На рубеже двух столетий. (Воспоминания 1881-1914) - Александр Александрович Кизеветтер

просвещение, разбросать повсюду семена знания, разбудить дремотствующую мысль. Тут же, в Сибири, Шанявскому пришлось испытать и еще одно впечатление, прямо подтверждающее и другую заветную его идею — о том, что дело распространения просвещения может вестись плодотворно лишь на почве общественной самодеятельности.

Среди забайкальских бурят возникло тогда движение в пользу основания местного учебного заведения для бурятского юношества. Собран был по общественной подписке и нужный для того капитал. Оставалось только получить из центра разрешение на открытие задуманной школы. И вот Министерство народного просвещения, во главе которого тогда уже стоял Дмитрий Толстой, заявило, что разрешение будет дано лишь в том случае, если буряты согласятся завести у себя классическую гимназию с двумя древними языками. Это отнюдь не входило в планы инициаторов и жертвователей из среды бурятского населения. Они мечтали о школе с такой программой преподавания, которая отвечала бы непосредственно практическим местным потребностям. В таком духе и был составлен первоначальный проект школы, в разработке которой, по-видимому, принимал участие и сам Шанявский. Но чиновники на берегах Невы допускали приобщение забайкальских бурят к просвещению не иначе как в форме погружения бурятских юношей в пучину немецких комментариев к творениям Цицерона и Вергилия. Буряты заявили, что на такое дело они не дадут ни копейки. Министерство тоже осталось при своем, и полезное начинание было погублено в самом зародыше.

Этот характерный эпизод произвел на Шанявского сильное впечатление. Мысль о том, что дело народного просвещения для плодотворного своего развития должно быть вверено не бюрократии, а органам общественного самоуправления, предстала теперь перед ним с полною ясностью. План создания вольного университета уже в то время созрел в его голове, и он покидал Сибирь с горячим желанием приложить свою энергию к осуществлению этого плана.

Вскоре по возвращении в Петербург Шанявский женился на Лидии Алексеевне Родственной, одной из пионерок женского движения в России. Это был брак в одно время и по любви, и по идее. Одни и те же заветные мечты манили их обоих, и, соединив свою судьбу, они принялись рука об руку работать над приближением этих благородных мечтаний к практическому выполнению. Об учреждении вольного университета в то время нельзя еще было и помышлять. Ото был идеал неопределенного будущего. Но в ожидании наступления лучших времен супруги Шанявские решали делать все для них возможное для поддержаніи всякого рода общественных образовательных начинаний. Лидия Алексеевна унаследовала от родителей золотые прииски в Сибири. Шанявский взял на себя ведение всех дел по этим предприятиям и, поселившись с женою в Москве, часто ездил в Сибирь. Жили Шанявские очень скромно, обращая большую часть своих доходов на дела благотворительности, а главное, на поддержку общественнообразовательных учреждений. Занимаясь текущими делами, Шанявский не отступался от главной мечты своей жизни — о создании вольного университета. Он только терпеливо и неослабно выжидал наступления в условиях русской жизни благоприятного момента для осуществления этой своей мечты в наиболее чистой ее форме.

И вот наступил 1905 год. Россия превращалась в конституционное государство. Было объявлено о предстоящем созыве народных представителей. Шанявский встрепенулся и решил, что настал давно жданный момент для претворения его мечты в дело. К тому же и надвинувшиеся на него недуги побуждали его торопиться с осуществлением давно задуманных планов. В его мыслях давно уже было решено, что вольный университет, на создание которого он даст нужные средства, должен будет находиться в ведении московского городского общественного самоуправления. Готовясь принести Московской городской думе в дар свое недвижимое имущество в Москве с тем, чтобы на доходы с этого имущества или на капитал, вырученный от его продажи, был создан вольный городской университет, Шанявский считал нужным в самом дарственном акте оговорить основные руководящие начала этого будущего учреждения. Надлежало, таким образом, составить первоначальный проект положения о будущем вольном университете. За советом и помощью в этом деле Шанявский обратился к профессору Александру Ивановичу Чупрову. Уже этот выбор показывает, как глубоко обдумывал Шанявский каждый свой шаг при подготовке главного дела своей жизни. Мы уже знаем, что Александр Иванович Чупров в течение десятилетий был популярнейшей личностью в Москве по своей необычайной отзывчивости на каждое общественное дело, могущее способствовать развитию просвещения, поднятию благосостояния народных масс, расширению общественной свободы. И, разумеется, нельзя было сделать лучшего выбора, намечая лицо, которое могло бы указать наиболее верные пути для проведения в жизнь замысла Шанявского. Как и следовало ожидать, Чупров горячо откликнулся на почин Шапявского. Он ответил Шанявскому обширным письмом, в котором изложил свои взгляды на задачи и желательный характер вольного русского университета. Это письмо, хранившееся в архиве университета, следовало бы целиком напечатать. Мыслей, в нем изложенных, я коснусь ниже в связи с описанием устройства университета имени Шанявского, ибо указания Чупрова во многом были восприняты при организации этого учреждения. Сам Чупров не мог, однако, принять участие в этих организационных работах. Он был в это время очень болен, страдал грудной жабой и жил за границей. Вместо себя он указал Шанявскому на Максима Максимовича Ковалевского, который в Париже руководил основанной им там вольной высшей русской школой. Ковалевский немедленно согласился приехать из Парижа в Москву и сгать во главе комиссии, которая должна была выработать проект Положения о вольном университете. В эту комиссию но приглашению Шапявского вошел ряд лиц с высоко авторитетными именами. Тут были профессора Муромцев, Трубецкой, Рот, Мануйлов, Хвостов, Давыдов, Реформатский, Сперанский. Пока комиссия обсуждала основные положения учебного плана, Шанявский вместе с приглашенными им юристами вырабатывал подробности дарственного акта. Вдумчиво и осторожно относился он к задуманному делу. Энтузиаст излюбленной идеи, Шанявский был в то же время испытанным общественным деятелем, хорошо изучившим те условия русской жизни, с которыми необходимо было считаться при всяком общественном начинании. Идеализм убежденного человека сочетался в нем с трезвой деловой практичностью, и эта его особенность сказалась в той предусмотрительности, которую он вложил в дело создания им вольного университета. Он внес в дарственный акт два характерных условия. Первое состояло в том, чтобы Положение об университете непременно было внесено в Государственную думу и утверждено законодательным порядком. Шанявский отлично знал, как переменчивы веяния и настроения в высших административных кругах. Желая обезопасить создаваемое им учреждение от неприятных сюрпризов, порождаемых такой переменчивостью начальственных настроений, Шанявский и считал необходимым сообщить Положению об университете силу закона. Другое условие было не менее характерно. Шанявскнй обозначил в дарственном акте тот крайний срок (были определенно названы год и день), до которого должны были начаться учебные занятия в вольном университете: если к этому дню занятия не откроются,