Маг поневоле - Иван Алексин

— О чём это вы? — насторожился я ещё больше.

— Да о походе том, что вы с отцом–наставителем в проклятый город затеваете, — хитро прищурился мужик. — В том домишке, где ты казну собрал, если со знанием дела пошерудить, ещё очень много добра собрать можно будет.

— Добра там, конечно, немало будет, — согласился я с мужиком, лихорадочно между тем размышляя. — «Да сколько же вас! И эти в город собрались! Похоже, там скоро просто не протолкнуться будет! Одно радует, что и этим я живым нужен. А, значит, и отсюда ноги целым унести шансы есть».

— Вот ты нам дорогу и покажешь, — заглянув мне в глаза, утвердительно заявил Курьян.

— Показать то я могу, — хмыкнул я в ответ. — Да только я там не один буду. Люди отца Никонта вряд ли вам там спокойно что–то взять позволят.

— Не позволят, да и Лишний с ними, — спокойно пожал плечами мужик. — Там, значитса, и останутся. Тебе–то их жалеть, резону точно нет, — криво усмехнулся он. — Сам же понимать должен, что как к цели их приведёшь, так и не нужен им более будешь.

— Ну, допустим, — согласился я с бандитом. — Только вот в чём беда то. Вам я тоже после этого не нужен буду. Где же моя выгода?

— А вот тут ты паря ошибаешься, — расплылся в улыбке Кусач, смачно хрустя огурцом. — Это храму ты не нужен. У них, таких как ты, как грязи. А вот нам свой колдун в будущем не помешал бы. Много полезного с него потом поиметь можно. Подучили бы тебя немного и к делу пристроили.

— Чему же вы меня подучить в магии можете? — аж опешил я.

— Не мы, а он, — мотнул в сторону старика Курьян. — Дедушка Албыч колдун сильный. Давно его скрываем.

Старик на миг оторвавшись от стола, взглянул на меня, буквально просверлив бездонными, как пропасть зрачками и поднёс к моему лицу ладонь. На ней затрепетали лепестки ярко–красного огня.

— Час настал. И мы идём к нему, — глядя сквозь меня, туманно сообщил маг и, погасив огонёк, вновь вернулся к трапезе.

— О чём это вы? — не понял я, недоуменно глядя на мага.

— Его никто не понимает, — махнул рукой Курьян. — Не в себе он. Но колдует знатно! И тебя многому научить сможет. Так как, по рукам? Ты нам помогаешь, а мы в свою очередь тебя к себе берём, от храма укрываем, магии учим.

— «Если бы», — с тоской подумал я. — «Даже если мне этот бандит не врёт (А скорее всего всё же врёт), то живым я всё равно не останусь. На мне проклятий больше нацеплено, чем на дикобразе иголок. И все, спасибо Толику, смертельные. Да и то, что Жихарь с ними, сразу резкое отторжение вызывает. Плохой Курьян психолог, раз его мне показал. Нет. Оно понятно конечно, что он таким образом надавить на меня хотел. Намекнул на то, что со мной будет, если не договоримся. Да только, думается мне, что то же самое будет, даже если и договоримся, но только чуть позже. Так что предложение местных татей для меня точно не приемлемо. Вот только знать им это совсем не обязательно».

— Заманчиво, конечно, — сделал я вид, что склоняюсь к союзу с бандитами. — Вот только кто же вам убийство людей отца Никонта с рук спустит? Вершители же весь городок перевернут, но вас найдут.

— А зачем они виновных искать станут? — деланно удивился Курьян. — Ушли их людишки в проклятый город, да и сгинули там! Обычное дело! Место ведь там, заведомо гиблое. Ничего удивительного, что бедолаги головы там свои сложили. Мы–то тут, причём?

— Действительно не причём, — тяжело вздохнул я, соглашаясь.

Каждый сам выбирает свою судьбу.

