Буддист-паломник у святынь Тибета - Гомбожаб Цыбиков

При этом замечается значительная неравномерность распределения благосостояния и рабское подчинение бедности богатству. Вследствие малого развития промышленности человеческий труд там ценится весьма дешево. Например, на хозяйских харчах наилучший ткач местного сукна за день получает 15 копеек, чернорабочая женщина или мужчина 4–6 копеек; наивысшее вознаграждение получают ламы, чтецы молитв – 20 копеек за день беспрерывного чтения и т. д. Домашняя прислуга почти никогда не получает жалованья, она живет за пищу и небольшую помощь в одежде.

В городах развито нищенство, в которое неизбежно, между прочим, впадают преступники, лишенные органов зрения, кистей рук, прикованные к вечным кандалам и колодкам. Вообще разного вида попрошайничество не считается постыдным даже среди зажиточных и занимающих значительные должности людей, в особенности среди духовенства.

Теперь опишем более или менее достопримечательные города и монастыри, посещенные нами в Центральном Тибете. Во главе их, разумеется, должно поставить столицу Тибета Лхасу. В простонародье она зовется только этим именем, а в литературе нередко встречается название Лхадан. Впрочем, оба названия имеют почти тождественное значение – «страна богов» и «полный богами». Основание города относят ко времени царя Строн-цзан-гамбо, жившего в VII в. Рассказывают, что этот царь в числе своих жен имел царевен непальскую и китайскую, которые привезли с собою по статуе Будды Шакьямуни, для коих и были построены кумирни в Лхасе, а сам царь поселился на горке Марбо-ри, где ныне стоит дворец далай-ламы.

Город этот расположен на широкой равнине, окаймленной с одной стороны рекой Уй-чу, а с другой – высокими горами правого ее берега. Имеет он, если не считать Поталы, почти круглую форму с диаметром около полутора верст, но многие сады, находящиеся на южном и западном краях города, а также близость Поталы и соседних с ней медицинского дацана, дворца Дацаг-хутухты, а также летней резиденции далай-ламы – Норбу-линха дали повод показаниям о его окружности в 37 и менее верст. На самом же деле та круговая дорога, по которой набожные делают обходы (лингор) пешком или растяжными поклонами, равняется 11–12 верстам. Круг этот оканчивают в 2 дня, если в день делается до 3000 поклонов.

Сады и древесные насаждения, столь любимые тибетцами и находящиеся на окраинах города, придают последнему очень красивый вид, в особенности весной и летом, когда между зелеными верхушками деревьев блестят золоченые крыши двух главных храмов и белеют стены многоэтажных домов. Восхищение видом издали сразу исчезает при вступлении в город с его кривыми и до крайности грязными улицами, на которых в дождливое время стоят лужи воды, и грязь вместе с разными нечистотами наполняет воздух зловонием, а местами заставляет вязнуть даже вьючных животных. Равнина, на которой стоит город, подвержена наводнениям как из главной реки Уй-чу, так и ручьев, стекающих с гор. В ограждение от них устроены каменные плотины, песчаные валы и проведены отводные канавы как по городу, так и вне его. Через канавы устроены более или менее прочные мосты, наилучшим из коих является мост Ютог-самба.

Центром города служит храм, где находится большая статуя Будды. Храм этот – квадратный дом-колодезь около 20 саженей по стороне, в три этажа, с четырьмя золочеными крышами китайского стиля и с дверью-воротами, обращенными на запад. Все этажи этого храма с глухими наружными стенами разделены на множество темных, освещаемых светильниками комнат, в каждой из коих стоят различные статуи будд. В средней комнате восточной стены находится главный объект поклонений – вышеупомянутая статуя Будды Шакьямуни под роскошным балдахином-беседкой. Сама статуя из бронзы, отличается от общеизвестных изображений индийского мудреца головными и грудными украшениями из кованого золота со вставкой различных драгоценных камней с преобладанием бирюзы, изготовленными и надетыми на статую знаменитым основателем «желтошапочного» учения Цзонхавой. Лицо этой статуи со времен Цзонхавы красится благочестивыми поклонниками золотым порошком, разведенным на жидком клее.

Перед ней на длинных скамейках-столиках постоянно горят светильники с коровьим топленым маслом в золотых лампадах – подношениях тех же поклонников. Почти равным с нею почетом пользуются еще две статуи в том же храме – «Одиннадцатиликого» бодисатвы Авалокитешвары, перерожденцами коего считаются далай-ламы, и Бэлхамо – покровительницы женщин. Благодетельной силе ее приписываются сравнительно легкие роды тибетских женщин вообще и лхасских в частности. Обстоятельство это, замеченное и нами, должно, без сомнения, объясниться вообще закаленностью тибетской женщины, в особенности принадлежащей к простому классу. Перед этой статуей беспрерывно совершаются возлияния ячменного вина под названием «золотого напитка» (сэрчжэм) и щедро разбрасываются зерна.

Это неистощимое продовольствие и уютные уголки в углублениях и складках одежды статуи привлекли и размножили здесь множество мышей, которые считаются священными. Трупы так или иначе погибших из них считаются полезными при затруднительных родах и, будучи покупаемы за 0,5 монеты, вывозятся за тысячи верст в Монголию и Амдо, хотя живые сестры их породы в других домах Лхасы съедаются кошками.

Ко двору этого храма сделаны пристройки, образующие еще два двора, в которых происходят собрания духовенства окрестных монастырей.

Малая статуя Будды помещается в особом храме в северной части города и называется Чжово-рамочэ. Как храм, так и статуя по своим размерам и украшениям уступают первым. Замечается также разница в размерах чествования поклонников.

В Лхасе находятся дворцы знатных хутухт-перерожденцев, занимавших должность тибетских царей. Эти дворцы составляют наилучшие здания города и, содержа известный штат учеников хутухт, превратились как бы в небольшие монастыри. Их в черте города четыре (Данчжай-, Цэмо-, Мэри– и Шидэ-лин). Каждый из родовитых сановников имеет свой наследственный дом. Все же остальные дома принадлежат либо центральной казне, либо общинам окрестных монастырей. Домов частных владельцев очень немного, и они находятся преимущественно на окраинах.

Над всеми этими зданиями царит дворец далай-ламы Потала, находящийся почти в одной версте на запад от города и построенный на природной скалистой горке. Начало этому дворцу, по преданию, положено вышеупомянутым Срон-цзан-гамбо, затем он заново отремонтирован с пристройкой главной центральной части Побран-марбо (Красный дворец) во время жизни знаменитого пятого далай-ламы Агван-Ловсан-чжямцо (1617–1682) его советником дэбой Санчжай-чжямцо[109]. В основу замысла здания положена идея военная, оборонительная, и с этой точки зрения Потала является одним из прежних замков (цзон, или цзэ), развалинами которых так богат Тибет и в печальной участи коих Потала сыграл преобладающую роль, подчинив их себе.