Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

— Я знаю. Но с другой стороны, я выхожу за него замуж. И я не хочу, чтобы мы разорились.

— А кто собирается вас разорить? С чего ты взяла?

— С того, что вы мне сказали в Тулоне: мы не знакомы. Если бы в этой сделке все было чисто, вы бы об этом не просили. Значит, тут что-то не так.

— Гм… — хмыкнул он. — Логично… Ну что ж, ты права, мы его действительно кинем, если ты нам не помешаешь. Но давай я тебе нарисую такую картину. Допустим, ты выходишь за него замуж. Это тебе не Россия, это Монако. Здесь все браки заключаются только с помощью брачного контракта, в котором тебе на случай развода будет отписано не больше пяти процентов от его капитала. И не надейся на свою красоту и молодость, рано или поздно ты ему надоешь, он найдет себе другую молодку, а тебе бросит эти пять процентов. Так тут происходит на каждом шагу, зайди в любую церковь и проверь, по скольку раз тут женат каждый монегаск! А я тебе предлагаю десять процентов от этой сделки — и прямо сейчас, не растрачивая твою молодость на этого сытого кота!

— У нас с ним другие отношения! Я его люблю!

— В таком случае — двенадцать процентов. Стоп! Останови машину.

Алена послушно остановилась.

Председатель повернулся к ней:

— Ты вообще понимаешь, что я тебе предлагаю? Ты знаешь, сколько будет двенадцать процентов от пятнадцати миллионов долларов?!

Алена вздохнула:

— Нет, не знаю. Но я знаю, что дальше нам не по дороге.

Он посмотрел ей в глаза:

— Ты пожалеешь…

Она молчала, ждала.

Он вышел из машины и повторил:

— Ты очень пожалеешь.

Алена нажала на газ и унеслась прочь.

В офисе Поля адвокаты показывали ему готовые контракты на продажу верфи.

— Дальше тянуть невозможно, — говорили они. — Если вы не подписываете, они уходят искать другую верфь, а мы потеряем как минимум сорок миллионов… — И удивленно повернулись на звук распахнувшейся двери.

Поль тоже нахмурился — он не терпел, когда ему мешали вести его дела.

Но Алена, не говоря ни слова, пересекла кабинет, открыла свою сумочку, достала из нее миниатюрный магнитофон и положила на стол перед Полем.

— Что это? — спросил он.

— Послушай.

Поль включил магнитофон. Оттуда прозвучал голос председателя Фонда поддержки воздушных путешествий:

— «Ну что ж, ты права, мы его действительно кинем, если ты нам не помешаешь. Но давай я тебе нарисую такую картину. Допустим, ты выходишь за него замуж. Но это тебе не Россия, это Монако. Здесь все браки заключаются только с помощью брачного контракта…»

Поль остановил магнитофон и поднял глаза на Алену:

— Я ничего не понимаю. Это же по-русски.

— Ничего, включи сначала. Я переведу.

Поль включил магнитофон, и Алена стала синхронно переводить весь свой разговор с председателем фонда.

Поль изумленно слушал, его лицо становилось все мрачней.

— Кто эти люди? — спросил он.

— Это очень серьезные люди. Это русская мафия, — ответила Алена. — Ты не знаешь, сколько будет двенадцать процентов от пятнадцати миллионов?

Поль встал из-за стола, подошел к Алене и поцеловал ее.

— Я тебя очень люблю! — сказал он.

Свадьбу справляли в саду на вилле Поля. Было множество гостей в роскошных нарядах, музыка, слуги с шампанским, тосты за новобрачных и поздравления со всего света. Поль танцевал с Аленой, Маргарита флиртовала с каким-то шведским бароном, а к воротам виллы то и дело подъезжали посыльные с цветами в огромных корзинах, и два рослых привратника, принимая эти дары, обследовали их металлоискателем. Затем мажордом — статный «качок» с офицерской выправкой — торжественно объявлял о цветах и подарках, присланных Сезаром из Парижа, Рупертом Мердоком из НьюЙорка и принцессой Каролиной с Гавайских островов…

В самый разгар бала очередной посыльный подъехал к воротам виллы на грузовичке с надписью «[email protected]», выгрузил огромную корзину с роскошными алыми розами и маленькой фирменной коробочкой «Картье», перевязанной лентой. Передав цветы привратникам, он хотел уехать, но те сказали: «Одну минуту!» — и стали металлоискателем проверять корзину.

Посыльный попытался вырваться:

— Я спешу! У меня еще шесть заказов!

Но привратники, переглянувшись, взяли его под локти.

— Ничего, пойдемте с нами. Нужно кое-что уточнить.

И через минуту статный мажордом подошел к Полю:

— Мсье, можно вас на минуту?

Поль, извинившись, оставил Алену с Маргаритой, ушел с мажордомом в дом и спустился там в подвал.

— Вы были правы, — говорил по пути мажордом. — Вашей супруге прислали подарок с бомбой. Мы ее обезвредили.

В подвале, привязанный к стулу и избитый до крови, сидел посыльный. На столе перед ним была вскрытая фирменная коробка «Картье», из которой торчали проводки и взрыватель, утопленный в пластиковую взрывчатку.

Поль молча посмотрел на избитого посыльного и на коробку с разобранной бомбой, а мажордом подошел к посыльному.

— Кто? — спросил он коротко.

— Я не знаю, не знаю… — испуганно задергался посыльный. — Не бейте! Я клянусь…

— Развяжите его, — приказал Поль.

Охранники развязали посыльного.

— Возьми эту коробку, — сказал ему Поль, — и верни ее тем, кто тебя послал. Передай им, что я их знаю. И скажи, что, если хоть один волос упадет с головы моей жены, ни один из них не уйдет от моей мести и никогда больше ни один русский вообще не въедет в Монако. Ты запомнил?

— Запомнил.

— Повтори! — жестко приказал Поль.

Как было сказано в самом начале этого романа, богатые тоже плачут, но кто им сочувствует? Поэтому искать у читателей сочувствия Алене в ее семейной жизни мы не будем. Скажем только, что жизнь эта состояла из перелетов от одного знаменитого гольф-клуба к другому, отбывания целыми днями на полях для гольфа, где следовало болеть за мужа и аплодировать каждому его удару, и любовных утех в номерах дорогих, но стандартно однообразных отелей при этих гольфклубах в Шотландии, Швейцарии, Новой Зеландии, Франции, Австралии и еще бог знает где. К тому же, справедливости ради, следует отметить, что Поль ни в чем не отказывал Алене — она могла покупать себе любые наряды, косметику и украшения, и, самое главное, он был, несмотря на свои пятьдесят с гаком, жаден и неутомим в постели. Причем приступы вожделения могли накатить на него в любой момент — и днем, посреди игры в гольф, и вечером, перед ужином, и по пять раз за ночь. Первое время это казалось Алене замечательным проявлением влюбленности и льстило ее женскому самолюбию, она охотно и страстно отвечала на его причуды, пусть даже самые грубые, но через пару месяцев этот странный коктейль «sex on a golf» приелся ей до тошноты, а ее роль возлюбленной жены стала казаться ей сродни функции машины для массажа его предстательной железы.