— И чего в такую рань поднялись?! — позёвывая, проворчал Кусач, пододвигаясь поближе к костру. — Ещё не рассвело! Только ноги в такой темноте поломаем!

Жихарь, делая очередной глоток горячего сбитня из обшарпанной глиняной кружки, мысленно согласился с пожилым громилой. Только поломанные ноги тут совсем не причём были. Страшно ночью в лесу. До жути страшно! И не ему одному! Никто из ватаги Когтя за всю ночь и на пару метров от костерка отойти не решился! А о том, чтобы к границе призрачной стены подойти, что Албыч наколдовал, и речи не было! Так и просидели до утра, от каждого шороха вздрагивая. Ну, кроме колдуна, конечно. Защитный полог сотворил, нажрался каши с мясом, что Проныра на костерке приготовил и спать завалился. Как будто ему и дела нет, что вокруг полянки, где они расположились, какие–то тени шастают. Даже занудливый дождичек, всю ночь не оставлявший попытки загасить густо дымящий костерок, ему не помеха. Жихарь зябко передёрнул плечами. Холодно, мокро и страшно. Это в Виличе ночью жизнь почти замирает. Ну, разве что в кабаке кто–нибудь загуляет да припозднится. В лесу же всё иначе. Ночью жизнь здесь если и не кипит как днём, то уж точно не стихает. Ночных хищников много развелось. И они, в отличие от дневных, в лесных дебрях не прячутся. Те же волколаки бывало, и до Вилича добегали, подъедая неудачников, что в город до заката попасть, не успели. А сколько тварей мажеских, что света дневного не выносят? Тем и волколаки на один зубок! Нет. Ночью по лесу только сумасшедший бродить может! Впрочем, колдун сумасшедшим и был. Жихарь опасливо покосился в сторону Албыча. Страшный старик! Вечно что–то бормочет чуть слышно, на вопросы толком не отвечает и смотрит при этом сквозь тебя, словно пустое место перед ним, а не живой человек. Только Курьян с ним как–то и ладит. И не только ладит, но и к словам колдуна прислушивается!

По словам Проныры, щуплого тихого паренька единственного из ватаги снизошедшего до общения с новичками, Албыч прибился к Курьяну давно. И дела у вожака еле сводившей концы с концами ватаги сразу пошли в гору. Одно удачное дело сменялось другим, в поясных кошелях татей не переводилось серебро, а сам Курьян Коготь стал первым разбойником, сумевшим прославиться на все восточные княжества. Удачливый вожак настолько допёк своим разбоем местные власти, что его поимкой даже отцы–вершители озаботились, обычно на татей и внимания не обращавшие. И пару раз на свою беду даже перенять ватагу пытались. Вот только Албыч, не только что–то себе под нос бормотать умеет. Проныра за три года, что к ватаге прибился, по княжествам побродить успел. И ушлёпков тоже немало повидал. Но, чтобы так колдовать! В общем, не повезло вершителям.

Поэтому, когда Жихарь весточку Курьяну о Вельде и казне припрятанной сообщил, всё обернулось не так, как он рассчитывал. Он надеялся лишь деревенскому недошлёпку отомстить, да монет, за наводку получив, в бега из Вилича податься. Оно к тому и шло. Курьян уже и долю Жихаря и Михи обговаривать начал, да как, видимо, сам Лишний этого колдуна принёс! И вот, проклятые понесли ватагу Курьяна в город асуров. Ещё и поспешать пришлось! Кто же знал, что Никонт уже на следующий день после ряда Курьяна с Вельдом с Вилича сорвётся? Насилу догнали. Хорошо жрец сам решил в проклятый город отправиться. К длительным переходам отец Никонт непривычен, а на быках сильно не разгонишься. Их с Михой, опять же, по совету колдуна, разбойники с собой прихватили. Что удивительно, у Курьяна даже сомнений в разумности этого похода не возникло. Ни проклятого города не испугался, ни предстоящей стычки со жреческим отрядом. Крепко безумному колдуну верит!