала супруга в трудную минуту, не променяла на спокойствие и сытость. Бог ей в помощь.

В тот день литургию за здравие рабы божьей Евдокии и ее детей: Софьи, Василия, Марии, Юрия, Ивана и Андрея, а также раба божьего Дмитрия служили с особым чувством, словно пытаясь горячей мольбой к Господу оградить княгиню и ее семью от любых напастей.

Недолго мятежные тешились княжьим добром да питием, что в амбарах разграбили. Очень скоро пришли вести, что на подходе ордынская рать. Серпухов удержал ее, но ненадолго. Москва затворила ворота не только для выхода из нее еще недограбленных, но и от подступающих сил Орды. Осады не боялись, потому как взять крепкие каменные стены, поставленные князем Дмитрием Ивановичем, конная рать Тохтамыша вряд ли могла. Хоть в этом помянули добрым словом московского князя.

В понедельник 23 августа Тохтамыш со своим войском, разгромив наконец Серпухов, подошел к Москве. И сразу же убедился, что взять ее будет очень трудно. Первые ордынские всадники подъехали ближе к высоким стенам Кремля и что-то закричали. Сначала русские не обратили внимания на крики, ясно же — требуют открыть ворота и грозят взять в полон или убить.

Но немного погодя кто-то, прислушавшись, расхохотался:

— Ты глянь, интересуются, в Москве ли князь Дмитрий Иванович?

— А чего им? За князем пришли, что ли? Так пусть идут в Кострому, там его взять голыми руками можно, это не Москва!

Так и прокричали со стены, мол, князь Димитрий Иванович давно удрал в Кострому, там и ищите! Татары подъезжали с этим вопросам трижды, наконец москвичам надоело, они снова заорали, чтоб отстали с князем, и принялись попросту дразнить ордынцев. В следующий час все только это и делали, напившиеся, едва державшиеся на ногах мужики лезли на стены, стаскивали с себя порты и казали осаждавшим свои голые зады, хлопая по белесым телесам руками. Орали, что и ордынцы отправятся туда, куда удрал князь Димитрий Иванович, то есть в зад!

К стенам Кремля быстро собиралось ордынское войско. Его вид от души повеселил москвичей: и с этими-то Тохтамыш решил Москву брать?! Ни тебе пороков, ни серьезных лестниц, ни больших машин, чтобы по воротам бить… Одни только всадники, да и тех много меньше, чем москвичей! Веселье в городе нарастало, этой рати можно и не опасаться, постоят, постоят, пограбят и без того разграбленный набежавшим в Москву со всех концов сбродом посад и уйдут. Таким крепостные стены Кремля не под силу.

Довольные собой москвичи тут же отметили свою силу, напившись до полной невозможности двигаться. Воеводам с трудом удалось набрать еле живых от количества выпитого защитников, чтобы хоть как-то поставить на стены. Разудалые вояки не столько разили штурмующих ордынцев, сколько просто отгоняли тех от стен, продолжая кричать обидные слова и показывая оскорбительные жесты.

Один из ордынцев не вынес, задержавшись у стены, закричал, что лично отрежет обидчику все, что тот показывал, а потом перережет горло! Здоровенный мужик в ответ орал, что сам сделает с татарином то же, только сначала использует его, как конь кобылу!

В следующий миг обидчик повалился с пробитой грудью, а на татарина посыпался град стрел. Первый наскок на кремлевские стены ничего Тохтамышу не дал, только стрел пустили много и людей погубили. Тогда конница пошла вокруг города, исследуя каждый уголок. Ищите, ищите, — смеялись сидевшие за стенами, Кремль хорошо поставлен, в него ужом не проберешься!

Но любому опьянению приходит конец, больше разорять винные запасы в Москве не позволяли, иначе и на стены подняться будет некому. Кроме того, при виде неприятеля подле города хмель проходит много быстрее. И вот уже на стены тащили воду в огромные котлы, подвешенные на веревках так, чтобы было легко перевернуть, разводили костры под котлами с водой или смолой, и первые штурмующие стены ордынцы дико орали от льющегося на них кипятка. Камни, большие бревна, все, что попадало под руку, летело вниз на штурмующих. А потом еще заговорили пушки. Это чудо не так давно привезли в Москву. Рявкнет одна — и летит каменное ядро в головы нападающих. Хорошо!..

Раз за разом накатывали волны ордынцев на белокаменные стены Кремля и откатывались обратно. Единственное, чего удалось добиться Тохтамышу с его войском, — согнать со стен их защитников, вернее, заставить спрятаться и наблюдать, не высовываясь. Бывалые люди удивлялись — почему ордынцы не строят осадных башен, почему не бьют большие пороки, почему на штурм бросаются только сами воины? Кто же так берет крепости? Так Тохтамышу здесь до зимы сидеть.

Но и Остей, и оставшиеся бояре хорошо понимали, что не выдержат не только сидения до зимы, но и пары недель. Почему? Да потому что самих москвичей в городе кот наплакал, они поспешили удрать. А те, кто сейчас на стенах, как только хмель окончательно пройдет, еще неизвестно, как себя поведут.

В Москве не поймешь что творится, снаружи ордынское войско стоит, внутри городских стен намешано всякой твари по паре, тьма пьяных, горланят с утра до утра, лазят на стены развлекаться, то зады ордынцам кажут, то речи похабные кричат… Ордынцы, правда, быстро заставили попрятаться, чтобы не быть битыми стрелами, но и сами на стены взобраться так и не сумели.

На четвертый день штурм вдруг прекратился. Осторожно выглянув наружу сквозь щель, кто-то из защитников закричал:

— Послы идут! Вона… идут к воротам!.. Чего-то надо…

К воротам действительно приближались двое, по одежде совсем не ордынцы, хотя кто их ведает, могли и татары русское надеть. Махали руками издали, чтоб не подстрелили как хряков в загоне:

— Мы к князю! Мы к князю!

Федот Тяпа, совсем недавно вдруг ставший сотником, закрутил головой, пытаясь найти хоть кого-то повыше должностью, но не увидел. Теперь ему решать — пускать тех посланцев или нет. Поглядел в щель внимательно, никого, кроме этих двух, не увидел, да и по обличью вроде действительно русские, решил пустить. По его знаку к воротам вмиг собралось десятка два крепко вооруженных воинов — вдруг за посланниками рванут еще ордынцы? С башни велел зорко смотреть.

Но сверху крикнули, что ордынцы даже отошли чуть дальше и никто к воротам не идет. Федот готов был уже крикнуть, чтоб открыли вход, но вдруг сообразил и спешно отправил подвернувшегося под руку отрока покричать, чтоб удвоили внимание у других башен, мало ли, может нарочно тут такое затеяли, чтобы отвлечь?