Механизм жизни - Андрей Валентинов

– Нам нужно назначить некое лицо на важную должность. Однако сие лицо – скромного происхождения. Мы в затруднении.

Тоже мне, проблема! Торвен еле удержался, чтобы не развести руками. Как выразился принц Христиан? Подписали «слоника»?

– Наградите это лицо орденом Слона, государь. Уверен, за наградой стоит длинная очередь. Намекните тем, кто числится в списке первыми, что орден они получат лишь вместе с вашим кандидатом. Поверьте, они сами придумают ему заслуги и все прочее. Еще и умолять вас станут! А кавалеру высшей награды можно пожаловать, скажем, графский титул. Графа – в Тайный Совет, после чего назначайте хоть…

Он вовремя прикусил язык.

– Хоть наследником престола, – закончил король. – Вы циник, лейтенант! Увы, ход наших мыслей оказался сходен, что никак не говорит в нашу пользу. Зато совесть чиста. Сами предложили – сами и расхлебывайте, граф фон Торвен.

– Нет! – выдохнул Зануда. – Государь, нет! За что?!

Дрожащие пальцы с трудом нащупали край столешницы. Но предательница-трость, копия монаршей, с громким стуком покатилась по полу, не позволяя сбежать.

– И не пытайтесь падать на колени, – король безмятежно улыбнулся. – Указ о назначении вас членом Тайного Совета мы подписали еще вчера. Равно как и представление в Геральдическую палату. Надеюсь, вам известно, что в нашей Гренландской колонии есть поселение, которое называется Тырвен? Неизвестно? Ладно, это не имеет значения. Я велел заменить в названии одну букву и дал сему майорату статус графства. Он ваш, любезный. Вкупе с гербом: белый медведь на лазоревом поле. Вы морщитесь? Странно! Неужели вы не хотите, чтобы ваша дочь стала фрейлиной, а сын – гвардейским офицером?

Маргарет – во фрейлины?! Бьярне – в компанию к напыщенным идиотам?! Торвен понял, что еще миг – и он завоет не хуже тамбовской «монстры».

Его величество мстил истинно по-королевски.

– А вы думали, граф, что попали в сказку Андерсена?

Несмотря на весь свалившийся ужас, Торвен успел сообразить, в чем секрет дружелюбности принца Христиана. Не фронтового товарища, никчемного калеку заключил толстяк в объятия, а графа, коллегу по Тайному Совету…

Фаворита, rassa do!

– Вы еще не знаете самого неприятного, Торвен, – иным тоном добавил король. – Вы действительно очень нужны нам. Как член Тайного Совета, вы будете готовить созыв первого датского парламента. А вместе с этим… Да, вы угадали. Принятие Основного закона. Конституцию вам придется сочинять, ваша светлость. И не говорите, что сие вам ненавистно. Лучше это проделаем мы, чем наш наследник и шайка господ либералистов. Пусть Дания шагнет в Грядущее по воле нас, любящих Господа и чтящих Традицию!

Спорить не приходилось. Торвен потер щеку, что было признаком тяжелой умственной работы.

– Парламент эти господа должны у вас попросить, государь. А мы соберем пока Совещательные сеймы[86]по провинциям и обратимся к сословиям. Пусть народ выскажется – и по поводу конституции, и по поводу либералистов. Скоро вам придется ограждать эту публику от любви добрых датчан. Не растащили бы по косточкам!

Король кивнул:

– Мы рады, что вы уже приступили к работе. Однако поведайте нам, что нового у наших добрых друзей, братьев Эрстедов? Надеюсь, алюминиум – не финал, а только начало?

– Эрстедов? – растерялся Торвен. – Святой Кнуд и святая Агнесса! Это что же выходит, государь? Из-за вашей конституции мне придется оставить работу у гере академика?

– Из-за нашей конституции, – наставительно уточнил его величество. – Нет, любезный, и не рассчитывайте. Ответственности перед наукой с вас никто не снимает. Вы создадите новый комитет при нашем правительстве – по техническим исследованиям. Более того, именно вы его и возглавите.

Свежеиспеченный кавалер и граф глубоко вздохнул, в очередной раз констатировав, что у фортуны скверное чувство юмора. Не зря Торбен Йене Торвен считал себя занудой.

– Да, насчет конституции, – вспомнил король. – Хотим предупредить заранее. Вздумаете привлечь к сочинению гере Андерсена… Плаха скучает по вам, граф!

– Успех, мсье Бейтс! Несомненный успех! О-о-о-о! Поверьте моему опыту, это начало славы! Ваш театр станет украшением не только Гавра, но и всей Франции!

Чарльз Бейтс бледно улыбнулся:

– Вы мне льстите, мсье Дюма. Это лишь репетиция…

Владелец театра «Эдмунд Кин» скромничал – или боялся сглазить. На генеральный прогон «Ричарда III» были приглашены не только господа из гаврской мэрии, но также десяток занесенных свежим ветром знаменитостей. Среди последних оказался и мсье Три Звезды. Помогла случайная встреча в Париже. Александр Дюма сразу же вспомнил, кто был лучшим другом Первого Денди, и с охотой принял приглашение.

В театре лихорадочно заканчивали отделочные работы. Красили, развешивали, лакировали. Премьера намечалась на следующей неделе. Чарльз Бейтс собирался блеснуть. Украшение Гавра и всей Франции? Отчего так мелко?

– Сама ваша идея – британский театр во Франции… О-о-о-о! В первый миг она показалась мне безумной. Английская сцена в Галлии, в стране Мольера и Расина? Не нонсенс ли? Но потом я прикинул… У нас живут тысячи англичан. Десятки тысяч приезжают ежегодно. Многие французы интересуются культурой Туманного острова. Так отчего бы и нет? У вас острый глаз!

– И нюх, – хмыкнул польщенный Бейтс.

Похвала Дюма – неплохо для начала. Вдохновленный увиденным, мэтр пообещал написать о новом театре статью. Это само по себе прекрасно. Но если он выполнит и второе обещание…

– Я не забуду, мсье Бейтс, – Дюма словно читал его мысли. – Следующая моя пьеса – ваша. Но уговор! – вы играете на английском. Французская премьера намечена в Париже. С переводчиком, если надо, помогу. Будете смеяться, меня уже на датский стали переводить. Мсье Жан-Кретьен Андерсен сотворил чудо из «Нельской башни». Кстати, он сейчас в Париже. Я напишу ему, чтобы приехал к вам на спектакль…

Дюма был щедр – по крайней мере на обещания. Чарльзу Бейтсу оставалось лишь благодарить. Кто знает? Может, пойдет дело? Ça ira – как говорят оптимисты-французы.

Леди Фортуна благожелательно кивала.

– Как поживает Браммель? Я, кажется, нашел издателя для его книги.