Новый год плюс Бесконечность - Сергей Челяев

— Что это? — Вадим потрясенно поднял голову.

— Мы уже тебе все объяснили. Только что, — терпеливо повторил волшебник. — Каждая из этих точек — ты, только предыдущий. И ты идешь по этому пути, от одного себя до другого, при этом оставаясь одним и тем же. Точно примеряешь возможные жизни. Ты ведь вовсе не мальчик, Вадим, или, во всяком случае, теперь им уже не являешься. Странно, что вы этого еще не поняли, раз уж сумели пробраться в эти, как вы говорите, сны. На самом деле, Вадим, ты — вполне взрослый мужчина. У тебя есть работа, квартира, прошлое и, надеюсь, будущее.

— А здесь? Кто он здесь? — тихо произнесла Нюта. — Ведь он тоже — Вадим! И он — настоящий!

— Разумеется, — пожал плечами красно-черный с видом усталого ментора. — Но здесь он временно. Проживает, так сказать, чужую жизнь. В отличие от тебя, между прочим.

И он назидательно ткнул длинным и острым пальцем в девочку, так что та даже пригнулась, спрятавшись за спину своего друга. Точно в нее было нацелено смертоносное оружие.

— И вовсе ничью жизнь я не проживаю! — тихо сказал мальчик. — Это моя жизнь. Я помню ее всю, еще когда был этим… ну, в общем, еще пацаном.

— Успокойся, парень, — неожиданно подал голос белоснежный. — Мой… коллега не совсем точно выразился. Это — тоже твоя жизнь. Одна из возможных но, к сожалению, не имеющая представления о других. И ты проживаешь ее сейчас, быть может, в ущерб другим.

— Очень уж складно вы тут говорите, — не согласился Вадим. — Но если даже и так, то я не помню себя ни в одной из этих жизней. В этих ваших точках.

И он внимательно посмотрел на мерцающий свет своей руки, как смотрят на звездное небо, только — вниз. Например, на его отражение в луже на асфальте. Или в глазах розовой куклы, лежащей на дне, под слоем темной, опасной воды.

— А это значит, что все ваши слова — ложь.

Он в упор смотрел на волшебника. Но второй сказал:

— Единственный способ для тебя убедиться в этом — отказаться от всех своих предыдущих воплощений. Но тогда ты останешься здесь навсегда, и путь заведет тебя в тупик.

— Тебе не следовало говорить ему этого, Искусник, — пробормотал красно-черный, не поворачивая головы. — Он еще не знает, что значит — по-настоящему оказаться в тупике. И остаться там навеки.

И вдруг в фойе у входа в библиотеку раздался приглушенный смех, затем — шушуканье и топот ног. А вслед за тем в проеме открытых дверей, в призрачном лунном свете возникла еще одна пара.

Это были двое в маскарадных костюмах, очевидно, проникшие наверх в самый разгар бала, чтобы ненадолго уединиться для поцелуев или еще чего похлеще. Привлеченная тихими голосами, однако же, видимо, слышными в фойе третьего этажа, веселая парочка немедленно направилась выяснить, кто тут может им помешать целоваться и любезничать. Заподозрив, что их уже опередили более удачливые коллеги, да к тому же еще и в отдельной комнате, они, уже порядком под хмельком, решили устроить сюрприз, подкравшись к дверям, дабы застать другую парочку врасплох. И ни волшебники, ни ребята не успели ничего понять, когда в дверях с радостными улыбками и лукавыми смешками возникли двое разряженных гостей.

Она была видной дамой в роскошных оборках и кринолине, с обнаженными плечами, роскошными как платье, которое, наверное, вполне могло спрятать под собою отделение солдат. А спутником ее оказался не то гусар, не то жандарм — в красном мундире почти английского кавалериста, как с фотографии «Битлз», в блестящих хромовых сапогах, с широченными манжетами, в фальшивых эполетах из вороненой фольги, как в перьях, и в такого же цвета треуголке. Картину дополняли черные усы угрожающих размеров, достойные истинного старшины в каком-нибудь укромном тыловом интендантстве.

В мгновение ока волшебники обернулись, и наступила неприятная заминка.

— Ух, ты! Смотрите, Леночка! — весело вскричал красный жандарм, опомнившийся первым. — Живой Пьеро!

— Ну-ка, ну-ка, интересно, кто это тут скрывается от нас? Да еще и под масками! — весело и капризно протянула дама, которая по своенравным и начальственным ноткам тянула на жену или, что вероятнее, единственную великовозрастную дочь никак не меньше начальника штаба гарнизона. И она смело шагнула через порог, так что половицы под ее каблуками жалобно скрипнули.

— Глядите, сударь, а тут еще и Арлекин!

И она указала перстом на красно-черного, тем самым вызвав у черноусого спутника прямо-таки визг восторга.

— Пря-а-ам куклы! Все, значит, внизу пляшут и все такое, а они тут отъединились! И что же мы тут, интересно, делаем? А?

Оба волшебника теперь стояли рядом, плечом к плечу. Так же дружно они и шагнули к двери, не говоря ни слова.

— Эй-эй, вы чего?! — тут же дал задний ход усач. — Па-а-ду-ма-ишь, какие мы, оказывается, скрытныя! А вот не изволите ли масочки приподнять? На минуточку? Я тут, между прочим, временно уполномоченный по режиму!

И он оглушительно расхохотался, широко разинув почти ноздревский рот.

Дама рядом тут же последовала его примеру — она разинула рот, так что глаза ее чуть не вылезли из орбит, и оглушительно завизжала по-поросячьи. Но уже от страха!

— Уй-и-и-и!!!

«Уполномоченный по режиму» вздрогнул и, вытянув руку, провел ею перед собой, точно отводя невесть откуда возникшую впереди паутину.

— Эге, вы чего? Мужики! Рехнулись, что ли?!

И он тут же подхватил на руки тяжело осевшую даму. Начальница обрушилась на своего кавалера в глубоком обмороке, в полном соответствии со строгими канонами этикета имеющейся на ней одежды.

И только теперь Вадим с Нютой опомнились и в страхе вскочили. Вокруг валялись распростертые книги и рассыпавшиеся стопки алфавитных папок и журналов. А впереди медленно колыхались силуэты двух волшебников. Они были прозрачны, точно сотворены из тончайшего стекла!

Свидетелем именно этой метаморфозы стала незадачливая парочка. Усач разинул рот, что в последнюю минуту было уже далеко не внове, в страхе уронил столь опрометчиво положившееся на него дамское тело и с дикими воплями помчался прочь. Однако не вниз, за помощью или попросту — на выход, а куда-то в дальний коридор. Туда, где его ждал тупик или, в наилучшем случае — аварийный выход на чердак. Там он где-то и забился в угол, в темноту, скуля от страха, тоски и неизбывной жалости к себе.

А прозрачные волшебники весело обернулись друг к другу и дружно затряслись прозрачными куполами тел, озорно звеня как стеклянные колокольчики вслед убегающему горе-кавалеру. И это было совсем не смешно.

Затем арлекин и пьеро обернулись к детям и выжидательно уставились на Вадима.

— Мы ждем, — негромко произнес красно-черный. А потом вдруг громко и совсем несолидно чихнул, смешно зажимая нос и рот кончиками пальцев.

— Увы, — сочувственно добавил пьеро и осторожно отодвинулся от компаньона. — Близится полночь. И времени уже нет вовсе.